Я поведаю вам о случае, который произошёл с моим другом - бывалым полярником, в одну из полярных зимовок. Его рассказ произвёл на меня неизгладимое впечатление и мне захотелось поделиться этим рассказом с вами. И позвольте мне от первого лица перейти к рассказу:
- Экспедиция, в состав которой, кроме меня, входили ещё 5 человек, впервые возглавил Смирнов Иван Петрович - известный учёный метеоролог, лет пятидесяти. Ранняя седина была ему к лицу. Волевой подбородок выдавал незаурядные способности к руководству и принятию решений. Все сотрудники экспедиции звали его Петрович, что придавало ему уверенности среди нас бывалых полярников.
Вторым участником экспедиции был Данилов Дмитрий Тимофеевич, которого за глаза все называли ДДТ - балагур и весельчак сорока лет, по специальности техник — электрик, от него полностью зависела наша жизнь на станции. Про таких говорят: - Душа компании, - чем заслужил признание и уважение со стороны поварихи Анны Павловны, которая, как она выражалась, для развития творческих способностей Дмитрия Тимофеевича, частенько подкладывала ему самый большой кусок пирога.
Анна Павловна Лескова была незаменимой помощницей руководителя при составлении отчётов о нашей работе за полярным кругом, регулярно отсылаемых на Большую землю, и, по совместительству, готовила и кормила нас вкусной едой. Никто не мог сравниться с ней в приготовлении котлет и пирогов.
Анна Павловна - симпатичная стройная женщина средних лет, улыбчивая и добрая, сразу внесла в нашу мужскую компанию ясность и на корню пресекла все попытки ухаживания со стороны мужчин. Мы знали, что дома её ждут: муж, дочь и маленькая внучка Василиса, которой Анна Павловна обещала привезти из экспедиции белого медведя.
В составе нашей команды впервые находился компьютерный гений -
Егор Светов, его фамилия говорила сама за себя: высокий блондин - очень образованный и начитанный молодой человек, который, не смотря на свою молодость, а ему было всего 30 лет, обладал энциклопедическими знаниями и мог дать ответ почти на любой вопрос.
Так же в нашу команду был рекомендован Главным управлением метеорологии Бойко Андрей Ильич, человек средних лет, небольшого роста, худощавый, молчаливый, с проницательным взглядом. Андрей Ильич много раз бывал в полярных экспедициях. Ему даже прочили место руководителя главка. Андрей Ильич и я отвечали за климатические показатели, которые мы снимали с приборов, обрабатывали и передавали на материк. Я часто бывал на метеостанциях в Заполярье и не раз дрейфовал на льдине. Вот и сейчас нам предстояло дрейфовать на льдине 12 месяцев в Северном ледовитом океане.
Перед нами стояла задача по изучению изменения климатических условий на севере Заполярья.
Наша станция, а это был большой вместительный вагон, в котором располагались: исследовательская лаборатория, несколько спален и столовая вместе с кухней, которая в часы отдыха служила для нас гостиной.
По вечерам все собирались в комнате отдыха: кто-то читал, играл в шахматы, слушал последние новости с большой земли. Я вёл дневник, в который записывал мудрые и философские высказывания членов команды, да и просто интересные случаи, которые время от времени происходили с нами. По календарю была зима, стояли крепкие морозы и постоянно дул пронизывающий ветер.
На протяжении всей недели бушевал очередной снежный буран и мы не рисковали выходить на улицу. Нашу станцию занесло снегом по самую крышу. Но двери на станции были устроены так, что открывались во внутрь, чтобы можно было выйти наружу.
Вот и сейчас, когда поутихла снежная буря, Петрович, открыл дверь и чуть не наступил на пушистый белый комочек, который был плотно снаружи прижат к двери и сверху завален снегом. Комочек зашевелился и начал жалобно издавать звуки, похожие на плач не то ребёнка, не то котёнка. Им оказался маленький белый медвежонок, который неизвестно как попал на нашу территорию. Надо сказать, что медведи в округе водились, но к станции не приближались.
И мы не нарушали границ, зная, чем такая встреча может закончиться. Однажды мы с Андреем Ильичом наблюдали, как неподалёку от нас на льдину выбрался большой белый медведь с рыбой в зубах. Медведь не обратил на нас внимания, он был сыт.
Как малыш мог оказаться у наших дверей? Все были озадачены и долго по территории ходили с опаской, вдруг появится мамаша медвежонка и тогда нам несдобровать. Мы знали, что за своего малыша она будет готова сразиться даже с человеком.
-Не могла мать бросить своего медвежонка, медведица погибла,- уверяла всех Анна Павловна. На всякий случай, повариха выходила из станции с ракетницей и какой-нибудь едой, чтобы в случае опасности отвлечь медведя вкусным куском еды.
В целях безопасности, на приличном расстоянии от нашего жилища, если вдруг появится разъярённая мамаша, мы соорудили для медвежонка небольшой загон, где ему было тепло и сытно. Прошло несколько дней, а мама малыша так и не появлялась.
Всем коллективом мы назвали нашего найдёныша - Норд, то есть — Север. Малыш подрастал и очень любил конфеты, сгущенку, шоколад, печенье и другие вкусности, которые ему приносили полярники. А уж полярники полюбили его всей душой и каждый норовил чем-нибудь вкусненьким угостить маленького Нордика. Петрович всегда приветствовал его взмахом руки, в которой были зажаты две рыбёшки. Мишка становился на задние лапы и аккуратно забирал рыбу у Петровича. Анна Павловна всегда приносила похлёбку, которую мишка уплетал за обе щёки. ДДТ делился с Нордиком куском пирога, которым его щедро потчевала повариха. Егор, всегда увлечённый какими-то изысканиями на льдине, своеобразно здоровался с Нордиком: - Привет коллега! - И на бегу совал ему банку сгущёнки. У меня в кармане для Нордика всегда была припасена колбаска, которую он очень обожал и с урчанием сразу съедал.
Андрей Ильич, сотрудник главка, оказался очень заботливым и разговорчивым с Нордиком. Расспрашивал его о самочувствии, о житье-бытье без мамы, гладил медвежонка по белоснежной шёрстке и давал ему конфеты и пряники.
Нордик очень привязался к полярникам и даже позировал, когда его фотографировали. Анна Павловна несказанно радовалась, что покажет внучке фотографию настоящего медвежонка.
В течение года, из маленького круглого комочка, он превратился в красивого белого медведя, который всё больше и больше доставлял нам хлопот: то заберётся на склад, где мы хранили продукты, и всё разбросает, то неожиданно из-за угла радостно рявкнет и бросится навстречу, а то и повалит в снег, и будет с тобой играться. Его загон был всегда открыт, но покидать нашу станцию, по всей видимости, Норд не собирался, да и мы не особо этого хотели и прощали ему все проделки. Однако, пришлось смастерить мишке ошейник и когда все выходили со станции, Норду приходилось сидеть на привязи, чтобы не мешал нам работать. Нельзя сказать, что он привык к такому распорядку, порыкивал, но за вкусную еду был терпелив и покорен. Вечером, когда все сотрудники с территории обследования уже были в помещении, полярник, пришедший последним, отпускал медведя с привязи. Норд мог вдоволь побегать по льдине и пообщаться со своими собратьями. Так было всегда. Вот и сегодня, почти к сумеркам, если можно так сказать про полярную ночь, я возвращался с самой дальней точки льдины. Там снимал показания температуры воздуха, и подойдя к лагерю услышал, как наш мишка проник в самодельный холодильник, где в снегу хранилась свежая рыба и вовсю там хозяйничал. Я слышал довольное урчание и увидел его бесстыжую морду, и остатки рыбьих деликатесов на ней. Мне даже показалось, что он улыбался мне так ехидно: - А ну-ка, попробуй, отбери! - От такого нахальства я пришёл в ярость, кричал, что он бесстыдник и дармоед! Я вырвал из его лап очередную рыбину и отхлестал ею Норда по морде. Мишка опешил, обиженно глянул на меня. От его взгляда мне стало совестно, что я обошелся с ним так строго, но остановить воспитательный процесс я уже не мог. Обиженный мишка рыкнул в ответ и убежал. Я собрал остатки рыбы, ворча то на проделки Норда, то на себя, и пошёл в вагончик.
Весь вечер я в душе винил и корил себя за несдержанность. Всё - таки Норд был и оставался для нас ребёнком, хоть и вырос в большого медведя, за которого мы сообща несли ответственность. С тяжёлым чувством вины я решил рассказать сотрудникам о происшествии и моей несдержанности по отношению к Норду. Когда в конце рассказа я был готов выслушать мнения и порицания в свой адрес, в воздухе повисла тишина. -Осуждают и имеют на это все права,- подумал я.
Петрович смотрел на меня очень округлившимися глазами, его взгляд был какой-то тревожный. ДДТ застыл не договорив фразу, Анна Петровна прикрыла рот рукой и как-то странно смотрела на меня. Егор потирал лоб, казалось, что впервые он не знал, что сказать. Только Андрей Ильич с восторгом глядел на меня будто я герой. От осенившей меня догадки, я почувствовал, как на голове у меня «зашевелились» волосы, а по спине «поползли мурашки», и, не смотря на прохладный климат в комнате, лоб мгновенно покрылся испариной.
Да, конечно, я же заходил на станцию последним и должен был по правилам отвязать и отпустить Норда на прогулку. Он до сих пор маялся на привязи.
Так значит тот медведь, которого я принял за Норда, был чужак??? А может это был родственник Норда? Мысли в беспорядке мелькали в голове. Радость от того, что при встрече с диким медведем я остался жив, переплетались с чувством вины перед ним.
Я вышел на улицу и отпустил Норда с привязи. Он в два прыжка преодолел заграждение и помчался по своим делам.
Вернулся Норд утром не один. Поодаль от загона стояла большая белая медведица. Вероятно нашлась его мама. Она стояла спокойно, не проявляя агрессии, как будто благодарила нас и знала, что мы не причиним зла ни ей, ни Норду.
А Нордик по очереди нас обнюхал, как будто запоминал запах своих спасителей, рявкнул и побежали медведи по льдине на север. Мы долго смотрели им в след пока не слились их очертания с белым снегом. Больше Нордик не появлялся на станции.
Как сказал Егор: - Медведи перебрались на другую льдину.
Подошёл конец и нашим исследованиям, и мы засобирались домой. Собирали и укладывали свои записи, наблюдения. У каждого полярника нашей станции осталась дорогая сердцу фотография с Нордиком, белым медведем, который стал для каждого из нас родным.