Горело поле, хлеб горел, дымилась роща под горою,
До мига смерти я успел тебя сбить в яму за собою.
Огня и дыма чёрный столб, срезал ромашки жаркой сталью.
Сквозь гарь и копоть в небесах, лежали тучи серой шалью.
Оглохшие, от взрыва бомб, с набитым ртом песком и грязью,
Ползком рвались на высоту, с фашистской расквитаться мразью.
Из всей брони – тебе шинель, мне ватник с рваною полою,
Чуть справа дзот и пулемёт, что старшина закрыл собою.
Его кровавые куски ещё дымились тёплой кровью,
А в его дом летел конверт семье написанный с любовью.
От солнца Юнкерс заходил, бросая бомбы с разворота,
В аду кромешном с ПТР пыталась сбить его пехота.
Я в «мёртвой» зоне полз один, в трёх метрах пламя пулемёта,
Оглохший, молодой, седой, пока живой и жииить охота.
Заткнул "пасть" связкою гранат, сквозь пламя видел фрицев клочья,
Прощайте матушка, отец, я все осилил полномочья.
Мы всё же взяли высоту, о том узнал я в медсанбате,
В бинтах кровавых, где лежал, семь раз израненный, в палате.
Лучистый орден замполит вручил, на палку опираясь,
-«Я что ли подвиг совершил?» - спросил майора я, стесняясь.
Дед Владимир. 21. 02. 2021.