Гибель России.
Перевод с украинского
Антиутопия - место, которое есть
04:50
Публикация номер - 8774
сержант-капрал отдельного седьмого карательно-воспитательного батальона Ивановко снова задумался, глядя на пылающий амбар, где страшно кричали заживо горящие враги.
он понимал, что территорию родины надо тщательно защищать, но стоящая рядом с ним телеведущая из штатов укорила его специально, так, в сторону пробормотав что-то о фашизме - этот термин был запрещён не только в всу, воспитательных батальонах и на гражданке - на ликвидационную антитеррористическую операцию допускались журналисты под подпиской о недопустимости деморализации личного состава, то есть - знающие о всех правилах достойного поведения в местах санации и санитарных мероприятий.
у журналистки не было даже малейшего акцента, чувствовалось, что ей украинская тема знакома поверхностно, в ней нет малейшего сочувствия к украине, как, разумеется, и к неукраинцам, которых антитеррористы приводили к поверхности.
он не чувствовал к ней враждебности, хотя её заработок, в шестнадцать раз выше его, и это как-то не могло радовать: он рисковал шкурой, только вчера пацанчик из соседнего села щелкнул из воздушки, ведь мог бы и из дробовика пальнуть - террорист - и Ивановко не успел среагировать - всадил очередь в маленькое тельце с запозданием.
он пацанчика узнал - сбежал из хутора, где поймали сразу шесть восьмилеток, а патронов не было - резали, а тот прятался, его не нашли - это уже упущение, за которое наказывают, - и побежал - не догнали.
оружия у пацанчиков не было, как обычно, так что беглец удивил своей воздушкой - но в инструкции было чётко указано, что оружие может не быть и объекты должны уничтожаться вне зависимости от того, есть ли оружие в руках.
американка на шутливое предложение самой порезать пацанчиков отвертелась, ссылаясь на ту же инструкцию, по которой корреспондентам не разрешалось принимать участие в боевых мероприятиях.
а теперь что-то крякнула про фашизм, насмотрелась в своей америке либерального дерьма и свободы слова захотелось в военных условиях.
сам Ивановко инструкцию и приказы насчёт запрета пропаганды фашизма знал досконально и чётко, сдал экзамен на отлично, и мог бы корреспондентку вы.бать, сдать полевым подразделениям СБУ, но тоже понимал, что она б сказала - ослышался украинец, а американцев не наказывали за мелочи, в каждой группе СБУ был инструктор, американец, которому, может, и не солидарность велела, а такие же секретные инструкции, граждан сша не сдавать в убой и на мясорубку, как неукраинцев.
тут одного нашего журналюгу чуть ни спасли американцы - тот вдруг заговорил по русски, а за это - минимум наручники и в подвал на воспитание.
америкосы соизволили заступиться - бухали с этим "русским" вчера - только появление полковника и не дало снять с крючка журналюгу.
сам Ивановко как ни вбил в башку запрет на тот вымерший язык, реально боялся что вырвется словечко - а тогда карьера будет тормозить без объяснений, такое в досье остаётся навечно.
и хорошо помнил Ивановко, как ему пьяный майор приказал расстрелять своего заместителя за русский мат - реально, до сих пор у Ивановко тошнота подступала, когда сама всплывала картинка, как капиташка штаны обделал и умолял - но майор не шутил.
а списал капитана не на Ивановко - если б пошёл рапорт, что капитан воспитан за русский мат - майору "вышили" бы тоже "цветочки" в досье.
а так - майор пообещал ещё одну палку на погоны - а это означало право распределять трофеи неукраинского населения (правда, населения уже практически не осталось) распределять для состава всего батальона - и свою долю сразу реализовывать по линии трофейной зондеркоманды, то есть - переводить в деньги без риска, и класть сразу в украинский оккупационный банк Германии, а не в киев - что автоматически гарантировало защищенность от штрафов, слишком уж часто накладываемых на рискующих шкурой бойцов.
крики стихли, уже было невозможно отличить человеческие последние звуки от треска догорающих балок.
чтобы чем-то заняться для виду Ивановко стал пересматривать уже пронумерованные изъятые бумаги, хотя совершенно дурацкие, школьные тетрадки на русском, но которые запрещалось уничтожать до исследования в СБУ.
Ивановко почти не глядя листал тетрадки и вдруг увидел среди обычных школьных упражнений стишки.
да не обратил бы внимания - не бросся ему в глаза целый список стихов под ником, ему слишком хорошо знакомым:
Иванов.
и стихи свои он сразу узнал.
на русском.
в Стихи.ру.
его жизнь вдруг оказалась на тончайшем волоске -
сотрудничество с врагом не имело срока давности, и даже то, что он там пописывал критику российского тогдашнего режима - это его не спасало: ведь он был на русском ресурсе без санкции СБУ.
его ждали пытки и расстрел - и он ощутил полное бессилие: дежурный офицер СБУ, которому он и должен был передать эти уже пронумерованные и опечатанные листки, сейчас стоял неподалёку и пил немецкое пиво - ему по должности разрешалось.
бросить сшитую пачку в огонь - да его пристрелят на месте, - это так и так был конец - и не карьеры, а жизни.
и его смысл жизни, когда уже война закончилась и в Великой Украине ему автоматически светило солнце Востока - хорошее место гауляйтера одного из районов Сибири - все радужное будущее его закончилось так нелепо - вместе с гибелью бывшей россии он нашёл и свою смерть, да ещё - как предатель.
он чувствовал себя как в каком-то дурном сне, когда ты с ужасом видишь неизбежность своей гибели и ничего не можешь предотвратить.
22 февраля 2021 года примерно 05:45
***
© Copyright: Май Август, 2021
Свидетельство о публикации №221022200242