Там на чужбине, где нет мне опоры,
вечная ночь ждёт бессильно пустая.
Между смертями, как в чаще, блуждаю,
и что бы ни встретил, лишь бреда узоры.
Полон ничейной тьмой или угрозой,
себе самому незнаком, непонятен.
Молитвы любой отзвук ясен и внятен,
хоть бы и лютику или берёзе.
Горячей слезою покоя и счастья
скатиться б, минуя бездушие мира.
Рукою, что к Богу тяну за участьем,
наткнуться на кустик цветущий жасмина.