Не было там вина. И во всём декабрьском Волгодонске, ныне уже далёкого 1980 года, тоже. Сухой закон там был на время строительства крупнейшего в СССР завода атомного энергетического машиностроения, объявленного ко всему прочему комсомольской стройкой.
Я как раз был комсомольцем, приехавшим в ноябре того же 1980-го в Ростов-на-Дону по распределению после института и тут же, буквально через месяц, на эту самую стройку угодившего. Да меня никто и не спрашивал – командировка, мол, и всё. Как настоящие комсомольцы-добровольцы жили мы, молодые специалисты из разных проектных институтов Ростова, в плацкартных вагонах. Удобства – сами понимаете, какие. Но когда тебе двадцать два года, любые трудности кажутся чепухой. Даже отсутствие выпивки. До определённого предела.
Вот-вот мне должно было исполниться двадцать три, а выпить было решительно нечего. Поэтому мы с двумя приятелями махнули после работы в соседний Цимлянск, надеясь закупиться там. Попали к закрытию магазина и в другие уже не успевали никак. Однако нам пошли навстречу и пообещали продать вино, если мы поможем разгрузить машину с конфетами. Смешной вопрос! Конечно, помогли. С энтузиазмом. В ответ нас тоже не обманули, и продали дюжину бутылок портвейна объёмом 0,7 литра и те же конфеты на закуску.
Надо ли говорить, что день рождения удался? Потому что когда ты живёшь в плацкартном вагоне на всесоюзной комсомольской стройке в слякотном волгодонском декабре 1980 года, и вокруг жёсткий сухой закон, то дюжина бутылок портвейна способна превратить в волшебный праздник любой день. А уж двадцать третий день рождения – тем более. Вот, собственно, и всё, что можно рассказать о моём участии в строительстве флагмана отечественного атомного энергетического машиностроения. Остальное – малоинтересно.