до восьмидесяти лет ***рить блюз
про судьбу свою безногую
и ни одна песня соник юс
уже больше не трогает
цепи алкоголь и геморрой
всё глубже сковывают тело
лучше б не дожил как виктор цой
чтобы спина не болела
красные дорожки на мочке уха
так красиво табуретка лежит на боку
хоровод ромы сидорова мха старуха
для края неба нет места в гробу
слишком тесно и некуда деться
отец расскажи нам про кровь из ушей
и ломающий кости, давящий на сердце
такой ярко выраженный след на шее
буханка погрызана, корка на рюмке
ромка в петле, на балконе окурки
90-е не сахар, но так хочешь вернуться
замкнуться в себе и другие желания куцые
замкнутый цикл вокруг головы или шеи уже
не зашитые раны от мира в чечне как торшер
стоишь тупо и молча протёрши глаза пялишь строчки
бессодержательных книжек униженных и оскорблённых, но сильных
писательниц вместо забытых и пыльных
когда-то любимых фантастов, любителей ультранасилия
или философов, с чем бог не шутит
вот только тебе уже ясно кто судьи
после окоп и стрельбы по чужим
ну чужой для кого-то, кто точит ножи
подаренный гроб не расскажет кто жил
может быть журналист или просто посыльный
и какое тут ваше детское ультранасилие?
может взять и встать из укрытия
получить подарок в лоб или сердце
как вошёл в эту игру, так и выйти
применив лекарство от морщин по инерции
никогда больше не вернуться домой
чтобы про тебя все забыли
не узнать что такое геморрой
или
до восьмидесяти лет ***рить блюз
про судьбу свою безногую
и ни одна песня соник юс
уже больше не трогает
цепи алкоголь и геморрой
всё глубже сковывают тело
лучше б не дожил как виктор цой
чтобы спина не болела