Цыгане Европы… Пожалуй, самый загадочный на свете народ, вокруг которого сложилось много мифов и легенд. В конце XVIII столетия немецкие исследователи Йозеф Рюдигер (1782) и Генрих Грельман (1783) высказали гипотезу о родстве цыганского языка с санскритом и о том, что цыгане — выходцы из Индии. Известные европейские языковеды XIX — начала XX века (Грациадио Асколи, Август Потт, Франц Миклошич) проследили пути миграции цыган из Индии на основании сопоставления языков и пришли к выводу о родстве цыганского языка с индоарийскими. Эти выводы поддержаны всеми современными индологами и цыгановедами. В последние годы гипотеза индийского происхождения цыган подтверждается и данными этнологии.
В первой части («Описание цыган») своей книги Генрих Грельман (в те годы профессор философского факультета Гёттингенского университета) пишет: «… В Венгрии их прежде именовали Pharaohites (Pharaoh nepek, народ Фараона), и тем же наименованием продолжают пользоваться жители Трансильвании; англичане не делают между ними большого различия, всех их называя Gypsies (Египтяне); так же, как португальцы и испанцы называют их Gitanos…». Во второй главе («О происхождении цыган») формулирует ключевую мысль: «Мы подходим теперь в главному пункту настоящей диссертации, который состоит в том, чтобы доказать, что цыгане происходят из самого низкого класса индусов, называемого шудрами. Известно, что громадная индийская нация разделена на четыре класса или ранга, или — если пользоваться португальским наименованием — на четыре касты, из которых каждая в свою очередь имеет особые подразделения. <…> Четвёртая каста состоит из вышеупомянутых шудров, которые на полуострове Малабар, где они пребывают в том же состоянии, что и в Индостане, известны под именем парии. <…> Когда сильный и могущественный Тимур-бег или Тамерлан, под предлогом истребления идолов, покорил в 1399 г. северозападную часть Индии, и прославил свои победы беспримерной жестокостью, дикое племя разбойников, называемое цынганами и обитавшее в Гузурате и в особенности около Татты, спаслось бегством и вышло из Индии. Сие племя, состоящее из полумиллиона людей и владевшее несметными сокровищами, называлось на своём языке гузуратском Ром…»
С лёгкой руки А.С.Пушкина отношение к цыганам в Российской Империи в кругах высшего света сложилось весьма благожелательное. Своей романтической поэмой «Цыганы» о трагической любви цыганки Земфиры и юноши Алеко он буквально возвёл их на пьедестал. Как тут не вспомнить, что первая опера С.В.Рахманинова «Алеко», написанная им всего за 17 дней в Московской консерватории в качестве дипломной работы на либретто В.И.Немировича-Данченко и с большим успехом впервые представленная в присутствии восторженного П.И.Чайковского в 1893 г. на сцене Большого театра, воспевала именно сюжет поэмы Пушкина «Цыганы». Выдающимся исполнителем роли Алеко был Ф.И.Шаляпин, великий бас и близкий друг С.В.Рахманинова.
Идея создания поэмы «Цыганы», по всей видимости, возникла у Пушкина во время южной ссылки в Кишинёве (1820) и его путешествии по Бессарабии (1821). По воспоминаниям бессарабского помещика Замфира Ралли, хозяина того дома, где и останавливался великий русский поэт, Пушкин был влюблён в цыганку Земфиру. Проезжая по дороге на село Юрчены, он встретил цыганский табор. У старосты была красавица-дочь по имени Земфира. Высокого роста, с большими чёрными глазами и длинными косами. Пушкин без памяти влюбился и остался в таборе. Но любовь осталась безответной. Земфира бежала из табора с одним цыганом в село Варзарешты. Пушкин помчался её искать, однако, цыгане надёжно спрятали свою красавицу.
Возможно эта романтическая история и не имела бы продолжения, но в конце 1823 — начале 1824 гг. книга Генриха Грельмана («Die Zigeuner: Ein historischer Versuch uber die Lebensart und Verfassung, Sitten und Schicksale dieses Volkes in Europa, nebst ihrem Ursprunge») в переводе на французский язык попала в руки Пушкину в одесской библиотеке новороссийского генерал-губернатора и бессарабского наместника Михаила Семёновича Воронцова. А уже в 1825 г. первые отрывки из неё были опубликованы в литературном альманахе «Полярная звезда» декабристов Константина Фёдоровича Рылеева и Александра Алесандровича Бестужева-Марлинского.
Сервантес — Пушкин — Мериме… Пушкин конечно же был знаком с новеллой Мигеля Сервантеса «Цыганочка» (La gitanilla), написанной за два столетия до поэмы «Цыганы». А пушкинская поэма, в свою очередь, вдохновила знаменитого французского писателя Проспера Мериме: под влиянием поэмы Пушкина он написал новеллу «Кармен» (1845). Именно на её основе Жорж Бизе и создал свою оперу «Кармен» (1874), ныне одну из самых популярных в мире.
Причины и точное время исхода цыган из Индии остаются для современной науки загадкой. В своей докторской диссертации «Цыгане Европы: проблемы этнокультурной истории (X–XX вв.)» ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Надежда Георгиевна Деметер пишет (2000): «Путь, которым прошли цыгане, реконструируется сейчас следующим образом: из Индии они двинулись через территорию современных Ирана, Афганистана и Армении, далее произошло разделение. Часть цыган повернула в сторону Палестины и Египта (где и осталась), часть направилась непосредственно на территорию Византии. В Византии цыгане сделали длительную остановку, прежде чем возобновить своё движение в сторону Восточной, а далее и Западной Европы. <…> Те цыгане, которые в X веке свернули в Северную Африку, попали в мусульманскую сферу влияния, и в Европу не пошли. Западный мир, а потом и Россия увидели совсем других цыган — принявших христианство, освоивших за столетия общения с греками азы средиземноморской культуры. <…> Исход цыган из Византии, который мы условно назовём «Великим цыганским походом», начался в 1417 г. <…> История цыган, разделённых после 1417 г. на западную и восточную ветвь, развивалась разными путями.
Цыгане, появившиеся в Испании (Арагон) в 1425 г., положили основу группе, которую испанцы называют хитанос. Сами же испанские цыгане предпочитают называть себя кале. Н.Г.Деметер пишет: На основе местного фольклора цыганами-кале был создан стиль фламенко — единственная в странах Западной Европы самобытная цыганская музыкальная система. Несомненно, это стало возможным только благодаря осёдлости и тесным контактам с коренным населением. Кале делятся по географическому принципу на каталонских, андалузских, кастильских и т.д. Поскольку Испания обладала огромными колониями в Новом Свете, испанские цыгане проживают сейчас также в латиноамериканских странах».
Русска рома, русские цыгане — преимущественно потомки немецких цыган, которые пришли через Польшу (польска рома) и Швецию. Это одна из этнических групп цыган, проживающая с начала XVIII века на территории Российской Империи. Остальные цыгане, по словам Н.Г.Деметер, принадлежали к восточноевропейской ветви цыганского народа.
Цыгане — одна из самых музыкальных наций. Можно выделить три цыганских музыкальных системы, которые оказали огромное влияние на музыкальную культуру других стран мира:
1. Испания. Музыка и танцы фламенко.
2. Венгрия. Инструментальная скрипичная музыка.
3. Россия. Хоровое пение и танцы цыган.
Первый цыганский профессиональный хор в России был создан сподвижником Екатерины II, графом Алексеем Григорьевичем Орловым-Чесменским (1737–1807) в 1774 г. Важно отметить, что в цыганских хорах вплоть до начала XX века практически не пели цыганских песен. Репертуар был исключительно русским. Такую едва ли не сенсационную информацию приводит в своей книге «К истории «цыганского пения» в России» (1934) Б.С.Штейнпресс, доцент Московской консерватории, ученик М.В.Иванова-Борецкого.
В чём кроется разгадка тайны невероятной привлекательности цыганской музыки и танца? Что же это за непонятная смола, пропитавшая русскую и испанскую музыку?
Полагаю, имя ей — дуэнде. Что это? И почему дуэнде? Пусть об этом расскажет сам Федерико Гарсиа Лорка.
Федерико Гарсиа Лорка (1898–1936). Легендарный испанский поэт, художник и певец. Непревзойдённый романтик, родившийся на земле Андалусии в знаменитой провинции Гранада. Он значит для Испании то же, что Пушкин для России. Федерико Гарсиа Лорка и есть сама душа Испании.
——
<< — Расскажите о своей жизни.
— О моей жизни? Разве жизнь прожита? А те годы, что прожил, ещё не взрослые, для меня они — дети. Детство до сих пор живёт во мне. Никак с ним не расстанусь. Рассказывать о своей жизни — значит говорить о том, что было, а я стал бы говорить о том, что есть. Воспоминания детства, вплоть до самых ранних, для меня и сейчас трепетное настоящее.
Вот что я вам расскажу. Я этого никогда никому не рассказывал, потому что это — моё и только моё, настолько моё, что я никогда не задумывался, что это значит.
В детстве я ощущал себя единым с природой. Как все дети, я думал, что всё вокруг — всякая вещь, стол, стул, дерево, камень — живые. Я разговаривал с ними, любил их. Возле нашего дома росли тополя. Как-то вечером я вдруг услышал, что они поют. Шелест тополиных листьев, колеблемых ветром, показался мне музыкой. И с тех пор я часами слушал их песню и пел – вторил ей... Но вдруг однажды замер, изумлённый. Кто-то звал меня по имени, по слогам: «Фе-де-ри-ко…» Я оглянулся — никого. Я вслушался и понял. Это ветер раскачивал ветви старого тополя, и мерный горестный шелест я принял за своё имя.
Я люблю землю. Все мои чувства уходят корнями в землю. У моих самых ранних детских воспоминаний вкус земли. >>
——
Лорка считал, что великое искусство зависит от глубинной связи с корнями нации, народа.
——
<< — Вы серьёзно изучали испанские народные песни?
— Да, я серьёзно занимался песнями, изучал их и просто влюбился в них. Десять лет я постигал наш фольклор не как учёный — как поэт. Поэтому я и счёл возможным взяться за то, чего ещё никто в Испании не делал: я хочу поставить песню, сделать её увлекательным спектаклем, как делают в России.
У обеих стран — России и Испании — богатейший фольклор, открывающий удивительные, сходные возможности. Это отличает нас от других народов. Но, к несчастью, в Испании стараниями сарсуэлистов фольклор разворован и обесчещен, почти уничтожен, тем не менее сарсуэла в моде, её любят. Эти композиторы копируют песню точно так же, как, учась, художник копирует в музее шедевры, а ведь еще Фалья говорил: «Народную песню бессмысленно давать в нотной записи, нужно записывать на пластинку живой голос, иначе песня утратит то, что и составляет её красоту».
Вы видели, я вникал во все подробности, но главное — следил за ритмом. Иначе нельзя. Песня — живое существо и очень нежное. Собьёшься с ритма и погубишь песню. Очень легко нарушить её чудесное равновесие, а удержать его трудно — как шарик на острие иглы.
Песни похожи на людей. Они живут, становятся лучше или хуже, иные гибнут, и остаётся только полустёртая, почти непонятная запись. >>
——
В 1933 г., за три года до своей трагической гибели, выступая с лекцией в Буэнос-Айресе, Федерико Гарсиа Лорка раскрыл публике суть своей необычной эстетической теории, в основе которой лежит идея животворящего дуэнде.
Дуэнде — духовный стержень Испании, пылающая душа фламенко, едва ли не самого глубокого эстетического слияния танца, слова и музыки, вершины музыкальной культуры испанских цыган, да и, пожалуй, всей Испании.
——
<< — Вы собираетесь читать лекцию?
— Лекция будет называться «Дуэнде. Тема с вариациями». Если говорить применительно к искусству, то дуэнде — это его электрический ток, его изюминка, его корень; нечто вроде штопора, который вонзается в сердце зрителя. <...>
Великий андалузский артист Мануэль Торрес сказал одному певцу: «У тебя есть голос, ты умеешь петь, но ты ничего не достигнешь, потому что у тебя нет дуэнде».
По всей Андалузии — от скалы Хаэна до раковины Кадиса — то и дело поминают дуэнде и всегда безошибочно чуют его. Изумительный исполнитель деблы, певец Эль Лебрихапо говорил: «Когда со мной дуэнде, меня не превзойти». А старая цыганка-танцовщица Ла Малена, услышав, как Брайловский играет Баха, воскликнула: «Оле! Здесь есть дуэнде!» — и заскучала при звуках Глюка, Брамса и Дариуса Мийо. Мануэль Торрес, человек такой врождённой культуры, какой я больше не встречал, услышав в исполнении самого Фальи «Ноктюрн Хепералифе», сказал поразительные слова: «Всюду, где чёрные звуки, там дуэнде». Воистину так.
Эти чёрные звуки — тайна, корни, вросшие в топь, про которую все мы знаем, о которой ничего не ведаем, но из которой приходит к нам главное в искусстве. Испанец, певец из народа говорит о чёрных звуках — и перекликается с Гёте, определившим дуэнде применительно к Паганини: «Таинственная сила, которую все чувствуют и ни один философ не объяснит».
Итак, дуэнде — это мощь, а не труд, битва, а не мысль. Помню, один старый гитарист говорил: «Дуэнде не в горле, это приходит изнутри, от самых подошв». Значит, дело не в таланте, а в сопричастности, в крови, иными словами — в древнейшей культуре, в даре творчества.<…>
Каждый человек, каждый художник (будь то Ницше или Сезанн) одолевает новую ступеньку совершенства в единоборстве с дуэнде. Не с ангелом, как нас учили, и не с музой, а с дуэнде. Различие касается самой сути творчества. Ангел ведет и одаряет, как Сан-Рафаэль, хранит и заслоняет, как Сан-Мигель, и предвещает, как Сан-Габриэль. Ангел озаряет, но сам он высоко над человеком, он осеняет его благодатью, и человек, не зная мучительных усилий, творит, любит, танцует.<…>
Ангел и муза нисходят. Ангел дарует свет, муза — склад (у неё учился Гесиод). Золотой лист или складку туники в лавровой своей рощице поэт берёт за образец. А с дуэнде иначе: его надо будить самому, в тайниках крови. Но прежде — отстранить ангела, отшвырнуть музу и не трепетать перед фиалковой поэзией восемнадцатого века и монументом телескопа, где за стёклами дышит на ладан истощённая правилами муза. Только с дуэнде бьются по-настоящему. <…>
Великие артисты испанского юга — андалузцы и цыгане — знают, что ни песня, ни танец не всколыхнут душу, если не придёт дуэнде. <…>
Однажды на танцевальном конкурсе в Хересе-де-ла-Фронтера первый приз у юных красавиц с кипучим, как вода, телом вырвала восьмидесятилетняя старуха — одним лишь тем, как она вздымала руки, закидывала голову и била каблуком по подмосткам. Но все эти музы и ангелы, что улыбались и пленяли, не могли не уступить и уступили полуживому дуэнде, едва влачившему ржавые клинки своих крыльев.
Дуэнде возможен в любом искусстве, но, конечно, ему просторней в музыке, танце и устной поэзии, которым необходимо воплощение в живом человеческом теле, потому что они рождаются и умирают вечно, а живут сиюминутно. Часто дуэнде музыканта будит дуэнде в певце, но случается и такая поразительная вещь, когда исполнитель превозмогает убогий матерьял и творит чудо, лишь отдалённо сходное с первоисточником. <…>
Дуэнде, ангел и муза есть в любом искусстве и в любой стране. Но если в Германии, почти неизменно, царит муза, в Италии — ангел, то дуэнде бессменно правит Испанией — страной, где веками поют и пляшут, страной, где дуэнде досуха выжимает лимоны зари.<…>
Лишь к одному дуэнде неспособен, и это надо подчеркнуть, — к повторению. Дуэнде не повторяется, как облик штормового моря.<…>
У всякого искусства свой дуэнде, но корни их сходятся там, откуда бьют чёрные звуки Мануэля Торреса — первоисток, стихийное и трепетное начало дерева, звука, ткани и слова. Чёрные звуки, в которых теплится нежное родство муравья с вулканом, ветром и великой ночью, опоясанной Млечным Путём. >>
——
Россию и Испанию объединяет глубокая самобытность, обострённое чувство справедливости, богатство несметной сокровищницы народной песенной культуры. Стержнем их музыки служит мистический огонь вдохновенной души. Имя которому — дуэнде!
——
• Музыкальность перевода и Федерико Гарсиа Лорка: http://proza.ru/2021/03/16/1557
• Кармен. Истоки античности: http://proza.ru/2019/11/26/1164
• Серебряный век и кармен-романсы: http://proza.ru/2018/11/27/657
• Кармен-романсы. Новый жанр: http://proza.ru/2019/06/19/981
• Толстой, цыгане и дуэнде: http://proza.ru/2018/12/05/946