Земля, земля,
кружишься на своей карусели
прямо к исчезновению,
прямо к корням,
сгущая океаны, как подливку,
гния в своих пещерах,
ты превращаешься в уборную.
Твои деревья - скрученные стулья.
Твои цветы стонут в их зеркала
и плачут о солнце, которое
не носит маску.
Твои облака носят белое,
стараясь стать монашками,
и читают новенны небу.
А небо желтое от разлития
своей же желчи
и его вены вливаются в реки,
где рыба преклоняет колени,
чтобы заглотать волосы и козьи глаза.
В общем, я бы сказала, что мир
удушает.
А я, лежа в постели, слушаю
каждую ночь, как об этом беседуют
мои двадцать туфель.
И луна, под черным капюшоном,
каждую ночь падает с неба
с ее голодной, красной пастью,
чтобы высосать мои шрамы.
Новенны, девятины - католические молитвы, читаемые
в течение девяти дней подряд.
As It Was Written
Earth,earth,
riding your merry-go-round
toward extinction,
right to the roots,
thickening the oceans like gravy,
festering in your caves,
you are becoming a latrine.
Your trees are twisted chairs.
Your flowers moan at their mirrors,
and cry for a sun that doesn't wear a mask.
Your clouds wear white,
trying to become nuns
and say novenas to the sky.
The sky is yellow with its jaundice,
and its veins spill into the rivers
where the fish kneel down
to swallow hair and goat's eyes.
All in all, I'd say,
the world is strangling.
And I, in my bed each night,
listen to my twenty shoes
converse about it.
And the moon,
under its dark hood,
falls out of the sky each night,
with its hungry red mouth
to suck at my scars.