ПАРНАС
1
В ночи вдруг вспыхнула душа,
Слились в искринку два начала.
И затаилась не дыша,
И огоньком миг увенчала.
Судьбу окинул взором Бог
И крылья дал, и в жизнь отправил.
Освободил от всяких правил,
Но за Собой оставил Слог…
Искра в свободе разгорелась,
Душа в огне греха зарделась,
И опалила крылья вдруг, -
Вселился в душу ту испуг…
Средь бела дня и темной ночи,
В душе с укором Божьи очи.
2
Открылись три сознанья вдруг:
Инстинкт, рассудок, Божья воля.
Как их сроднить? Вот, в жизни доля -
Работа, творчество, досуг.
Инстинкт – клыки самозащиты,
Где все условности размыты.
Хитрющий ангел или зверь,
Но никому в тот миг не верь!
Рассудок в чувствах лицемерен:
То он судья, то жертва он,
То как зайчишка - не уверен,
То взором коршуна силен.
В плену у них душа немеет,
Без слова Божьего слабеет.
3
А тут и демоны грехов
Из соблазнительных оков,
В желанья чувства превращая,
Слетелись, душу развращая.
Вот, исподволь прокрался блуд,
Любовью юной прикрываясь.
Ослепла средь телесных груд,
Душа в восторгах растлеваясь.
И похоть на сердечный трон
Воссела страстью, не любовью,
Со страстью той, за каждой новью,
Душа уводится в полон.
Любовь – перчатки на руках, -
Снуют от похоти в глазах.
4
О блуд, на чувствах многоликий –
Душа в грязи, как та свинья…
Дерзит разнузданно и дико
В растленных чувствах воронья.
Инстинкт, да блуд – родня по крови!
Берут рассудок в тот же плен, -
И зарождается в нем тлен…
А Бог, все гуще хмурит брови!
А горделивый, дерзкий ум
Восторженности полон дум,
Рисует розовые замки,
И всюду, как кобель у самки.
Сказал же Бог нам: - Вырви глаз!
Блуд вырвал око - вставил страз…
5
А совести-то нет у страза,
И вжалась совесть в пластилин, -
И разум уж не исполин,
Когда над ним инстинкт, проказа.
Лепи, что хочешь, совесть – друг,
И в оправданьях тесен круг.
Лепи, что хочешь в оправданье,
Коль грязь смешалась с назиданьем.
И вот, рассудок – бренный раб,
Душевных он не слышит вскриков.
Но суетою он не слаб,
Как монстр жив, с победным рыком.
Желанья чувств - его кумир,
И сим царем силен весь Мир!
6
Каким бы делом ум не грезил,
Всегда ум помнит суть ликбеза:
Тщеславье, выгоду подай!
Гордынюшка! Заменит Рай…
И в каждом деле высь Парнаса
Манит соблазнами на трон!
Не важно: делатель ты кваса,
Иль в кулуарах Фон-Барон.
В науке ль грезишь о величье,
Иль в творчестве зудишь каком,
Ум возвышает в нас обличье,
Эгоистичное, при том!
Влезть на Олимп или Парнас,
И ощутить свой звездный час!
7
Чтоб восхитились и хвалили,
Под рукоплеск, летящий звук!
Но что ж так робко приуныли
Все ангелочки разом, вдруг?
- Ох, не людьми хвались, а Богом,
Взойдя в грехах на пьедестал!
Куда б в трудах не залетал,
Живи в трудах духовным слогом!
Чем страстней гордости накал
И выше памятник похвал,
Тем глубже бездна под ногами
И тленней ум с его грехами.
Лишь скромность скроет бездну ту,
Ум, не пуская за черту…
8
О, эта образность в твореньях,
Где слово, ритм иль колорит,
Иль ум гипотезой горит
В особых творческих виденьях!
Тщеславью все подчинено,
Все звуки, мысли – все оно.
Орлом парит величье духа,
Но нет души, она, как муха…
Жужжит назойливо едва:
- Творенье рук дороже жизни?
Как в омут все ее слова,
Едва ли вспомнят то на тризне…
Когда за творческий предмет,
Отнимут жизнь, под звон монет.
9
О, всюду, всюду те кумиры,
Со школы, с детства, как вампиры,
Вживляли в мысли: - Вы, не мы:
У вас ущербные умы!
Вам не достичь высот Парнаса!
Удел ваш – Муза школяра!
Вам не взнуздать вовек Пегаса!
Ваш лучший день, увы, вчера…
Чужие мысли век долдонить,
Вам второгодника стезя.
С молитвой к нам, мои друзья,
Сложите мысленно ладони!
Вот, так всю жизнь – кумир, кумир, –
Протрет талант до пошлых дыр.
10
И этот жесткий штамп в народе,
Не сменит жизнь, не вырвет смерть .
Лиха опасность в сей природе, -
Столпами гордыми гореть.
Кто первый здесь, в Раю последний.
Пока натужено Пегас,
Нес тело на земной Парнас,
Считай, что опоздал к обедне…
А это тропка через ад,
А там Пегас тебе не брат,
И перевернутый Парнас,
Вершиной в бездну вдавит нас…
Проснется Совесть – Божье Око,
И Совесть возгорит жестоко…
11
Нас каждым словом будет жечь,
Тщеславным помыслом тиранить,
И каждым бренным словом ранить,
Души неистовая печь…
Там нет чертей и монстров мрака
И демонов в зловещих фраках,
Там монстром будешь сам себе
И совесть жгучая скорбеть…
И сей огонь неугасимый
Отнимет волю Божьей карой,
Отнимет помыслы и силы,
Перстом грозящим над пожаром…
За каждым мигом Божий Глас,
И каждый миг, как Судный час…
12
От первой дерзости до тризны,
Огонь, огонь, огонь, огонь…
За каждым словом, мыслю в жизни
Лишь плоти тлеющей фелонь.
И стыд пред Богом – все открыто,
Не утаить – душа сквозит,
Она у грязного корыта
В тщеславной похоти горит…
В корыте смрадных чувств гниенье
Испепеляет стыдный лик,
Как к сковородке, вдруг, приник,
В которой адское горенье…
Горит лицо, а ведь оно
Нам Богом любящим дано!
13
А мы, что делаем с сим даром?
Готовим лик свой для костра,
Гореть судилищным пожаром,
Под плач небесного шатра.
А совесть жарче, жарче, жарче,
И стыд огня невыносим,
И нет числа грехам срамным,
И пыл костра все ярче, ярче…
Исчезнет время в том огне,
И ум с душой на самом дне,
И не видать луча небес,
Кругом грехи, как смрадный бес…
И череда их бесконечна,
И мука эта вечна, вечна…
14
Спаси нас Бог в тот стыд попасть,
В нем жажду дна не утолить.
И чашу ту до дна испить
Не дай нам Бог, не дай ей власть…
Разбей ее о покаянье,
Пусть будет жестким воздаянье,
Но в этом мире кутежа,
Когда на острие ножа,
Земная плоть под тяжкой скорбью,
Страданьем, здесь врачуя ум,
На Господа воззрит с Любовью,
Под светом благодарных дум.
Даруй нам Бог Свое лекарство,
Чтоб в нас лучилось Христианство.
15
Пусть той Любви не вечен суд,
Без скорби той, увы, мы слепы,
Бесчувственны, глухи, нелепы.
Когда-то с нас грехи спадут…
Не всех страшит приход Мессии,
А многие его не ждут.
Безверья брань по всей России,
Как в день соблазна все живут.
У многих жажда до Парнаса,
Хотя у каждого он свой.
Таща удачу за собой,
Халявного все жаждут часа.
А это демон суеты,
И все плоды его пусты…
16
Замкнулся круг, а выход где же?
Куда не сунься, всюду грех.
Глядим в себя бельмом невежи,
Не видя судьбоносных вех.
Не видим Божиих знамений,
Когда любя Он знак дает,
Что миг опасный настает,
А мы в плену своих затмений.
Прискорбный случай или хворь
В нас омрачают ясность зорь,
А мы виновного в том ищем,
И не в себе, а в людях рыщем:
Иль случай троллит нас, как враг,
Аль близкий ненависть напряг…
17
И все опять на круг нисходит,
Виток к витку, спираль в спираль,
И в этом ищем лишь мораль,
Но разум к Богу не восходит.
Мораль же в каждом по уму,
Толпе важна и самому, -
Не важно – женщина, мужчина –
У всех к суду одна причина:
Себя с амнистией судить,
Других же к стенке с приговором,
И слово жесткое всадить,
С правдивым мстительным задором!
А грех заразен, словно грипп, -
От жертвы, глядь, к тебе прилип.
18
Не будет всуе осужденья,
Коль это просто обличенье,
Жалей и негодуй молясь,
Тогда спадет с вины той грязь.
И не увязнешь в осужденьях,
И грех чужой не станет твой.
Когда душа на инок бденья, -
Рассудком станет в вас иной.
Не лейте гордость же в сужденье,
Чтоб не возвыситься над кем.
Прощайте загодя и всем,
И обличив, проси прощенье.
Тогда и гордость не прильнет,
И благодать к душе сойдет.
19
Парнас везде, как наважденье,
Любое поприще в капкан:
К душе таит пренебреженье.
С умом, с деньгами – великан!
О как печально, то паденье,
Когда с Олимпа кувырком,
Как будь-то там Сатир пинком,
Предал копытом ускоренье.
Не важно мыслит, кто о ком,
Кто вниз невзгодами влеком,
А важно в чем спасенье духа,
Когда внизу во всем разруха.
Банкир, ученый иль поэт,
У Бога в том различий нет.
20
Возьмем, к примеру, мы банкира –
Заполз не просто на Олимп,
К деньгам он намертво прилип,
Номенклатурная проныра.
Еще когда-то Моисей,
Был очень хитрый иудей,
Ввел ростовщичества идею
Как, не трудясь, всем сесть на шею…
Небесной манной то назвали!
Процент за долг, вот, чудо в чем -
У жизни в дивном карнавале,
Ох, золотишко бьет ключом!
Веселый Роджер скромно реет
Над банком мзды и душу греет.
21
Из злата высится гора,
И в бездну тождества дыра.
Сравни – бугор за крохи в жизни,
Иль ямищу, за мзду, на тризне…
Как круг спасенье – медный грош,
Но жернов - золотой червонец,
Как постамент он лишь хорош.
Да ум-то с ним не миротворец.
Набил утробу, власть подай –
А там желаний ада буйство.
Пресыщенность меняет чувства,
И в кошельке мы ищем Рай.
А тропка в Рай в душе крылатой!
А ад - в пресыщенности злата.
22
И вроде выбор не велик:
Лишь два пути у камня судеб:
Одним лишь видится тупик, -
Они тут жизнь топтаться будут.
Другие кинутся толпой,
На звон монет, мол, там свобода!
Кто на пролом, кто ищет брода,
А там лишь тьма, за той рекой.
И мало кто тут ищет тропку,
В себя, застенчиво и робко,
Сквозь душу Бога познавать,
Чтоб в вечность тропку отыскать.
Талант, как образное средство,
Осмыслить Божие наследство!!!
23
Художник в нас или поэт,
Талан раскрой, как откровенье,
Твори и думай, в озареньях:
В твоих работах тьма иль свет?
Кумиры в творчестве не измы:
Гротески, пастораль, кубизмы,
Поэма, блюз иль натюрморт,
Главнее, что оно дает!
Незримо, тайно или явно,
Один у нас кумир – Христос!
Кому не так, то явно рану
Себе душевную нанес.
Зловредны демоны искусства,
Когда в гротеск вгоняют чувства.
24
В твореньях хочется явить
И для других, как явь открыть,
В большом творенье или малом,
Себя особенным кристаллом.
Какой-то гранью вдруг блеснуть,
И удивить глаза смотрящих;
Иначе чувство развернуть,
Кому-то, мимо проходящих.
Иль сфокусировать нюанс
В сознании своем чудесном.
Развить, расширить этот транс,
Дойдя до истины небесной.
И душу новью окрылить,
Слезу от счастья, вдруг, пролить.
25
Когда же это удается
Сказать иначе, чем твой друг,
Пусть сердце в счастье встрепенется,
Но не пускай гордыню в круг!
Храни заветные крупицы
И с Божьим словом сопрягай,
И тут тщеславья убегай,
Как ворон вещий от куницы.
О деле новом умолчи,
И как сорока не кричи,
Мол, я хочу и так, и эдак, -
Молчи, и станешь мудр, как предок!
Идеей дела не плещи,
В тиши изюминку ищи.
26
Любое дело, как молитва,
Не любит посторонних глаз,
Твори, впадай в живой экстаз,
Срезая выгоду, как бритвой.
Творцом будь только для себя,
Чужую волю не любя,
Когда в процессе видишь дело,
Твори, что в сердце накипело.
Твори и критиков всех прочь!
Себя лишь критиком ты сделай!
Ты – ясный день, а критик – ночь…
Он коршун, голубь - ты, свой, белый.
Ему в тебя не залететь
И из тебя не посмотреть.
27
И сотворил ли стих, картину –
Умерь восторженную мину,
Пусть образ тот развеют дни,
Потом, как критик, вновь взгляни.
И вот, он, выполз в лучик света,
Неверный слог или мазок,
Иль ноты, лишняя примета,
Иль тень легла на образок…
Сознайся честно за ошибку,
Покайся иноком в душе…
Не будет праздник в шабаше.
Развей гордынюшку улыбкой.
И у любой твоей черты
Есть честный критик – Бог и ты.
28
Господь за честность станет ближе.
Везде, где образный язык,
Тщеславье помыслы не лижет,
А к самокритике привык.
Тщеславье в деле – это шоры:
Не видишь параллельный мир,
И дело станет, как кумир,
К известности ломать заборы…
С желаньем выставить на суд,
Свой вдохновенный личный труд,
И жаждать дар аплодисментов,
И благодушных комплементов.
А это все, увы, капкан,
Сверчком в нем станет великан…
29
И в день, и в ночь заноет скрипка,
Нудя, что он большой талант,
Что он светило и Атлант!
И скиснет у души улыбка…
И снова шоры на глазах,
И конкуренты на устах.
И дар иной не даст росточка.
И может в жизнь вонзиться точка.
Когда сознанье давит лбом,
По головам идя до цели,
И лезет, зряче, напролом,
Считай, что ангелы отпели.
Кто ставит памятник себе,
Тот ставит точку на судьбе…
30
Есть, вроде, все, почет и слава,
Но это для души отрава.
За гробом рухнет пьедестал,
И ада вскроется оскал…
Тщета, что в памяти народа.
Столпом ты взвился до небес!
О, не ищите в Лете брода,
Там у столпа так тяжек вес…
Вся похвала – тщета земная,
Там нет восторженного СМИ.
Хвалитесь Богом, не людьми!
Душа к земному там глухая.
И в вечность пользы никакой
У безвременья за рекой.
31
Спасайте разум от Парнаса,
И не стремитесь на Олимп.
Живите жизнь последним часом,
На точный курс настроив лимб.
Благое дело, если муза,
Жена твоя, - вот, крепок тыл!
Считай, что звездочку словил, -
Ох, и крепки же эти узы!
А если женке дела нет,
Какой в твоем сознанье свет,
Чем грезит творческое око,
Такой союз, увы, жестокий.
Сенекой станешь сам в себе,
С кривой ухмылкой на губе…
32
Но глядь, жена уже не Муза, -
Слетело девичье с нее,
Она все занята семьей,
А твой мирок уж ей обуза.
И если рвешься на Парнас,
Развалится союз у вас…
А бес в ребро - сознанье с ветром,
Себя он мнит кичливым мэтром.
Младая муза и Нарцисс,
В сердцах заварят злую кашу…
Не долгим будет компромисс,
И глядь, а муза-то не ваша.
Ограбит или на позор,
И сам себе, как тать и вор…
ЗЗ
А та, с которой все стерпела,
С тобою вровень поседела,
С ней не взлетел ты на Парнас,
Но внуки, дети в Божий час!
И творчество уже иное,
И к Богу тянется душа,
В делах ты ищешь не земное,
Живешь, как путник, не спеша.
Кристалл творца, твой так огромен,
На скудный не зациклен изм.
Тщеславье, тьфу, анахронизм.
Парнас внизу, а ты свободен!
Твори себя, сканируй Дух,
Ведь в суете ты не потух.
34
А с лирой женщина - не дело,
Она и с ней, как суета,
Ее судьбу сожрет всецело,
По сути ведьмина черта.
Накалы страстей, ой, не философ,
Змеей кусают плоть свою…
И похвалу уста поют.
И сонм стихий, тщета вопросов…
Ее спасенье не в страстях,
А быть частенько на сносях, -
Залогом продолженье рода, -
Семья, что множится от плода.
А с лирою короток век,
Коль избран муж ей не навек.
35
В искусстве дама, как и в вере,
Пред мужем лучиком не лезь!
Мужская это в жизни весь.
Откроет черт не те вам двери…
Родная церковь нам семья,
И в ней супруг над каждым я
И настоятель, и родитель,
И для жены путеводитель.
А если все наоборот,
То Божья заповедь в неволе,
И к фанатизму приведет,
И ветер муж в греховном поле...
Жена для мужа! – Бог сказал.
И жить так людям завещал.
36
Так нет, мир женщин перегружен,
Олимп семейный женам нужен!
И непременно, чтоб штурвал
Олимп житейский увенчал.
И чтоб ввести в фарватер мужа,
И ездить, как хотеть на нем,
Жена затягивает гужик –
Упреком, колкостью, нытьем.
В постель и то под договором:
Когда исполнишь то иль то…
Научишь ездить на авто?
А нет – бойкот, с немым укором.
Глядишь, на муже уж хомут,
И мир скукожился от пут.
37
Но подкаблучник чужд для Бога:
Не сможет истину почать.
Глава семьи, вот, та дорога,
Крестом, чтоб церковь увенчать!
Семейный храм – благое дело,
Когда по-Божьему союз.
Но мир без драм не знает уз,
И возжелать такое - смело!
Ах, эти драмы, драмы, драмы –
Сраженье двух гордынь до срама,
Неверность двух сердец в пылу,
Где черти пляшут на балу.
В семейном храме свечки гаснут, -
Ужасно это, ох, ужасно!
38
Расселись склоки на крестах,
Воронами орут безбожно.
От зла все карканье их ложно,
И в чувствах стынет тлен и прах.
И скверны нет, что в тело входит,
А оскверняет, что выходит,
Из лживых, злобных, судных уст.
Ох, не язык – терновый куст!
А если дар есть у обоих,
И каждый пестует свой крест?
Ищите тождество с собою –
Тут вам и мир, и благовест!
Когда вдвоем в одной упряжке,
Семейный быт совсем не тяжкий.
39
В одной душе жить невозможно,
Есть и граница, и таможня,
И неизменный постовой, -
У каждого он личный, свой.
А брак супругов – это виза,
В союзный бытовой канон.
Ни вероломством, ни капризом
Быть нерушимым должен он.
Тогда есть жизнь и у Союза.
Союз Любви, вот он, Парнас!
Смерть не страшна, - ее нет в вас…
А есть единство – Божьи узы.
Не выноси из дома сор,
И стихнет мелочный раздор.
40
Под небом общая молитва,
Когда трудом, когда душой.
За этой благодатной битвой
И в шалаше всем хорошо.
Единство в Боге, что же лучше,
Когда духовная Любовь,
Покроет счастьем старь и новь,
И души, словно в райских кущах.
И капля дегтя здесь не в счет,
И день без ночи не настанет.
Ведь жизнь контрастами нас манит
И примиреньями влечет.
Храни Господь все семьи мира,
Пускай звучит в них Божья лира!
22.03.2021
В. Иволин