Каждый день хожу на прогулки. Или в бор, или на Елюгу, входя даже в саму деревню. На просторе повеселей. В бору мрачновато, одиноко, нет далей, небо скрыто… Нет, не то.
Дни посрамили синоптиков: на градуснике даже в тени до восьми тепла. Дорогу в посёлке развалило за два дня, и сегодня трактор снял первый слой каши, убрал колеи. Под срезом видно землю… А на горе у Никитинской дорога кажет землю, бегут ручьи, садятся стремительно придорожные сугробы, вытаивают корневища деревьев. У дома тоже снег отсаживает теплом от мостков. Загудели сухим, тёплым родные досочки! Вытаяли жёлтые солнечные щепки. Соседский пёсик Гвоздь носится с одной такой деревянной косточкой. Всё лучше, чем волочить себя по мокрому за моим сапогом…
Вчера возвращался с прогулки, и что-то меня волновало, не давало покоя глазам. Что-то вокруг было ненормальным. А вот что! Это жглась лазурь из небольших окон в облаках. Она была так плотна, ровна и глубока, что взаправду казалась вознесёнными вверх озерками, небесной Карелией, как если бы я её наблюдал, перелетая из Архангельска в Петрозаводск. Но солнце в небесном озёрном крае не плавало, не сверкало жгучей каплей, и оттого синее глазастое небо было глубоко необычайно. И оно настойчиво призывало глядеть в притемнённые облачностью голубые свои очи. С юга светило высвободившееся солнце, а весь север отдавал глубокой и немного прохладной синькой. И мне показалось, что я никогда не наблюдал ещё такого спора света и синевы… Как будто тесные окна туч сжали до предела её, и ей, синевой, были осыпаны и снега, и кроны деревьев, и деревня, и самый воздух.
Зато сегодня над елюжским распадом отдыхает кочевье уютных, ровно возделанных и взбитых облаков. Заполонили всё перекрестье долины и греются на солнышке. И лазурь между ними светла, рассеяна солнцем, не жжёт глаза, не давит.
Нет, тут не блоковское «весна без конца и краю» - тут левитановское что-то…