Три судьи.
У речки мелкой, на холме
Открыли в замке двери мне.
Мой джип слегка в пути заглох,
Я стал топтать ногами мох.
Увидел замок, постучал,
Все объяснил, просил причал.
Меня впустили на ночлег,
Пошел кудрявый мелкий снег.
Там жили старцы – три деда,
Мне перепала их еда.
Меня кормили ветчиной,
Поили чаем, и хурмой.
Деды сидели за столом,
Как будто спали мертвым сном,
И говорили невзначай,
Когда я пил горячий чай.
Куда ты ехал человек,
Как долог твой задорный век?
Как твои дети, как жена?
Возможно, ждет тебя одна?
Чаи согрели, плащ промок,
Камин с огнями мне помог,
И затянулся разговор.
На тему: «Кто сегодня вор?»
Деды смотрели на меня,
Как будто мы одна семья.
И задавали мне вопрос,
Что я в душе с собой принес?
Я рассказал про свой вояж,
Про джип, и скромный саквояж.
Затем про дом, жену, детей,
Что я служу, и не злодей.
Но дед скривил невольно рожу:
« Мы сами скажем про вельможу!»
И вновь заладили вопрос,
Про то, как долго в мире рос.
Я с удовольствием стонал,
Что по красавицам скакал,
Менял работу много раз,
Писал в газетах свой рассказ.
Один хозяин стал писать,
Другой, как прокурор скакать,
А третий сделал жест рукой:
Садись, и грех для нас раскрой.
Я изумился: «В чем же грех?»
У женщин я имел успех,
Детей по прежнему люблю,
Кормлю, как принято, семью.
Но дед твердил, что я подлец,
Что врун, предатель, не мудрец.
Что совершал одни проступки,
Что заточат меня на сутки.
Я встрепенулся и замолк,
Но дед твердил: «Убить бы смог!»
Другой, сказал, что все порвал:
С женой в постели я не спал.
На службе крал меха и деньги,
Начальник слушал мои «Треньки»,
Летал на отдых в Сингапур,
Снимал за квоты порно – дурр.
Горел камин, поленья тлели,
Деды убить меня хотели,
Давали срок, и гильотину,
И посчитали за скотину.
То был, судя и прокурор,
Читал присяжный приговор.
Так я попал к седым дедам,
И срок себе на «трынькал» сам.
Со мной играли на суде,
Деды, что помогли в беде.
Судья, присяжный, прокурор
Пенсионеры до сих пор.