Он за тобой приезжает в самое злачное место:
дикое захолустье, брошенное безбожье.
Ты к нему подбегаешь, как к алтарю грешник,
падаешь на колени, плачешь, срываешь голос.
Снова не получилось. Люди с натурой мерзкой.
Он знает не понаслышке, не спорит, не смотрит с укором.
Он всегда с тобою настолько предельно честный,
что хочется, чтобы раз дал этот чертов повод.
Выпьете залпом, что залежалось покрепче.
Он заметит, в этот раз ты себя потрепала изрядно.
От его слов никогда не становится легче.
Туше. Ведь из слов ты себя создавала.
Он спросит, что намерена с этим делать,
столько чужих жизней примерять не устала?
Его шутки не лечат, но на удивление греют
то, чего внутри осталось так мало.
Найти бы в себе силы, признаться в содеянном.
Как назло вторит «жизнь мала как угольное ушко».
Ты дерзнёшь «очередная ловушка»,
он боится, что ты на пределе.
В его куртке всегда на крыльце теплее.
Отмахнешься, с больной головы много не взять.
Вы посмеётесь будто так и было задумано,
и темная улица поглотит раздосадованный взгляд.
Ну что же ты будешь впоследствии с этим делать?
Когда он устанет вставать ночью, прогревать машину.
Когда он осмелеет и сделает шаг белой полосе навстречу.
Ты пропала. Вот неудача, которая тебе не по силам.
Он будет обрастать детьми, ложиться в 10, с утра на работу.
В его окружении смех, беседы кухонные.
Но кому интересно разгребать пересуды,
когда разрушенный мир, твоё скорое будущее.
А ты будешь тихо стоять в сторонке, набирать звоночки.
Пока его дети будут нещадно просится к нему на ручки.
На те самые, на которых ты засыпала ночью,
но жену ведь целовать ему будет сподручнее,
чем ту, у которой всё на дай бог как попало.
Кто тогда будет спасать тебя от бешенного одиночества?
А ты так и будешь в своей берлоге
с кем попало, проверять себя на устойчивость.
Он приезжает за тобой в самое злачное место:
дикое захолустье, брошенное безбожье.
Ты называешь от чего-то это место домом,
неужели счастливой хоть на чуточку стать не хочется?