Владимир Соколов. Бурные девяностые

Фрагмент из автобиографической повести Владимира Соколова "Моя родословная"

3. Бурные девяностые
Выборы-90
Я получил официальное извещение избирательной комиссии о том, что  Соколов Владимир Иванович зачислен кандидатом в депутаты Выборгского районного совета по избирательному округу №41. Надо было включаться в предвыборную борьбу. «Назвался груздем – полезай в кузов»
Что же произошло? Ведь я мечтал о спокойной жизни на пенсии, и вдруг всё перевернулось с ног на голову. Я стал кандидатом в депутаты. Ни о какой «необременительной и безответственной работе» не могло быть и речи. И что самое интересное – я был рад этому. Теперь я понимаю, в чем было дело. Когда страна находилась в состоянии застоя, личная жизнь была убежищем от беспросветной скуки общественной жизни. А в девяностые годы меня увлёк поток волнующих событий, в которых я мог принимать активное участие и даже влиять на их ход.
Согласно закону кандидат в депутаты должен иметь доверенных лиц, которые представляют его интересы и ведут предвыборную агитацию. Моим официальным доверенным лицом была приятельница жены Галина Николаевна Зверева – энергичная, деловая женщина, прекрасно знающая «кухню» выборов и легко входящая в контакт с людьми. Вдвоём они являлись моей группой поддержки.
Моими соперниками на выборах были молоденькая девушка из НПО «Светлана» (к сожалению, я забыл её  фамилию), выдвинутая комсомольской организацией, и сам председатель исполкома Выборгского района Борис Николаевич Васильев.
Позднее мне рассказали, что при распределении кандидатов в депутаты по участкам Васильев сам подобрал себе конкурентов. Он думал, что ему будет легко доказать избирателям своё превосходство над юной комсомолкой и пенсионером-электриком.
Началась предвыборная кампания. Группы поддержки расклеивали на стенах домов и засовывали в почтовые ящики листовки, прославлявшие своих кандидатов в депутаты. На встречах с избирателями кандидаты в депутаты рассказывали о том, что они будут делать для улучшения жизни людей, если их выберут в совет, и отвечали на многочисленные вопросы. Такие встречи в значительной мере влияют на результаты голосования. Люди чаще всего голосуют не за программы (программу можно сочинить любую), а за человека. Победит тот, кто сумеет понравиться избирателям, вызовет их доверие.
Васильев, благодаря служебному положению, имел наибольшие технические возможности для агитации. По улицам, где жили избиратели, разъезжали автомашины с громкоговорителями, и оглашали окрестность призывами голосовать за него. Вовсю работала типография исполкома, печатая листовки и другие материалы.
Совсем скромно на этом фоне выглядела моя группа поддержки. По Гданьской улице шли две женщины с плакатами на груди: «Голосуйте за Владимира Ивановича Соколова!». Они обращались к прохожим, к людям, стоящим в очередях в магазинах, и спрашивали: «Вы знаете, кто такой Владимир Иванович?»  Они рассказывали, какой это замечательный человек и сколько пользы он может принести им, если его выберут в совет. Люди охотно, можно даже сказать с удовольствием, вступали в разговор. Раньше с ними никто не разговаривал. Всё решалось «наверху», без их участия. Галина Николаевна была мастером таких бесед с народом. Она умела расположить собеседников к себе. Ей верили.
Была у меня ещё одна мощная поддержка. Как только я был зарегистрирован в районном избиркоме в качестве кандидата в депутаты, начались звонки на мой домашний телефон. Звонили из Ленинградского народного фронта (ЛНФ) и блока «Демократические выборы-90». Это были влиятельные политические организации антикоммунистического толка, объединявшие большое число людей, настроенных на демократические преобразования.
Я был для них «тёмной лошадкой», поскольку  не был членом никаких политических организаций и вообще не участвовал в политической жизни.
Звонившие интересовались моими политическими взглядами и долго беседовали со мной. Мои взгляды удовлетворили их, и они обещали мне поддержку на выборах. Это означало, что, во-первых, сами члены этих организаций будут голосовать за меня, а во-вторых, они будут агитировать избирателей делать то же самое. Кстати, Галя  Зверева была членом ЛНФ.
И вот, наступило 4 марта 1990 года. Народ потянулся на выборы. Настроение у всех было, если не праздничное, то, по крайней мере, приподнятое. У людей появилась надежда на перемены к лучшему.
Одновременно проходили выборы на Съезд народных депутатов РСФСР и в местные органы власти: в ленсовет и районные советы города.
Меня, разумеется, больше всего волновали результаты выборов в  райсовет Выборгского района. Поздно вечером стало известно, что по моему избирательному участку №142 никто из трёх кандидатов не набрал  необходимого числа голосов (более половины от числа зарегистрированных избирателей). Поэтому 18 марта состоятся повторные выборы, в которых примут участие только два кандидата, набравшие большинство голосов в первом туре.
Этими двумя, как можно было предполагать, оказались Борис Николаевич Васильев и я. За меня проголосовало 595 избирателей, за Васильева – 402, за девушку – 203. Результаты второго тура зависели от того, кому отдадут голоса те избиратели, которые голосовали в первом туре за девушку. Победителем во втором туре считается кандидат, получивший наибольшее число голосов.
Всё началось с начала, только в более острой форме.
Многочисленная команда Васильева не только оклеивали стены домов, столбы, доски объявлений своими листовками, но и систематически срывали мои листовки.
Как председатель исполкома, мой конкурент, естественно, знал хозяйство района. Поддержание в надлежащем состоянии жилых домов, дорог, теплосетей, электросетей, канализации, и т.д. входило в его прямые служебные обязанности. Поэтому он решил «под занавес» избирательной компании втянуть меня в диспут на хозяйственные темы, в которых я, конечно, ничего не смыслил.
Без согласования со мной его люди повсюду развесили объявления: «Уважаемые избиратели! 15 марта в помещении избирательного участка №142 по адресу ул. Гданьская, д.19, корпус 2, в 18.00 состоится диспут между кандидатами в депутаты Васильевым Б.Н. и Соколовым В.И. на тему: пу развития объектов городского хозяйства Выборгского района на ближайшие пять лет».
Согласиться на участие в диспуте я, разумеется, не мог. Но было бы глупо явиться на диспут лишь для того, чтобы объяснить присутствующим, что депутату совсем необязательно разбираться в тонкостях городского хозяйства, так как это дело председателя исполкома, который будет выбран новым Районным советом. Поэтому, посоветовавшись со своей группой поддержки, я решил послать на диспут своё «доверенное лицо» Галину Николаевну.
Явившись на диспут, Галя объявила Васильеву и всем собравшимся, что Владимир Иванович, не зная о диспуте (вопрос о его организации с ним не был согласован), уехал по своим делам из города. Но она готова принять участие в диспуте, только не от имени Владимира Ивановича, а лично от себя. Замысел Васильева посрамить меня рухнул.
На другой день, 16 марта, я в последний раз перед выборами встретился со своими избирателями.
Между прочим, мэр Санкт-Петербурга Анатолий Александрович Собчак перед выборами 3 июля 1996 года позволил втянуть себя в телевизионный диспут на хозяйственные темы, в результате чего проиграл выборы своему конкуренту В.А. Яковлеву. Я оказался дальновиднее Собчака.
Воспользовавшись своими служебными и партийными связями по «кадровой» линии, Васильев добыл какие-то факты из моей биографии. На базе этих фактов коммунистические мастера фальсификации превратили меня в аморального типа, от которого должны были отшатнуться все порядочные люди. Как последний шанс Васильева, листовки с текстом «компромата» были рассованы в почтовые ящики избирателей утром 18 марта, в день выборов, когда агитация запрещается законом.
Избиратели, и это делает им честь, были возмущены действиями Васильева. Они принесли листовки в избирательную комиссию и потребовали наказать его за нарушение закона о выборах и клевету на их кандидата. Председатель комиссии отказался показать мне эти листовки, сказав, что они настолько безобразны, что ему неприятно их показывать. Он заверил меня, что они будут уничтожены. Содержание листовок до сих пор остаётся  для меня тайной.
В 22.00 избирательный участок закрылся и избирательная комиссия начала подсчёт голосов в присутствии наблюдателей от общественных организаций.
Мы с женой дома ожидали результатов голосования. В помещении избирательной комиссии находилась Галя, которая информировала нас по телефону о ходе подсчёта голосов. Около двух часов ночи раздался телефонный звонок, и радостный голос Гали сообщил: «Поздравляю вас, Владимир Иванович, с победой: за вас проголосовали 809 человек, за Васильева – 462, число недействительных бюллетеней – 32. Число зарегистрированных избирателей –1524. Явка потрясающая!»
Я думаю, что выборы 1990 года были первыми и последними демократическими выборами в России. Я был избран в орган власти, не состоя ни в какой партии или движении.  Мне не надо было добывать деньги на предвыборную агитацию. Никто не пытался устранить меня насильственным путём, шантажом или подкупом. Мне надо было одно: понравиться избирателям.
Что касается неприличных действий Васильева, то они были лишь предвестником будущих грязных выборных технологий.

Начало работы в Совете
Оргкомитет и избирательная комиссия известили меня о том, что 18 мая в 10.00 состоится первая сессия вновь избранного Совета народных депутатов Выборгского района города Ленинграда.
Я надел выходной костюм, белоснежную рубашку с галстуком и направился на сессию. В руке у меня был чемодан типа «дипломат» (какой же депутат без «дипломата»). Мы с женой купили его заранее.
И вот я у жёлтого здания на проспекте Карла Маркса. На стене у входа  три мраморных доски с надписями: «Районный комитет КПСС Выборгского района», «Совет народных депутатов Выборгского района» и «Исполнительный комитет Совета народных депутатов».
Мимо этого здания я проходил десятки раз, но ни разу не был внутри. Там, за этими массивными дверями, находилась власть, от которой зависели судьбы тысяч людей, подобных мне.
Об этой власти я знал из газет, телевизионных передач и художественных фильмов. Это был совершенно чуждый и недоступный для меня мир. Но вот я открываю массивную дверь и вхожу в этот дом, как один из его хозяев. Фантастика!
Услужливые указатели, развешенные на стенах, привели меня в актовый зал. Он был полон народа. В президиуме на сцене сидели председатель избирательной комиссии и оргкомитет Совета, состоящий из наиболее активных новых депутатов.
Председатель комиссии поздравил нас с открытием первой сессии Совета народных депутатов двадцать первого созыва и вручил нам депутатские удостоверения и значки «Народный депутат РСФСР», которые мы немедленно прицепили к лацканам пиджаков.
Нас было 115 человек, и нам отныне принадлежала власть на территории Выборгского района с почти миллионным населением. Решения Совета были обязательны для всех организаций и предприятий, независимо от ведомственной принадлежности и формы собственности.
Нас снабдили материалами по законодательству, связанными с нашей будущей деятельностью («дипломат» пригодился) и сказали, что желающие могут пообедать в «исполкомовской» столовой на первом этаже.
Хочется отметить добрым словом безукоризненно чёткую, работу орготдела исполкома и его руководителя Надежды Александровны Кочневой. Этот отдел прекрасно выполнял свои многочисленные обязанности при любой власти.
Совет решил, что основными задачами первой сессии будут выборы  председателя Совета, председателя исполкома и формирование постоянно действующих комиссий. До выбора председателя Совета вести заседания будут по очереди временные председатели из депутатов. На этом, собственно, и закончилась деловая часть первого дня.
Остальное время мы использовали для общения и знакомства.  Я с интересом присматривался к своим коллегам. Уже в первый день стало ясно, что это люди самых разных взглядов, и неизбежно образование группировок.
Так оно и вышло. В дальнейшем определились две противостоящие друг другу неформальные фракции: коммунистическая и демократическая.
Коммунистов возглавлял работник аппарата райкома КПСС Сергей Леонидович Смыслов. Коммунисты выглядели солидно: чувствовалась привычка к дисциплине.
Демократы в массе своей были шумливы и даже анархичны. Им было свойственно наивное убеждение, что достаточно прогнать коммунистов и наступит благоденствие. (В 1917 году считали, что достаточно прогнать капиталистов). В демократическую фракцию, естественно, вошли члены Ленинградского народного фронта и организации «Демократические выборы-90».
У демократов не было определённого лидера. Каждый считал, что имеет право на своё мнение, и неохотно шёл на компромиссы, что мешало их объединению. И всё же у них был неформальный коллегиальный лидер, оказывающий сильное влияние на принятие решений. Это была группа научных сотрудников из Физико-технического института АН СССР (Физтеха): Окуневич Александр Ильич,  Оскотский Владимир Симонович, Палк; Элла Викторовна.
Недаром я называл в шутку Физтех «рассадником демократии», что почему-то обижало Владимира Симоновича. А депутат Герасимов Сергей Михайлович, полковник медицинской службы, главный патологоанатом Военно-медицинской академии, недолюбливавший Эллу Викторовну, каждый раз во время дискуссий нарочно менял ударение в её фамилии. Получалось «депутат П;лка». Элла Викторовна поправляла его. Он извинялся и снова говорил, как бы по ошибке, «депутат П;лка».
Численность каждой из фракций составляла примерно 35 процентов от общего числа депутатов. Остальные депутаты представляли собой «центр». Они могли присоединиться к любой стороне, если считали предлагаемое решение правильным. Я относил себя к центру.
Из приведённого соотношения сил видно, что Совет практически не мог принять решений, по которым не было согласия между противоборствующими сторонами: каждая из фракций почти всегда могла заблокировать предложение другой фракции.
Стороны «упёрлись» на выборах председателя Совета. В списке кандидатов на эту должность было девять человек, в том числе и я. После первого тура остались двое: Сергей Леонидович Смыслов, лидер коммунистов, и демократ Михаил Константинович Орнатский. При дальнейшем голосовании ни один из них не набрал необходимого числа голосов.
Чтобы покончить с историей выбора председателя Совета, забегу вперёд и расскажу, чем она кончилась.
В октябре 1990 года, когда мы собрались на вторую сессию, Ленсовет пригрозил распустить наш совет, если во время этой сессии не будет избран председатель.
Чтобы выборы состоялись, надо было найти человека, который устроил бы большинство депутатов. Таким человеком мне показался Альберт Анатольевич Сытин.
Подполковник в отставке, служил в политуправлении Северного флота, был членом Союза художников. Работал по собственному выбору в депутатской комиссии по культуре. Крепкий, спокойный, ещё не старый седовласый человек с благородной внешностью. На заседаниях совета вёл себя сдержанно, не проявляя признаков заинтересованности в карьере.
Я попросил нашего депутата Елену Олеговну Морозову попробовать уговорить Сытина стать на время председателем Совета, чтобы нас не «разогнали». А потом он попросит под каким-нибудь предлогом освободить его от должности, и мы выберем другого председателя.
Лена сообщила мне, что после долгих колебаний – «Зачем мне всё это надо, мне и в комиссии по культуре хорошо», Сытин согласился спасти совет от роспуска.
Кандидатура Сытина при сложившихся обстоятельствах всех устроила, и он был избран председателем Совета.
После запрета деятельности компартии в 1991году мы получили возможность выбрать «своего» председателя и попросили Сытина освободить место. Как бы не так! Ему понравилось быть председателем. «Ни о чём я с вами не договаривался», – заявил этот бывший офицер-коммунист и бывший честный человек.
Мы собрали заседание совета и приняли решение о снятии Сытина с должности. Я забыл формулировку основания для отставки, но точно помню, что она была одобрена начальником юридического управления Ленсовета Дмитрием Николаевичем К;заком. Я специальноко консультировался с ним по этому вопросу.
У Сытина  была изъята печать Совета. Временное исполнение обязанностей председателя Совета было поручено мне. Я целую неделю возглавлял этот орган власти.
Отстранённый от должности председатель обратился с жалобой в городскую прокуратуру и в Ленсовет.
Прокурор признал решение нашего совета противоречащим действующему законодательству. Его поддержал председатель Ленсовета Беляев.  Делать было нечего. Пришлось подчиниться и отменить принятое решение.
Сытин снова водрузился в кресло председателя и сидел в нём, до конца существования Совета.
От председателя многое зависит, но важнейшие вопросы всё-таки решаются голосованием, а у председателя, как у любого депутата, всего один голос.
Возвратимся опять в 1990 год на первую сессию. Нам надо было выбрать нового председателя исполкома.
Исполком (исполнительный комитет) по тогдашним законам – это орган власти, непосредственно организующий всю жизнь района. Делал он это с помощью профилированных отделов и других подразделений. Например, были отделы здравоохранения, образования, социального обеспечения, благоустройства и т.д. Почему комитет назывался исполнительным? Потому что его деятельность определялась решениями Совета – он исполнял их.
Работники исполкомов не могли быть депутатами. Депутат, поступивший на работу в исполком, лишался своего статуса. Это касалось и должности председателя исполкома.
Совет объявил открытый конкурс  на должность председателя исполкома (у нас же демократия). Возглавить конкурсную комиссию было поручено мне. Я должен был провести собеседование с претендентами на участие в конкурсе и принять от них документы.
И вот ирония судьбы: первым, кто явился ко мне на собеседование  был мой конкурент на выборах, председатель исполкома Б.Н. Васильев. Ему  очень хотелось остаться на этой должности. Я предложил ему сесть, не торопясь прочитал принесённое им заявление об участии в конкурсе, внимательно изучил автобиографию и только после этого предложил ему  рассказать о том, как он представляет себе работу исполкома в новых условиях. Задав несколько вопросов, я удовлетворённо кивнул головой и сказал, что его кандидатура будет рассмотрена на заседании совета. Во время этого маленького спектакля я испытывал нехорошее чувство злорадства.
Готовясь к проведению конкурса, депутаты в «кулуарах» обсуждали вопрос, кого они хотели бы видеть в качестве председателя исполкома. С точки зрения демократического крыла это ни в коем случае не мог быть Васильев – аппаратчик, бывший второй секретарь райкома.
Все сходились во мнении, что хорошо бы избрать на эту должность кого-нибудь из наших депутатов. Но вот беда: среди них не оказалось людей с опытом достаточно масштабной хозяйственной  деятельности. Самые умные из нас были математиками, физиками, инженерами. Те, кого можно было назвать «хозяйственниками», находились на уровне начальников автоколонн.
И тут я вспомнил об Анатолии Яковлевиче Когане, депутате, который обращал на себя внимание деловитостью, знанием хозяйственных и финансовых вопросов и отсутствием дилетантской любви к болтовне на общие темы.  Коган работал заместителем директора текстильной фабрики «Октябрьская». Я считал, что его надо избрать председателем исполкома и пропагандировал эту идею среди депутатов. По моему предложению Коган подал заявление на участие в конкурсе.
В списке участников конкурса было двенадцать человек. Один из них не явился на заседание Совета. После заслушивания и обсуждения кандидатов было проведено тайное голосование. В результате первого тура голосования в списке претендентов остались Б.Н. Васильев и А.Я. Коган. Я думаю, что Васильева «проталкивали» коммунисты.
По результатам второго тура голосования председателем Исполнительного комитета Выборгского районного Совета был избран Анатолий Яковлевич Коган.
Это был невысокого роста человек с крепкой «квадратной» фигурой и намечавшимся брюшком. Впрочем, он отрицал наличие брюшка, говоря , что это брюшной пресс: он в молодости занимался тяжёлой атлетикой. У него была красивая голова и обаятельная улыбка. Коган очень нравился женщинам.
Сессия приступила к последнему пункту повестки дня: к формированию постоянных депутатских комиссий и выбору их председателей.
Постоянные депутатские комиссии – это рабочие органы Совета, с помощью которых повседневно осуществляются его руководящие и контролирующие функции в различных сферах жизни района. Например: комиссия по образованию, комиссия по медицинскому обслуживанию, комиссия по охране окружающей среды и т.д. Всего было сформировано пятнадцать комиссий.
Запись в комиссии была добровольная. Меня, по моей тогдашней наивности, удивило, почему в комиссию по собственности и хозяйственной  деятельности сразу ринулось такое количество депутатов, что пришлось ввести ограничение на её численность. «Что там интересного?» – думал я. Полагаю, что читателю не нужны объяснения.
Я выбрал себе комиссию по законности, охране правопорядка и борьбе с преступностью. Почему я выбрал именно эту комиссию? Можно сказать из любознательности. Что такое медицина или, скажем, образование я знал, и там ничего интересного для меня быть не могло. А тут всё новое, с чем я до сих пор не сталкивался.
На этом завершилась работа первой сессии Выборгского районного совета народных депутатов.

Комиссия по законности
и работе правоохранительных органов

Заседания комиссии проходили один раз в неделю, по вечерам, с 17.00 до 20.00, потому что рядовые депутаты, в  том числе и я, днём работали на своей основной работе. Председатель комиссии выбирался комиссией из числа её членов и утверждался (или не утверждался) на сессии Совета. Утверждённый председатель комиссии, становился штатными работником и получал заработную плату.
Комиссия состояла из восьми человек. Первым председателем комиссии был избран адвокат Е.Я. Мельницкий. Он не был утверждён в этой должности на сессии, потому что возникли сомнения в правовой чистоте его выборов в депутаты. После этого  комиссия выбрала председателем Альберта Савватеевича Новожилова, отставного офицера КГБ, бывшего командира части.
Он был неплохой человек, но его беда была в том, что он не мог избавиться от своего «командирского» комплекса. Соответствующим было и его представление о том, чем должна заниматься депутатская комиссия и каким должен быть стиль её работы.
Он  пытался поставить себя над руководством управления внутренних дел района. Вместо делового сотрудничества возникла конфронтация.
Комиссия порою подменяла собой следственные органы и прокуратуру. Например, мы долго и упорно пытались разоблачить заведующего райздравотделом, который, по мнению Новожилова, присваивал деньги, выделенные на ремонт поликлиники №14. Помню, мы даже лазили на крышу поликлиники, чтобы проверить, соответствует ли площадь реально отремонтированной крыши той площади, что указана в смете.
Может быть, злоупотребления и имели место, но нашей задачей было заставить работать тех, кому положено этим заниматься, а не подменять их. Именно на этом должны были строиться наши взаимоотношения с правоохранительными органами, которые административно подчинялись своим министерствам и ведомствам. Кроме того, наше право контроля сдерживало злоупотребление властью самими правоохранительными органами.
Новожилов не сумел установить правильных отношений с членами комиссии. Депутаты люди независимые и не любят, когда ими командуют. От этого возникали конфликты. Росло недовольство работой комиссии и её председателем.
Посовещавшись между собой, мои коллеги предложили мне возглавить комиссию по законности. Я согласился и был утверждён в должности председателя на очередной сессии.
Уволившись из больницы, я стал штатным работником Совета.
Прежде всего, я решил чётко определить, чем будет заниматься комиссия и выбрал три основных направления.
Первое направление: контроль юридической чистоты действий самого  Районного совета. Ведь хоть Районный совет и является органом власти, но его неправомочные действия могут быть опротестованы прокуратурой и отменены вышестоящим органом власти – Ленсоветом. Поэтому все проекты решений Совета должны перед вынесением на обсуждение проходить экспертизу в комиссии по законности.
Второе направление: контроль работы правоохранительных органов и оказание им финансовой и прочей помощи путём подготовки соответствующих решений совета. Регулярное заслушивание и обсуждение отчетов руководителей правоохранительных органов на заседаниях комиссии и на сессиях Совета.
Третье направление: работа с жалобами жителей района на действия организаций, учреждений и отдельных должностных лиц.
В соответствии с поставленными задачами я изменил название комиссии и утвердил изменение на сессии. Теперь она называлась: «Комиссия по законности и работе правоохранительных органов». К правоохранительным органам относились органы МВД, КГБ, а также прокуратура.
Ясно, что работы у комиссии было, как говорится, невпроворот. Поскольку комиссия заседала один раз в неделю, а её члены работали на своей основной работе, большая нагрузка лежала на её председателе.
В помощь себе я принял на работу опытного юриста Игоря Ивановича Петухова, прекрасного человека и добросовестного работника. Он был мой ровесник. Во время войны Игорь Иванович командовал артиллерийской батареей.
Я с большим удовольствием занялся юридической деятельностью. Это было новым для меня делом, а всё новое интересно. Неоценимую помощь оказал мне Игорь Иванович. До знакомства с ним я вообще не понимал, что такое юрист и для чего он нужен.
Процеживая сквозь юридическое сито проекты решений Совета и постановления председателя исполкома, комиссия активно влияла на действия районной власти и была хорошо информирована обо всём, что происходило в  районе.
Став председателем комиссии, я позвонил начальнику управления внутренних дел полковнику Воробьёву Валентину Григорьевичу и, представившись, предложил ему встретиться, чтобы обсудить отношения между комиссией и РУВД. Мы беседовали у него в кабинете часа два и хорошо поняли друг друга. У нас установились нормальные деловые отношения. Все острые ситуации мы разрешали совместно. Он правильно реагировал на критические замечания комиссии в адрес милиции и делал, на мой взгляд, всё возможное для обеспечения порядка в районе. Мне даже приходилось защищать его от несправедливых «наскоков» некоторых депутатов, когда он на сессиях совета отчитывался о работе милиции. Я старался помогать Воробьёву в пределах своих возможностей. Нам с Коганом даже удалось убедить Совет выделить для РУВД из внебюджетного фонда средства для приобретения двадцати служебных автомашин.
Отношения с управлением КГБ, в силу закрытости этой организации и неопределённости её положения в тот момент, ограничивались отчетами начальника управления о ситуации в районе.
Взаимоотношения с прокуратурой оказалась гораздо сложнее.
Прокуратура является централизованной системой органов, осуществляющих от имени государства надзор за исполнением законов. Во главе её стоит Генеральный прокурор. Далее следуют прокуроры субъектов федерации, городов и районов. Объектом надзора являются и сами органы власти: советы и их исполкомы.
Ну, а что делать, если сам прокурор ненадлежащим образом выполняет свои надзорные функции и способствует тем самым нарушению закона? Оказать на него воздействие может вышестоящий прокурор, а отстранить от должности только Генеральный прокурор. Эта жёсткая «вертикаль» подчинённости в совокупности с корпоративной спайкой делает прокуроров совершенно неуязвимыми.
У нас было достаточно много претензий к работе прокурора района. Обращение в городскую прокуратуру не дало результата. Тогда Совет направил Генеральному прокурору РФ обращение с просьбой освободить прокурора Выборгского района Санкт-Петербурга Ушакова М.И. от занимаемой должности за систематическое невыполнение им надзорных функций. К обращению были приложены документы, подтверждающие факты.
Месяца через полтора раздался телефонный звонок. Звонила женщина, одна из заместителей прокурора города: «Генеральная прокуратура переслала нам вашу жалобу на прокурора района и поручила разобраться в этом деле. Так вот, сообщаю вам, что мы провели проверку по вашей жалобе и оснований для отстранения Ушакова от должности не нашли. Отдельные недостатки в работе районной прокуратуры будут устранены в рабочем порядке. Официальный ответ вы получите от нас через несколько дней».
Несмотря на неудачную попытку «достать» прокурора, я считал и продолжаю считать, что контроль «вертикальных» государственных структур представительной, то есть выборной властью, если не исключает, то существенно ограничивает возможность злоупотреблений. Нарушители закона не любят свидетелей.
К сожалению, стоящие на вершине «вертикали», стараются  избавиться от контроля. Иногда это происходит от глупости, а порой оттого, что они сами участвуют в злоупотреблениях.
Не буду скрывать, мне нравилось моё новое положение. Была здесь, особенно первое время, определенная доля тщеславия. Люди косились на мой депутатский значок, а однажды какой-то мальчик воскликнул: «Мама, мама, смотри – депутат!»
Приятна была и «неприкосновенность». Меня нельзя было задержать, оштрафовать, обыскать, отдать под суд. Останавливает тебя на дороге за превышение скорости инспектор ГАИ, а ты предъявляешь ему депутатское удостоверение. Инспектор прикладывает руку к козырьку: «Можете ехать Владимир Иванович, только будьте осторожней, очень скользкая дорога».
Эти тщеславные радости были мелочью. Главное было в том, что только теперь, прожив шестьдесят пять лет своей жизни, я ощутил себя полноценным, свободным человеком.
До сих пор народ был разделён на две неравные части. Б;льшая часть именовалась «советским народом». Она обладала единственным правом: трудиться на государство, не жалея сил, а если понадобится и жизни. Другая часть, меньшая, управляла «советскими людьми». Это была бюрократическая партийная элита.
Я был «советским человеком». За меня решали, имею ли я право на установку квартирного телефона, сколько квадратных метров жилплощади мне положено иметь, какие книги мне читать, какое радио слушать, за кого голосовать на выборах. Получив бюллетень с одной единственной фамилией кандидата, я демонстративно, как и другие люди, проходил мимо кабинки для тайного голосования. Если бы я зашёл в неё, могли подумать, что я вычеркнул кандидата, а это было опасно. Чувство страха не покидало советских людей со сталинских времён. 
Это было унизительное существование. Я сознавал это умом, но не страдал, а жил в радости, занимаясь любимыми делами. Те, кто страдали, становились диссидентами, сидели в тюрьмах или в психушках.
Почему я не страдал? В политическом плане это можно назвать конформизмом. В психологическом плане – способностью здоровой психики не концентрировать внимание на плохом, как бы не замечать его, если ты не можешь изменить ситуацию.
Зато теперь, когда моё положение изменилось, я испытывал чувство  подъёма, хотелось сделать для людей что-то хорошее.
Жизнь стала очень интересной. Я оказался вблизи людей, уже тогда «делавших историю», или позднее занявших высокие государственные посты. До сих пор помню импозантную фигуру Анатолия Александровича Собчака в костюме невероятного жёлто-зелёного цвета, стоявшего в коридоре Мариинского дворца в окружении депутатов. Мы задавали ему вопросы, на интересующие нас темы, а он охотно отвечал на них.
У меня была возможность не только «глазеть» на людей, стоявших выше меня на служебной лестнице, но и участвовать вместе с ними в обсуждении различных вопросов и даже быть их оппонентом.
Однажды Сытин взял меня на совещании председателей районных советов (был такой неформальный орган), потому что в тот день на нём обсуждалась работа правоохранительных органов. На совещание был приглашён начальник управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Виктор Васильевич Черкесов. ФСБ – это Федеральная служба безопасности, бывший КГБ. Раньше меня и до порога его кабинета не допустили бы. А теперь он сидел как раз против меня за длинным столом заседаний.
Речь зашла о расплодившихся жульнических акционерных обществах и компаниях, которые выманивали деньги у простодушных советских людей. Телевизионная реклама убеждала их, что купив акции какого-нибудь «Амариса», «Хопра» или «Олби-Дипломата» можно через полгода стать миллионером. Выстраивались длиннейшие очереди граждан, спешивших отдать свои сбережения обманщикам. Они привыкли верить телевидению. Вера укреплялась ещё и тем, что порядок в местах продажи поддерживался милицией. Раз милиция – значит с ведома государства, а государство не позволит обманывать, – рассуждали люди. Самое печальное, что в очередях стояла беднейшая, самая незащищённая часть населения: преимущественно пожилые люди. Появилась категория граждан, именуемая «обманутыми вкладчиками».
Я сказал Черкесову, что этот массовый откровенный обман населения – не что иное, как угроза государственной безопасности, поэтому прекращение этого безобразия есть его прямая обязанность. Черкесов на это ответил мне, что-то вроде «дуракам закон не писан», и почему он должен о них беспокоиться. Я просто остолбенел от такого цинизма. И тут я ему высказал всё, что думал о нём и его ведомстве.
Разумеется, что от одного моего разговора с Черкесовым вряд ли что-нибудь изменилось. Важно то, что такой разговор стал возможен. В то тяжёлое время, конечно, не я один требовал от «черкесовых» выполнять свои обязанности. Вскоре началась борьба с жульническими «фирмами». Кто знает, может быть, в чаше весов, сдвинувших события в нужную сторону, была и моя капля.
Хочется сказать добрые слова о человеке, который всегда охотно помогал мне в трудных юридических ситуациях. Это был Дмитрий Николаевич К;зак (так правильно произносится его фамилия), начальник юридического управления Ленсовета. Сейчас он заместитель Председателя Правительства Российской Федерации. Я был частым гостем у него в Мариинском дворце. С ним было интересно беседовать о происходящих в стране и городе событиях.
  Можно подумать, что меня теперь интересовали только дела в коридорах власти. Это не так. Во-первых, ко мне на комиссию приходили люди с самыми разнообразными жалобами и бедами. Надо было оперативно помогать им. Во-вторых, у меня в избирательном  округе, как у депутата, были «свои» полторы тысячи граждан-избирателей, о благополучии которых я был обязан заботиться. В-третьих, я сам был одним из них, и все их трудности касались и меня.
Народ жил плохо. Несмотря на благие намерения, Горбачёву не удалось остановить развитие экономического кризиса, начавшегося ещё до его прихода к власти в 1985 году. Переход к «спасительной» рыночной экономике оказался более трудным, чем предполагалось. Возрастал дефицит продовольственных товаров, несмотря на введённую ещё в 1989 году карточную систему распределения.
Для наглядности опишу, как я ходил по просьбе жены в универсам, чтобы «отоварить» наши мясные талоны. Вхожу в большой торговый зал. Длинные ряды пустых застеклённых прилавков. Работает только один прилавок: там продают бутылки с уксусом, минеральную воду «Полюстрово» и пакетики с перцем и другими специями. Посередине зала толпа людей  –  преимущественно пожилые женщины и мужчины, стоящие в ожидании чего-то. И вот это что-то появилось: в стене зала открылась дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещён» и оттуда вышла женщина в грязном белом халате, толкая впереди себя тележку с металлической корзиной. В корзине лежали куски расфасованного мяса. Толпа кинулась к корзине и мигом опустошила её. Те, кто изловчился схватить мясо, направлялись к кассе. Остальные ждали, когда тётя в белом халате вывезет следующую корзину.
Мне было неловко кидаться к корзине, расталкивая более слабых конкурентов, поэтому мяса мне не досталось и в следующий раз. Потом тётя в белом халате вышла без тележки и объявила, что мясо кончилось. Я ушёл домой ни с чем.
Народ бедствовал, а в верхних эшелонах государственной власти разгоралась борьба. Усилились сепаратистские тенденции в  республиках СССР. Горбачёв, избранный 15.03.1990 года Президентом СССР, естественно, стремился сохранить государство, которым он руководил. Кроме того, он вполне обоснованно считал, что распад Союза приведёт к катастрофическому развалу кооперированной экономики. Ракеты, например, разрабатывались в Москве, а их производство было на Украине.
17.03.1991 года был проведён всенародный референдум о сохранении обновлённого Союза ССР. В референдуме приняли участие 148 млн граждан страны (79,5% от имеющих право голоса). За сохранение СССР проголосовало 76,43% участников. Одновременно состоялся референдум о введении поста Президента РСФСР.
12 июня 1991 года Президентом РСФСР был избран Борис Николаевич Ельцин, занимавший до этого пост Председателя Верховного Совета РСФСР.
Понимая, что на старых принципах и в полном составе сохранить государство не удастся, Горбачёв готовил вместе с руководителями девяти из пятнадцати республик Советского Союза новый Союзный договор. В числе этих республик были РСФСР, Украина и Белоруссия. Переговоры происходили в правительственной резиденции Ново-Огарёво под Москвой. Подписание договора было намечено на 20 августа 1991 года. Предполагалось назвать новое государство Союзом Социалистических Суверенных Республик. Всё было логично и казалось естественным выходом из сложившейся ситуации.
И вдруг,19 августа 1991 года в 6 часов утра радио и телевидение объявило об образовании Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП).
Были обнародованы четыре документа: Указ вице-президента СССР Геннадия Ивановича Янаева о принятии им на себя фунций президента в связи с болезнью М.С. Горбачёва, «Заявление советского руководства», обращение «К советскому народу» и Постановление №1 ГКЧП «О введении чрезвычайного положения».
В ГКЧП вошли восемь человек: Янаев (председатель), министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго, председатель КГБ Крючков, председатель Совета министров Павлов, первый заместитель председателя Совета обороны  Бакланов, председатель Крестьянского союза Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий Тизяков.
Смысл всей этой «чертовщины» состоял в том, что на шесть месяцев, начиная с четырёх часов утра 19 августа, власть в стране переходила к ГКЧП. Все органы государственной власти и управления обязаны были выполнять его указания. Восстанавливались Конституция и законы СССР. Устанавливался контроль над средствами массовой информации.
Сразу возникали вопросы: где Горбачёв, почему отсутствует медицинское заключение о состоянии его здоровья, согласовано ли с ним образование ГКЧП?
Бросалась в глаза абсурдность идеи восстановления советских законов при существующей политической ситуации и настроении общества.
Разумеется, все депутаты поспешили собраться на рабочих местах: городские в Горсовете, а мы в Райсовете. Никто не знал, что делать. Горячо обсуждали неожиданные события. Мнения сходились в одном: с критической оценкой экономической ситуации в стране, изложенной в обращении «К советскому народу», ещё можно согласиться. Но почему мы должны подчиняться какому-то ГКЧП при наличии законно избранных органов власти?
Мы ожидали возвращения из Москвы от Ельцина мэра Ленинграда Анатолия Александровича Собчака.
Тем временем народ собрался на Исаакиевской площади у Мариинского дворца, в котором находился Ленсовет, и стал строить баррикады, чтобы защитить его от нападения сторонников ГКЧП.
Собчак прилетел во второй половине дня. Сперва он встретился с командующим Ленинградским военным округом и получил от него заверения, что он не предпримет активных действий в поддержку ГКЧП. Потом он приехал в Ленсовет и рассказал о событиях в Москве.
Утром он был у Ельцина на даче в Архангельском, где проходило совещание с участием премьер-министра Силаева, и.о. председателя Верховного Совета РФ Хазбулатова и других лиц. Там же был составлен текст обращения «К гражданам России». После этого Ельцин и участники совещания в кортеже из двух машин и машин сопровождения направились в Москву и беспрепятственно достигли Белого дома (здания парламента РФ). По дороге кортеж обгонял бронетанковые части, двигавшиеся в Москву по приказу министра обороны Язова.
Народ выступил против ГКЧП. Улицы были полны людей. У Белого дома добровольцы возводили баррикады.
Вечером 19 августа по телевидению была передана  пресс-конференция для советских и иностранных журналистов. Все члены ГКЧП, кроме Павлова, у которого был гипертонический криз, сидели за столом. Это было жалкое зрелище. У Янаева тряслись руки. Это было отмечено всеми журналистами. Было совершенно очевидно, что они растеряны и не верят в свою победу.
В тот же вечер прошёл телерепортаж с выступлением Ельцина на митинге перед Белым домом.
Указом №59 от 19 августа 1991 года Президент РСФСР  Б.Н. Ельцин квалифицировал действия ГКЧП, как государственный переворот, и объявил, что должностные лица, исполняющие указания ГКЧП, подпадают под действие уголовного кодекса РСФСР.
В соответствии с Указом №61 о того же 19 августа «все органы исполнительной власти Союза ССР, включая КГБ СССР, МВД СССР, Министерство обороны СССР, действующие на территории РСФСР, переходят в непосредственное подчинение избранного народом Президента РСФСР».
М.С. Горбачёв с семьёй был в это время, якобы, заблокирован в своей крымской резиденции в Форосе.
Для «освобождения» Горбачёва и его семьи Ельцин послал 21 августа в Форос самолёт с командой, которую возглавлял Герой Советского Союза, вице-президент РСФСР Александр Владимирович Руцкой. В команду входили также Силаев , Бакатин и Примаков.
Самое забавное, что туда же прибыли немного раньше «гэкачеписты»: министр обороны СССР Язов и председатель КГБ Крючков. Зачем? – неизвестно. Может быть, искать защиты у Михаила Сергеевича?
По свидетельству Раисы Максимовны, жены Горбачёва, Михаил Сергеевич их не принял.
Самолёт Руцкого с семьёй Горбачёва приземлился в Москве ночью
22 августа. В этом же самолёте Руцкой привёз и Крючкова, которого он самолично арестовал по прибытии в аэропорт.
Остальные члены ГКЧП и некоторые активно поддерживающие их высокопоставленные лица были арестованы днём 22 августа и осуждены по обвинению в государственной измене. Не был арестован лишь министр внутренних дел СССР Борис Карлович Пуго. Он покончил жизнь самоубийством выстрелом в висок, предварительно застрелив свою жену.
В 1994 году все осуждённые были амнистированы Государственной Думой. Отказался от амнистии только генерал армии Валентин Иванович Варенников, участник Великой отечественной войны, потому что не считал себя виновным. Он предстал вторично перед судом, и суд оправдал его.
Так закончилась эта странная история  с ГКЧП. Мне кажется, что этот бесславный комитет был игрушкой в чьих-то руках. Хочется процитировать вопрос из кинокомедии «Особенности русской охоты»: «Что это было?»
23 августа 1991 года на заседании Верховного Совета РСФСР, куда был приглашён «спасённый» Горбачёв, Ельцин устроил небольшой спектакль. Обратившись к Горбачёву, который был Генеральным секретарём ЦК КПСС, он сказал: «У меня для вас сюрприз: сейчас я подпишу Указ о приостановлении действия КПСС на территории РСФСР». И подписал его на глазах у Горбачёва театральным взмахом руки. Эту сцену я видел по телевидению.
24 августа Горбачёв сложил с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС.
6 ноября 1991 года Президент РФ издал Указ №169 о прекращении деятельности КПСС и КП РСФСР на территории России. Партийные организации подлежали роспуску, а их имущество – передаче в собственность государству.
Указ был реализован очень просто. Когда утром служащие Райкома партии, а он занимал третий этаж нашего здания, пришли на работу, их просто не пустили туда. Все двери помещений Райкома были опечатаны. На вопрос обескураженных людей, а как же быть с оставленными там личными вещами, им ответили: после того, как всё имущество Райкома будет инвентаризовано, а документы отправлены в городской архив, они получат свои личные вещи.
Мне было даже немного жаль этих людей, вчера ещё таких значительных, а теперь растерянно бродящих по коридорам.
После инвентаризации основного имущества КПСС, мы взяли разную мелочь себе на память. Мне достался настольный гипсовый бюст видного  деятеля партии большевиков М.И. Калинина.
История с ГКЧП имела продолжение: началось выявление должностных лиц , поддержавших путч, с целью привлечения их к ответственности в соответствии с Указом Президента №59. Говорили (я этого не видел), что у входа в Мариинский дворец даже некоторое время висел ящик, куда можно было опускать доносы.
Наш Совет тоже принял участие в этой кампании. Председатель исполкома Коган, получив 19 августа Постановление ГКЧП №1, поспешил откликнуться на него телефонограммой в адрес руководителей предприятий, учреждений и организаций Выборгского района. В этой телефонограмме, кроме общих требований об усилении охраны и повышении бдительности, были  пункты, заимствованные из Постановления ГКЧП: о запрете забастовок, собраний и митингов, о запрете увольнений работников по собственному желанию и о приостановке деятельности политических партий и движений, препятствующих наведению порядка. К этому он добавил ещё от себя запрет зрелищных мероприятий и конфискацию звукозаписывающей аппаратуры.
Председатель нашего Совета Сытин, давно уже враждебно относился к Когану. И вот теперь он решил разделаться с ним, используя статью 4 Указа Президента № 59, в которой сказано, что действия должностных лиц, исполняющих решения ГКЧП, «подпадают под действия Уголовного кодекса РСФСР».
Сытин не хотел выглядеть доносчиком. Поэтому он предложил провести расследование «антигосударственных» действий Когана на комиссии по законности и подготовить соответствующее решение Совета.
Мы вызвали Когана на комиссию и «допросили» его. После длительных дебатов комиссия по моему предложению вынесла Когану «оправдательный приговор».
Я мотивировал своё отношение к поступку Когана следующим образом. Коган, как глава исполнительной власти в районе, не мог занимать, подобно депутатам, выжидательную позицию и бездействовать. Он обязан был выполнять указания вице-президента СССР Г.И. Янаева, принявшего на себя функции Президента. Ведь никаких указаний от других вышестоящих  должностных лиц в тот момент не поступало. Указ Ельцина №59 появился
 позднее, а закон не имеет обратной силы. Кроме того, эта пресловутая телефонограмма не имела никаких практических последствий.
Поэтому считать Когана «путчистом» и привлекать его к уголовной ответственности или снимать с должности, по моему мнению, не было никаких оснований.
На заседании Совета по решению моей комиссии было много споров, но здравый смысл восторжествовал, и Когана оставили в покое.
Вышло так, что я спас Когана, но не от любви к нему, а от любви к справедливости. Кроме того, вся эта история напомнила мне 1937 год.
8 декабря 1991 года руководители России, Украины и Белоруссии (Борис Николаевич Ельцин, Леонид Макарович Кравчук и Станислав Станиславович Шушкевич), встретились втайне от Президента СССР Горбачёва в Беловежской Пуще и подписали договор об образовании СНГ –  Союза независимых государств.
21 декабря 1991 года в Алма-Ате состоялось совещание, и была подписана декларация о присоединении к СНГ ещё ряда республик, входивших ранее в СССР. Всего СНГ объединил одиннадцать суверенных государств.
25 декабря 1991 года объявил о своём уходе с поста Президента СССР Михаил Сергеевич Горбачёв, потому что такого государства уже не существовало.
Одержав победу над Горбачёвым и получив полную свободу действий, Ельцин начал энергичное проведение экономических реформ в России. Основным идеологом реформ стал Егор Тимурович  Гайдар.
Заранее хочу сказать: я не судья ни Горбачёву, ни Ельцину, ни Гайдару. И не только потому, что я ничего не смыслю в экономике, а, прежде всего, из-за убеждения, что каждый из этих людей желал добра своей стране, но действовал по-разному, сообразно своим представлениям о «единственно правильном» пути. А кому известен этот истинно правильный путь? Да, конечно, в поведении людей, может быть доля корыстных или честолюбивых мотивов. Однако, на таком высоком уровне, как руководство страной, доминирует желание оставить о себе добрую память в истории.
Кто-то из моих оппонентов возразит: эдак можно оправдать и Сталина.  Ну, что же в известном смысле – да. Но не будем забывать, что довести до абсурда можно любую правильную мысль. Не надо брать крайности.
19 декабря 1991 года вышло Постановление Правительства РСФСР №55 «О мерах по либерализации цен», согласно которому со 2 января 1992 года устанавливались свободные (рыночные) цены, складывающиеся под влиянием спроса и предложения, на всю продукцию производственно-технического назначения, товары народного потребления, работы и услуги.
29 января 1992 года был подписан Указ Президента РФ №65 «О свободе торговли», предоставляющий предприятиям и гражданам право осуществлять торговую и закупочную деятельность без специальных разрешений. Предприятия и граждане могли осуществлять торговлю (в том числе с рук, лотков и автомашин) в местах, отведённых органами исполнительной власти.
То, что произошло после обнародования этих документов, казалось чудом. Все из истории знали о НЭП'е, но как-то не верилось, что подобное чудо возможно в наше время. Тем не менее, оно совершилось. Открылись магазины, всё свободное пространство на улицах заполнили ларьки и просто стоящие на тротуарах ящики с товаром. Бабушки стояли с распечатанными пачками сигарет и торговали ими поштучно. Можно было купить всё: мясо, рыбу, колбасу, сыр, овощи, фрукты, одежду, обувь. Такого обилия товаров при советской власти люди не видели никогда. Правда, товары были преимущественно иностранного происхождения, потому что наша промышленность и сельское хозяйство находились в упадке.
Но вот беда – далеко не все могли воспользоваться в полной мере этим радующим взор изобилием: не хватало денег. В первую очередь это касалось людей, находящихся на «государственном обеспечении»: пенсионеров, врачей, учителей, работников НИИ, вузов и т.д. Несмотря на это, сам факт ликвидации дефицита товаров был отрадным событием.
1992 и 1993 годы были, пожалуй, самыми трудными для жителей города. Мы, депутаты местных советов, делали всё возможное, чтобы помочь беднейшей части наших избирателей пережить этот трудный период. Одним из таких дел была организация столовых для бедных, дотируемых государством, где каждый человек мог бесплатно пообедать. У таких столовых всегда стояла очередь.
Помню, к нам приехали немцы из какого-то благотворительного общества и предложили организовать пункт питания на триста человек. Надо было  подыскать для него помещение, да ещё такое, чтобы система водоснабжения соответствовала их требованиям.
Мы нашли подходяящее помещение, и вскоре пункт питания заработал. Он очень понравился нашим людям. Продукты немцы привозили свои. Обеды готовили в специальном автобусе-кухне. Порядок и охрана пункта питания обеспечивались нами.
Государство выделило средства для оказания безвозмездной одноразовой денежной помощи бедным людям. Бедных было много, а помощь ограничена. Как определить, кому её оказать в первую очередь? А как исключить обман – ведь можно и прикинуться бедным?
Способ был один: сперва записать всех желающих, а потом придти к каждому из них домой и на месте познакомиться с условиями их жизни.
Желающих было много. Ведь у меня было около 1500 избирателей. Конечно, небольшой отсев был уже во время приёма заявлений. Выяснив в результате беседы, что материальное положение просителя не самое плохое, я отказывал ему, стараясь сделать это максимально убедительно и тактично, чтобы человек не ушёл обиженным. Ну, а что касается принятых заявлений, то их оказывалось несколько десятков.
Посещая избирателей, я столкнулся с картинами жизни, которые до сих пор сохранились у меня в памяти.
Однокомнатная квартира. Меня встречает пожилая женщина и приглашает в комнату. Посреди комнаты – стол, ничем не покрытый. Несколько стульев. Старенький диван и кровать. На кровати сидит полная молодая женщина с открытым ртом, из которого текут слюни. Не надо быть врачом, чтобы понять: идиотка. Это дочь встретившей меня женщины. Муж умер десять лет назад. Женщина живёт на пенсию, потому что дочь опасно оставлять одну. Когда надо сходить в магазин, она просит посидеть с дочерью соседку.
Другая квартира. В ней живёт совершенно одинокая слепая старушка. Очень милая, воспитанная, с ней приятно общаться. Я к ней иногда стал заходить просто так, чтобы справиться о здоровье, поговорить и узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.
Бывали и другие случаи. Звоню в квартиру, где согласно заявлению проживает восьмидесятилетняя пенсионерка, нуждающаяся в денежной помощи. Открывает дверь относительно молодая женщина. Уже по обстановке в прихожей вижу, что здесь живут состоятельные люди. Женщина ведёт меня в одну из комнат и демонстрирует  сидящую в кресле бабушку. Выясняется, что это мать капитана первого ранга, служащего в штабе Балтфлота. Тут является со службы и сам капитан. Объясняю ему, что, к сожалению, я вынужден отказать пенсионерке в материальной помощи, так как она живёт в достаточно обеспеченной семье. Капитан первого ранга рассержен и обещает куда-то жаловаться на меня.
Огромную помощь населению нашего города оказали в эти трудные годы граждане Германии. Они организовали  сбор и отправку в Петербург большого количества взрослой и детской одежды, обуви и продуктов питания. Одежда и обувь были либо недорогие новые, либо категории БУ, но в хорошем состоянии. Продукты питания состояли из консервов, яичного порошка, крупы, муки, иодированной соли, а также больших жестяных банок с оливковым и топлёным сливочным маслом.
Были и индивидуальные посылки с необычными адресами, например: «Для семьи, где есть девочки 9-11 лет». В такие посылки с предметами детского обихода вкладывались трогательные детские письма, рисунки, фотографии, а иногда и приглашения приехать на летние каникулы в Германию и погостить в немецкой семье. Иногда завязывалась переписка между детьми. Немецкие дети писали по-немецки, а русские – по- русски, и в кругу моих знакомых я был добровольным переводчиком с немецкого на русский и наоборот.
Удивительный народ эти немцы. У наших людей, переживших войну, до сих пор сохранялась неприязнь к немцам. Популярный во время войны лозунг «Убей немца!» оставил свой след. А они, побеждённые, благоденствуют и сочувствуют бывшим врагам, живущим в нищете.
Объём немецкой гуманитарной помощи был столь велик, что её продовольственную часть стали распределять между государственным предприятиями, а внутри предприятий раздачей продуктов ведал профсоюз. Распределением вещевой и продовольственной помощи среди неработающего населения занимались депутаты.
Большие сложности возникли с защитой гуманитарной помощи от расхищения. Уже с появлением первых партий промышленных и продовольственных товаров из Германии, предназначенных для бесплатной раздачи населению, они стали появляться на прилавках магазинов и ларьков.
  Беда была в том, что товар поступал на склады в контейнерах и больших картонных коробках, на которых было написано: «Детская обувь», или «Мужская одежда», а что находится внутри – неизвестно. Описи содержимого не было. Это могла быть, как бывшая в употреблении обувь, так и новёхонькие кроссовки. Роскошное поле деятельности для нечистых на руку людей.
Мне было поручено разобраться в этом деле и навести порядок. Единственным способом ограничения воровства была инвентаризация товаров и введение отчётности. Эта работа была налажена и проводилась с помощью депутатов и привлечённых добровольцев из граждан. С «волонтёрами» мы рассчитывались той же гуманитарной помощью.
Жизнь постепенно не то что бы налаживалась, но люди приспосабливались к ней. Промышленные предприятия, раньше работавшие на оборону, едва дышали. Сотрудники исправно ходили на работу, но по полгода не получали зарплату. Правда на работе им было нечего делать, но тогда, спрашивается, почему же им всё-таки, хоть и со скандалом, но выплачивали зарплату? Все, и «внизу» и «наверху», надеялись, что в конце концов жизнь наладится. Некоторые женщины-инженеры работали половину рабочего дня на полставки, а освободившееся время использовали для дополнительного заработка, например, в качестве уборщицы в магазине. Был разрешён досрочный выход на пенсию.
А в верхних эшелонах власти разгоралась ожесточённая борьба между Президентом РФ Ельциным и высшими органами государственной власти Российской Федерации: Съездом народных депутатов и Верховным Советом,  в которых было много бывших партийных функционеров, несогласных с политикой Ельцина.
Съезд народных депутатов состоял из 1068 депутатов и созывался периодически, по мере необходимости, а постоянно действовал избранный им Верховный Совет. Верховный Совет возглавлял сперва Ельцин, а после избрания его Президентом РФ – Руслан Имранович Хасбулатов.
Ельцин, освободившись от Горбачёва, попал в зависимость от упомянутых органов власти, которые мешали ему проводить тот курс, который он считал правильным. Съезд народных депутатов мог отменить любой указ или распоряжение Ельцина.
Действия Ельцина подвергались резкой критике. Повод для критики был: положение в стране было действительно тяжёлое. Нельзя исключить и каких-то ошибочных действий правительства Ельцина-Гайдара. Но кто в то время мог знать, какой курс «истинно правильный». Даже теперь, когда всё позади, экономисты не имеют единого мнения о том, что нужно было делать в ту пору. Во всяком случае, сам Ельцин был уверен в правильности выбранного курса и со свойственной ему решительностью боролся со своими противниками.
В декабре 1992 года Съезд народных депутатов не утвердил в должности Председателя Совета Министров предложенную Ельциным кандидатуру Е.Т. Гайдара. В ответ на это Ельцин попытался сорвать заседание Съезда, призвав своих сторонников покинуть зал. В результате компромисса председателем правительства был утверждён Виктор Степанович Черномырдин. Эти события были началом откровенного противостояния властей.
20 марта1993 года, Ельцин в телевизионном обращении к народу России заявил, что он подписал Указ «Об особом режиме управления до преодоления кризиса власти». Суть Указа состояла в том, что на 25 апреля в стране назначалось голосование о доверии Президенту и вице-президенту Российской федерации, которое одновременно являлось и голосованием за вносимую Президентом новую Конституцию РФ и проекта закона о выборах парламента РФ. В случае выражения доверия Президенту и вице-президенту РФ, оба этих документа вступали в силу. До проведения голосования все функции государственной власти брал на себя Президент.
21 марта после полуночи вице-президент Руцкой, Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин и Генеральный прокурор Валентин Степанков в выступлении по телевидению объявили действия Ельцина антиконституционными, несмотря на то, что они не видели подписанного Ельциным указа, а были знакомы только с его проектом.
Надо добавить, что ещё до выступления Ельцина по телевидению Руцкой и Зорькин обратились к нему с письмами, в которых, можно сказать, умоляли его не выступать по телевидению и не подписывать упомянутый указ. Кстати, он его и не подписал, но по телевидению заявил, что подписал.
28 марта 1993 года на срочно созванном девятом Съезде народных депутатов был поставлен вопрос об импичменте президенту. «За» проголосовало 617 депутатов. Для отрешения не хватило 72-х голосов.
Съезд принял решение о проведении 25 апреля всенародного референдума, на котором гражданам России будут заданы четыре вопроса:
1. Доверяете ли Вы Президенту РФ Б.Н. Ельцину?
2. Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом РФ с 1992 года?
3.Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента РФ?
4. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных  выборов народных депутатов РФ?
Мы, депутаты, были втянуты в борьбу властей. Согласно действующей Конституции (статья 109) Верховный Совет РФ «направляет деятельность местных Советов народных депутатов». Следовательно, мы были обязаны подчиняться его решениям. Но, закон законом, а каждый имеет своё мнение.
Сторонники Ельцина призывали голосовать «да, да, нет, да», противники – «нет, нет, да, нет». А что было делать нам? К чему призывать избирателей? Разгорались горячие дебаты. Депутаты разделились на два лагеря: сторонников и противников Ельцина. Мне, как председателю комиссии по законности, было предложено дать юридическую оценку политической ситуации. Естественно, комиссия признала действия Ельцина антиконституционными. А как ещё мы могли оценить его неподчинение высшим органам государственной власти?
На самом деле, надо было ставить вопрос не о законности, а об исторической целесообразности действий Ельцина. Всякая политическая система  защищает себя законами, и потому без нарушения законов не может быть прогресса в развитии общества.
Председатель Верховного Совета Руслан Имранович Хасбулатов приехал в Санкт-Петербург искать поддержки у депутатов городского и районных советов города. Встреча происходила в Таврическом дворце. Я был на ней.
Референдум выиграл Ельцин. Большинство участвовавших в референдуме граждан проголосовало «да, да, нет, да». Но последнее «да» не было зачтено, так как для принятия этого пункта требовалось большинство голосов от общего числа избирателей, а не от числа принявших участие в голосовании. Поэтому Съезд народных депутатов и, соответственно, Верховный Совет продолжили своё существование.
21 сентября 1993 года Ельцин подписал Указ №1400 «О поэтапной конституционной реформе». Согласно Указу Съезд народных депутатов и Верховный Совет распускались, и на 12 декабря назначались выборы нового органа представительной власти – Федерального Собрания Российской Федерации. До выбора нового парламента руководство страной брали на себя Президент и Правительство Российской Федерации. Полномочия советов более низкого уровня сохранялись. К Указу было приложено Положение о федеральных органах власти на переходный период.
Это был смелый, даже дерзкий, рискованный шаг. В нём был весь Ельцин – настоящий мужчина, прирождённый лидер, притягивающий к себе людей. Решительный, жёсткий, не боящийся ответственности и в то же время обаятельный, порой по-детски наивный и подверженный человеческим слабостям.
Да простят мне читатели этот дифирамб: я люблю бокс и боксёров, особенно тяжеловесов.
22 сентября Верховный Совет по представлению Конституционного суда лишил Ельцина президентских полномочий за попытку роспуска высшего органа  власти и назначил исполняющим обязанности Президента РФ А.В. Руцкого. Образовалось двоевластие. Никто не хотел уступать.
В городе начались беспорядки, иногда сопровождавшиеся гибелью людей. Дом Советов, где заседал Верховный Совет, был оцеплен милицией. По указанию Ельцина от него отключили электричество, отопление и связь.
По распоряжению руководства Верховного Совета депутатам было роздано оружие со склада охраны.
3 октября в 14.00 несколько тысяч сторонников Верховного Совета, собралась на митинг на Октябрьской площади, а затем, прорвав оцепление милиции и внутренних войск на Крымском мосту, направились по Садовому кольцу к Дому Советов, в котором заседал Верховный Совет.
В 16.00 Ельцин подписал Указ о введении чрезвычайного положения в Москве.
На митинге у Дома Советов Александр Руцкой призвал людей захватить здание мэрии и телецентр в Останкино. Возглавляемые ярым коммунистом генералом Альбертом Макашовым сторонники Верховного Совета захватили здание мэрии на Новом Арбате и двинулись к телецентру. В их распоряжении было несколько грузовиков, брошенных отступившими внутренними войсками, и другие автомашины. В 17.00 они прибыли в Останкино и потребовали предоставить им прямой эфира. Часть прибывших имела огнестрельное оружие. Была сделана попытка захватить телецентр.
Для защиты телецентра к нему была стянута милиция и внутренние войска. Завязалась перестрелка, в результате которой были убиты десятки людей. Макашовцы были вынуждены отступить и к полуночи вернулись к Дому Советов.
В ночь на 4 октября Ельцин принял решение о штурме Дома Советов (его называют также Белым домом). К утру 4 октября к нему начали стягиваться войска. В 9.20 расположившиеся на Новоарбатском мосту танки Т-80 начали обстрел верхних этажей здания. В обстреле участвовало шесть танков. Было выпущено двенадцать снарядов.
В 15.00 отрядам спецназа «Альфа» и «Вымпел» было приказано взять Дом Советов штурмом. Командир «Вымпела» отказался выполнить приказ. Командованию группы «Альфа» удалось уговорить руководство Верховного Совета сдаться.
В 17.00 начался массовый выход защитников Дома Советов. Всего здание покинуло около700 человек. Они шли между двумя рядами солдат и садились в заранее подогнанные автобусы. Александр Руцкой, Руслан Хасбулатов, Альберт Макашов и ряд других защитников Дома Советов были арестованы.
23 февраля 1994 Государственная Дума объявила политическую амнистию всем участникам событий октября – сентября 1993 года.
Во время этих событий Петербургский совет стал на сторону Верховного Совета. В своём решении он оценил действия Президента, как государственный переворот.
Наш Районный совет в решении «О политической ситуации в стране» от 22.09.1993года, постановил считать Указ Президента №1400 не имеющим юридической силы и не подлежащим исполнению.
Почему мы приняли сторону Верховного Совета? Первая причина очевидна: действия Ельцина противозаконны, а многие считают, что все вопросы надо решать в рамках закона. Если закон плох, то надо его изменить (законным путём), а не нарушать. А вторая причина – тайная, о ней вслух не говорили: все знали, что в случае победы Ельцина нас обязательно распустят, а депутатом быть очень хорошо.
Ельцин победил, несмотря на принятое нами решение, и 21 декабря 1993 года нас распустили. Горсовет постигла та же участь.
Как это происходило? А также, как с КПСС. Пришли люди на работу,
 а все двери в их кабинеты заперты и опечатаны. Хорошо ночью поработали служащие администрации. «У меня в кабинете остались тёплые ботинки, можно мне их взять?», – растерянно спрашивает вчерашний представитель власти – «Вот проведем инвентаризацию, сдадим все документы в архив, тогда и возьмёте свои ботинки», – отвечает работник администрации.
Моя личная судьба была не так уж драматична. Я знал, что нас разгонят в этом году, была неизвестна лишь точная дата. Ещё в сентябре я договорился с Коганом, что он возьмёт меня к себе на работу. Мы обсудили с ним, чем бы я мог заняться и придумали должность: я буду главным экологом Выборгского района Санкт-Петербурга. «Экология сейчас в моде» , – сказал глава администрации. Так называлась теперь  должность Когана.
Таким образом, я ещё до роспуска Совета был зачислен в штат администрации.
Экологию я выбрал потому, что это было для меня совершенно новое дело, а новое, как я уже не раз говорил, всегда интересно.

Главный эколог


Мне выделили хороший кабинет, благо с уходом депутатов освободилось много комнат, и я приступил, как говорится, «к исполнению».
Что же я буду делать? Прежде всего надо чётко определить сам термин «экология». Сколько времени люди тратят на бессмысленные споры только оттого, что они по-разному понимают значение одного и того же слова. Когда они, наконец, осознают это, то оказывается, что и спорить-то было не о чем – они единомышленники.
Я погрузился в изучение литературы по экологии. Как это интересно, знакомиться с тем, что тебе было совершенно неизвестно. Напомню, что тогда не было Интернета, с помощью которого можно быстро «нахвататься» поверхностных знаний и считать себя специалистом.
Я понял, что экология – это сложная биологическая наука, изучающая законы взаимодействия организмов между собой и с окружающей средой. Поскольку это наука, то она не может быть ни плохой, ни хорошей, и насаждаемые СМИ выражения типа «в этом городе плохая экология», или «экологически чистая морковка» – есть плод  невежества и умственной лени.  Можно сказать: «морковка не содержит вредных веществ». А о городе надо говорить более конкретно, например: «в городе воздух загрязнён выхлопом автомобилей».
В результате изучения проблемы я поставил перед собой следующие задачи:
1. Изучение состояния окружающей среды (ОС) в районе (воздух, озёра, реки, почва, водопроводная вода.
2. Определение источников загрязнения окружающей среды.
3. Разработка предложений по защите ОС от загрязнения.
4. Разработка рекомендаций для населения по сохранению здоровья в при жизни в загрязнённой ОС.
5. Контроль проектной документации на строящиеся промышленные объекты с точки зрения их безопасности для ОС.
Совершенно очевидно, что справиться с таким объёмом работ в одиночку и даже вдвоём (я принял на работу в помощь себе сотрудника) было невозможно. Поэтому я привлекал к участию в работе другие службы и организации.
Самое тесное сотрудничество и даже дружба у меня была со службой санэпиднадзора. Коллектив службы состоял из женщин, за исключением начальника, и моё частое появление у них оживляло их однообразное существование. Я донимал их вопросами, на которые они не всегда могли ответить. Они вынуждены были читать литературу, чтобы быть на высоте. При моём очередном посещении женщины радостно сообщали, что они знают ответ на мой вопрос. Я тоже читал их литературу о влиянии разных видов загрязнений воздуха и воды на организм человека. Многие из наших задач просто совпадали. В частности, они брали пробы воздуха и воды и направляли их для исследования в городскую лабораторию. Эти данные были очень важны для меня.
Много разных интересных «открытий» мы сделали вместе с санэпиднадзором и специалистами по городскому хозяйству. Например, как содержимое  канализационных труб попадает в водопроводные трубы. Что содержится в воде Суздальских озёр, любимого места купания горожан, и откуда это берётся. Чем дышат жители домов вблизи пересечения проспекта Карла Маркса с Кантемировской улицей.
Не буду больше утомлять читателя подробностями моей будничной деятельности, а лучше расскажу об одной интересной и важной работе, которую мне удалось организовать.
В районе посёлков Парголово, Левашов и Новосёлки, входящих в черту города, находилась действующая свалка промышленных и бытовых отходов.  Она существовала много лет. За это время на ней скопился объём отходов, превышающий допустимую по проекту величину.  Состав отходов не контролировался. Когда-то она находилась за пределами города, но постепенно город приблизился к ней вплотную.
Рядом со свалкой находился ещё один источник загрязнения: полигон для складирования иловых осадков очистных сооружений сточных вод Северной станции аэрации. Очищенная вода спускалась в Финский залив, а всё, что от неё осталось, привозилось сюда, на полигон, и сливалось в огромные зацементированные пруды.
Мне попали в руки старые протоколы измерений загрязнения почвы вблизи свалки. Они производились разными людьми, в разные годы и говорили о высоком содержании в почве опасных для здоровья химических веществ. Это насторожило меня. Ведь недалеко от свалки находились посёлки, где люди, имели огороды и сады. Овощи и фрукты они ели сами и продавали на рынке. В лесу, примыкающем к свалке, собирали грибы и ягоды.
Я связался с директором Института токсикологии, рассказал ему о своих опасениях и попросил помочь оценить ситуацию. Директор пригласил меня встретиться с ним и обсудить содержание предполагаемой работы.
Мы решили, что это должна быть финансируемая администрацией Выборгского района научно-исследовательская работа «Изучение распределения и возможных путей миграции высокоопасных токсикантов – полихлорированных бифенилов (ПХБ) в объектах окружающей среды района расположения посёлка Новосёлки».
Руководителем работы от Института токсикологии был назначен старший научный сотрудник, кандидат медицинских наук Сергей Евгеньевич Колбасов. Это был симпатичный интеллигентный молодой человек.
Мы составили техническое задание, договор на работу и смету. Руководство института утвердило эти документы. Осталось получить  подписи Когана. Мне удалось убедить Анатолия Яковлевича, что эта работа прославит нас на весь Петербург. В истории города ещё не было случаев, чтобы районная администрация проводила научно-исследовательские работы. Важность этой работы ни у кого не может вызвать сомнения. Коган поверил и подписал документы.
Я снова погрузился в родную для меня стихию научных исследований. Каждое утро Сергей с несколькими сотрудниками подъезжал к моему дому на микроавтобусе и мы ехали «в поле».
Главным по части науки был, конечно, Сергей. Я обеспечивал организацию работ. Мы вместе решали, где брать пробы грунта и грунтовых вод, обсуждали промежуточные результаты исследований, корректировали по ходу дела планы.
Пора объяснить, что такое полихлорвиниловые бифенилы (ПХБ). Эти вещества относятся к классу диоксиноподобных соединений (ДПС), подавляющих иммунитет и вызывающих заболевание, образно называемое химическим СПИДом. Болезнь развивается медленно и человек погибает не от самих ПХБ, а обычно от какого-нибудь вирусного заболевания. Кроме того, ПХБ провоцируют онкологические заболевания и вызывают мутационные генетические изменения с отдалёнными последствиями. ПХБ являются ксенобиотиками. Ксенобиотики – это вещества, которые отсутствуют в естественной природе. Поэтому человеческий организм не приспособлен к их опознанию и не имеет средств защиты от них. По этой причине многие учёные  отрицают понятие о допустимых концентрациях ПХБ в организме человека. По их мнению присутствие ПХБ в организме вообще недопустимо, так как они являются пусковым механизмом развития заболеваний при любой концентрации.
Мы брали пробы почвы и воды у самой свалки и далее по направлению к населённым пунктам Новосёлки и Левашово. Пробы брались и в самих населённых пунктах.
Потом мы взялись за растения: лесные ягоды, грибы, огородные культуры, фрукты. Проверке подверглись и продукты животноводства: козье и коровье молоко, куриные яйца.
Дошла очередь и до людей: выборочно брали пробы крови у жителей посёлков, а также пробы грудного молока у кормящих матерей. Чтобы люди не боялись (пробы брали медицинские работники Института токсикологии), я привлёк к работе в бригаде местных медицинских работников, которых знали жители. Они объясняли, что всё это делается для их же пользы.
Пробы доставлялись в институт, где определялось содержание в них ПВХ. Чтобы уменьшить возможность ошибки, исследование одних и тех же проб проводилось двумя самостоятельно работающими лаборантами с закодированным названием материала.
Работа началась в октябре 1995 года и закончилась составлением отчёта в декабре того же года. Поставленная задача по изучению путей миграции ПХБ от их источника до внутренней среды  человека была решена.
Выводы были неутешительными. Из восьмидесяти четырёх проб крови, взятых у жителей посёлков Новосёлки и Левашово, в восьмидесяти трёх пробах были обнаружены ПХБ. Они были и в грудном молоке, взятом у двух кормящих матерей.
Содержание ПХБ в почве приусадебных участков превышало предельно допустимую концентрацию в 5 - 20 раз. ПХБ содержались в куриных яйцах, коровьем и козьем молоке от местных животных, в картофеле и других овощах, выращенных на огородах и полях, в клюкве и грибах, собранных в лесу.
Отсутствие непосредственного острого воздействия ПХБ на организм человека (типа пищевого отравления) создаёт видимость благополучия. Однако специалисты НИИ токсикологии оценили ситуацию в районе посёлков Новосёлки и Левашово, как «ползучую экологическую катастрофу», требующую незамедлительного принятия мер по ликвидации поступления ПХБ в окружающую природную среду и защите населения от их воздействия.
После проведения описанной работы я предложил Когану организовать научную конференцию на ту же тему с привлечением крупнейших учёных города. Я считал, что авторитет учёных поможет нам убедить власти города в необходимости закрыть свалку и полигон или, по крайней мере, принять меры по оздоровлению экологической обстановки в районе их расположения..
Коган согласился, и я приступил к организации конференции.
Я обратился с предложением принять участие в конференции в Санкт- Петербургский университет, НИИ онкологии, Медицинскую академию последипломного образования врачей (МАПО), НИИ токсикологии и другие научные учреждения.
Мне даже удалось привлечь для участия в конференции выдающихся учёных, членов многочисленных заграничных академий и обществ: генетика, академика РАН Сергея Георгиевича Инге-Вечтомова, а также специалиста по канцерогенам в природе, руководителя лаборатории генетической токсикологии НИИ онкологии, академика РАЕН Вениамина Викторовича Худолея. Он был к тому же ещё всемирно известным коллекционером-экслибристом.
Конференция состоялась 14 июня 1996 года. Всё было «на высшем уровне».
Первым номером программы был кинофильм о свалке. Потом шли доклады. Потом Сергей Евгеньевич Колбасов угощал участников конференции «Альгиновыми сливками», препаратом, разработанным НИИ токсикологии для выведения из организма ДПС, тяжелых металлов и радионуклидов. Наиболее смелые отведали препарат и нашли, что он очень вкусный. Большинство же из осторожности уклонилось от дегустации.
В обеденный перерыв участники конференции были приглашены в комнату, оборудованную под буфет. Там стоял стол, заставленный бесплатными закусками, аппетитными бутербродами с икрой и прочими вкусными вещами, кондитерскими изделиями и безалкогольными напитками. Были также источники чая и кофе. Пищу принимали «а ля фуршет», за разговорами, как на светских приёмах.
История этого фуршета – тоже примета времени. За несколько дней до конференции я, как человек совершенно неопытный в таких вопросах, пришёл к заместителю Когана Валерию Алексеевичу Клепикову и спросил его, как мы будем кормить гостей. Клёпа (так называли его за глаза) почесал в затылке и произнёс: «Идите к директору столовой и посоветуйтесь с ней, как и чем накормить гостей. Пусть она составит смету. На расходы не скупитесь, мы не нищие». Заведующая посоветовала устроить фуршет.
Со сметой я снова пришёл к Клепикову. Он ознакомился с ней, утвердительно кивнул  и сказал: «Потрясём миллионеров. Я подготовлю письмо от администрации с просьбой о финансовой поддержке работ по экологии. Отвезите письмо и смету Нешитову. Пусть оплатит расходы на питание академиков». Нешитов был владельцем торговых центров в нашем районе. Я его хорошо знал, потому что он был раньше депутатом. «А если он не согласится?», – спросил я. – «Согласится», – уверенно сказал Клепиков.
Я поехал к Нешитову. Ругая администрацию нехорошими словами и обвиняя её в рэкете он подписал «платёжку».
Конференция закончилась принятием «Программы неотложных мер по снижению воздействий диоксинов на окружающую среду и здоровье населения».
Исследование распространения диоксиноподобных соединений, вероятно, повысило мой рейтинг в глазах администрации города. Мне позвонили из Управления по охране окружающей среды и сказали, что я включен в состав делегации, которая едет в Финляндию в соответствии с программой сотрудничества в области экологии. Цель поездки – изучение опыта работы финнов по созданию особоохраняемых природных территорий (ОПТ).
Как я понял позднее, делегация состояла в основном из «своих» людей и уже бывала в Финляндии. Финны, соответственно, приезжали к нам. Обмен «экологическими» делегациями был, разумеется, полезен в деловом отношении, потому что у нас было преимущество в науке, а у них – в практике. Однако, был и другой интерес. Обе стороны не жалели представительских расходов из кармана государства, чтобы сделать приятным пребывание гостей в стране.
И вот мы уже в фирменном поезде «Сибелиус» движемся в направлении российско-финской границы. Нашу делегацию возглавляет сам начальник Управления по защите окружающей среды Александр Сергеевич  Баев.
В нашей делегации десять человек. Одиннадцатый член делегации, Игорь Юрьевич Артемьев, в последний момент отказался от поездки. Сейчас он возглавляет ФАС (Федеральную антимонопольную службу), а когда-то он был председателем депутатской комиссии по экологии в Ленсовете. Поэтому я его и знаю, но, увы, не уважаю. 
В чемоданах у мужчин и у некоторых женщин, сотрудниц Баева, максимальное количество водки, которое можно перевезти через границу по таможенным правилам. Едем до станции Лахти, где наши финские друзья назначили нам встречу.
Вечером 16 июня 1996 года мы прибыли в Лахти. Нас тепло встретили Вяйнё Турпейнен из Лесного института Эво и Антти Карлин из Центра повышения квалификации. На микроавтобусе они привезли нас в Лесной институт, представлявший собой группу невысоких зданий, расположенных в лесу. Основу составляли учебный корпус, столовая и общежитие.
Нас разместили в уютном, отделанном деревом общежитии, предоставив возможность выбора комнат: можешь поселиться в одиночку или выбрать себе компанию. Студенты разъехались на летние каникулы, и общежитие пустовало.
В составе делегации был один «чужой» человек из Калининграда, начальник лесного отдела комитета по экологии. Это был скромный, застенчивый парень. Он неловко чувствовал себя среди петербуржцев. Заметив это, я  отнёсся к нему с сочувствием. Еще в дороге старался разговаривать с ним, тогда как другие просто не замечали его. Мы устроились с ним в одной комнате. Я и потом опекал его.
После этого нас пригласили в студенческую столовую на лёгкий ужин, как было написано в программе нашего пребывания в гостях. В Петербурге я не ограничивал себя в питании и мог, в отличие от многих моих соотечественников, позволить себе есть то, что мне хотелось. Однако при виде выставленных на длинном прилавке разнообразных салатов, творога сметаны, молока, кефира, варёных яиц, сыра, кофе, чая, булочек, – и всё это аппетитное, отличного качества! – душа моя возликовала. Ты можешь подойти с тарелкой и положить на неё то, что тебе хочется, и столько, сколько тебе надо. Это совсем не то, что наши унылые «порции».  Так ужинают, по словам наших хозяев, финские студенты. Чтобы понять моё восхищение, надо вспомнить, из какой России я приехал.
На другой день, 17 июня, после завтрака к нам присоединился ещё один симпатичный молодой человек – Юкка-Пекка Фландер, старший инспектор Министерства окружающей среды, и нас повезли в ОПТ, то есть в лесной заповедник. Лес, как лес, такой же, как к северу от Петербурга на Карельском перешейке.
Мы с женой каждый год проводили отпуск в чудесном месте – в Лосеве, в ста километрах от города, на берегу реки Вуокса. Кстати, Лосево – это бывший финский город Кивиниеми. Целыми днями бродя по лесу и с наслаждением вдыхая воздух, напоённый запахом сосны, мы старались не обращать внимания на безобразные горы мусора, сброшенного тайком с самосвалов (так называемые «несанкционированные свалки»), разбросанные всюду полиэтиленовые бутылки и другие следы «цивилизации». К этому добавлялись ещё и торчащие пни в полроста человека от недавно срубленных молодых сосен – следы от пребывания здесь в прошедшие выходные дни весёлых туристов.
Однако вернёмся в Финляндию. Лес совершенно чистый, на земле не увидишь ни смятой пачки сигарет, ни конфетной обёртки. И это именно лес, протяжённостью в десятки километров, а не огороженный забором парк. Присутствие человека ощущается только по наличию тропинок и лесных дорог. Через болота проложены мостки из досок. В живописных местах, около ручьёв или озер расчищены площадки на которых можно развести костёр. Под навесом сложены дрова. В землю вкопан стол и скамейки. На некотором расстоянии – деревянный туалет. Конечно, нет нашей романтики, когда туалет под кустом, но зато лес в сохранности.
Хозяева подготовили для нас на такой площадке обед на свежем воздухе, привезённый в термосах. После обеда нас познакомили с одной из расположенных в лесу станций для автоматического мониторинга загрязнения токсическими веществами воздуха и выпадающих осадков. Дорогостоящие сложные приборы стоят прямо в лесу, за лёгким ограждением. Там же находятся аккумуляторы, от которых питаются приборы. И никакой охраны от воров или вандалов.
Вечером хозяева пригласили желающих в сауну. Я не принимал участия в этом мероприятии. После сауны мы устроили в общежитии «вечер встречи». В ход пошла привезённая нами водка. В Финляндии водка страшно дорогая, а финны любят выпить, как и мы, русские. Позднее на семинарах в Петербурге я убедился, что это относится в равной мере к шведам и норвежцам. Закуску обеспечивала финская сторона.
Было очень весело, языки развязались. Мы разговаривали на смеси английского с русским и прекрасно понимали друг друга. Да, как это я забыл сказать, к нам была прикомандирована очень хорошая переводчица Тарья Толонен, которая жила вместе с нами. Однако переводить на вечеринке, когда все говорят одновременно, просто невозможно.
Ко мне подсел Юкка-Пекка Фландер и объяснял мне, что по происхождению он голландец, а голландцы уважают Петра Первого и любят русских. Его предки жили в России, поэтому он и оказался в Финляндии.
Финнов очень беспокоили выборы президента России. 16 июня прошёл первый тур голосования, в результате которого Ельцин набрал 35,28 процентов  голосов, а его конкурент Зюганов – 32,03 процента. Заключительный тур должен был состояться 3 июля. Финские ребята очень боялись, что выберут Зюганова. Я заверил их, что победит Ельцин. Они успокоились.
Свой интерес к России они объяснили очень просто. Россия – огромный рынок для финских товаров и поставщик сырья. Когда они торгуют с Россией, у них нет безработицы. А в Европе – конкуренция, финские товары там никому не нужны.
На следующий день, 18 июня, нас повезли осматривать национальный парк Лиесъярви и сеть ОПТ на возвышенности Таммела. С погодой не повезло: периодически нас накрывали ливневые дожди. Мы стояли под дождём у щита со схемой парка, укрываясь зонтиками и ёжась от холода, а невозмутимый лектор с непокрытой головой не торопясь рассказывал нам что-то об истории парка.
Обедали мы в этот день в ресторане. После обеда нас привезли в город Турку.
В Турку нас разместили в прекрасной гостинице. Я решил поселиться номере на двоих с коллегой из Калининграда, потому что он не знал никакого языка, кроме русского, и был совершенно беспомощен. Я, хоть и не силён был в разговорном английском, всё же мог, напрягшись, сформулировать любую мысль: как никак, а я читал в оригинале Диккенса и Оскара Уальда.
Получив у администратора брелок с какими-то штучками, мы с чемоданами в руках направились к лифту. Наш номер был на третьем этаже. Войдя в лифт, я нажал кнопку с цифрой 3. Лифт не двигался. Я нажал еще раз. Лифт стоял на месте. Я постучал по панели с кнопками кулаком и нажал на кнопку с задержкой. Никакого эффекта. «Пойдём пешком», – предложил мой компаньон. Я согласился. Лестница была рядом с лифтом. Мы поднялись до второго этажа и упёрлись в запертую решётку. Пришлось снова спуститься на первый этаж. К администратору идти не хотелось: неловко было показывать свою серость. Вошли снова в лифт и стали изучать панель с кнопками. Я заметил в ней узкую щель. На кольце брелка болталась пластинка, сечение которой соответствовало размерам щели. Я сунул пластинку в щель и нажал кнопку. Ура! Лифт поехал. После этого ничего не стоило открыть дверь в номер с помощью той же пластинки.
Номер был большой, с коврами и телевизором. Посреди комнаты стояли две широченные кровати.
Утром 19 июня, после завтрака в ресторане со «шведским столом», нашу группу повезли знакомиться с птичьим заповедником. Я «сачканул», сославшись на нездоровье, и остался в гостинице. Пока все ездили «к птицам» я не торопясь, с удовольствием помылся в обширной ванной комнате и направился погулять по Турку. Зашёл даже на рынок, посмотреть, чем и как торгуют финны. Мне показалось интересным, что яйца продают на вес.
К обеду наши вернулись в гостиницу. После обеда мы отправились в Драгсфьярд – «столицу» фиордов и шхер. Там мы посетили Дом природы национального парка Сааристомери (Шхерное море), а затем на катере нас доставили и в сам парк. Эту фантастическую красоту композиции из валунов воды и зелени словами не описать. Нас сопровождали Микко Йокинен, начальник отдела охраны окружающей среды города Турку, и Лейф Линдгрен из Лесной службы.
После этого мы высадились на остров Вянё, расположенный в десяти километрах от берега. Ширина острова – около полутора километров, длина – километра три. Остров принадлежал женщине, бывшей школьной учительнице, жившей на севере Финляндии. Ей показалось скучным всю жизнь учить детей, вот она и купила остров, чтобы сделать из него нечто вроде базы отдыха для пресыщенных пятизвёздочными отелями богатых иностранных туристов. Кроме того, этот остров был и усадьбой хозяйки. Она разводила овец особой породы и из их шерсти вязала рукавички, шарфы и другие изделия на продажу.
На острове был причал для катеров, неподалёку от него – деревянное здание ресторанчика, а ещё дальше – дом самой хозяйки и дом для прислуги. По периметру острова на берегу бухточек за валунами и кустарником скрывались небольшие деревянные коттеджи для гостей. Здесь не было никаких достопримечательностей, кроме деревянного молельного дома с крестом на крыше и воссозданного жилища викингов с предметами их быта. Этот островок был, якобы, базой, с которой викинги совершали набеги на материк. Думаю, что гостей привлекала на остров, прежде всего, экзотика скромной жизни без шумных толп туристов и надоевших стандартных услуг туристического бизнеса.
Нас поселили в двух коттеджах: мужчин и женщин отдельно. Быстро познакомившись с островом, мы устроили прощальный ужин. Завтра, 20 июня, мы должны были из Хельсинки поездом выехать в Петербург.
Утром, позавтракав в ресторанчике, мы поднялись на борт катера  «Минандра» и покинули остров Вянё. Катер вёл муж хозяйки острова. Предполагалось, что мы посетим до отъезда ещё один национальный парк.
Погода резко ухудшилась: дождь лил непрерывно, начало штормить. Наш катерок то взлетал вверх, то проваливался вниз. Когда он опускался вниз, в животе что-то поднималось вверх и становилось нехорошо. Я посмотрел на своих спутников и убедился, что они испытывают то же самое. Приятная морская прогулка превращалась в пытку. Наши хозяева, посовещавшись между собой, позвонили куда-то по мобильнику и сообщили нам, что из-за плохой погоды посещение парка отменяется, и мы идём в Хельсинки. Кстати, финны вовсю пользовались мобильниками, тогда как мы только знали об их существовании.У нас в администрации мобильник был только у Когана.
Чтобы как-то отвлечься от неприятного ощущения подташнивания, я стал наблюдать из-за спины капитана, как он управляет судёнышком. Впереди ничего не было видно из-за дождя, качки и брызг. А ведь мы шли по шхерному морю. Шхеры – это мелкие скальные острова, которыми буквально усеяна прибрежная зона моря. Между ними остаются только узкие проходы. Капитан вёл катер по локатору. Я напряжённо всматривался в его экран. Мне было страшно. Вот наш катер, обозначенный на локаторе прямоугольничком, движется прямо на скалу. Капитан поворачивает штурвал влево и катер вписывается в узкий проход между скалами. И вот они видны уже сквозь забрызганные водой стекла салона: две огромные каменные глыбы, проплывающие справа и слева от катера. А на экране локатора уже новое препятствие. Время текло томительно долго. У всех была только одна мысль: скорее бы закончилась эта «пытка».
Мы пришвартовались у причала маленького городка вблизи Хельсинки. Там нас уже ждал автобус. Дождь прекратился, показалось солнышко, настроение улучшилось. Пообедав в ресторане, мы поехали в столицу Финляндии. Нас привезли прямо на вокзал. Поздно вечером поезд прибыл на Финляндский вокзал Петербурга.
В июле я ушёл в отпуск. Мы жили в Лосеве. И я почувствовал, что мне здесь нравится больше, чем в ухоженных национальных парках Финляндии, которыми я только что восхищался. Я не хочу ходить по тропинкам, я хочу идти напрямик через лес, ощущать под ногами мягкую упругость мха, слышать хруст сухих веток, продираться сквозь чащу кустов. Только бы избавиться от этих куч мусора, от разбросанных бутылок и прочей дряни. А это зависит от людей.
Может быть, я безнадёжный романтик, но я люблю то, что шутя называю «мерзостью запустения». Я с удовольствуем наблюдаю торжество природы над тем , что создано человеком. Как и сам человек, всё, что им создано, – тленно, а природа – вечна. Прекрасна картина развалин, сквозь которую пробивается свежая зелень! Прекрасна, как финал симфонии «Песня о Земле» великого Малера.

Земля любимая!
Ты вечно обновляешься в цветении весеннем,
и вечно голубеют дали.
Вечно… вечно… вечно…

                (Перевод В.И.Соколова)

30 ноября 1996 года я был уволен с должности главного эколога «в связи с достижением предельного возраста для государственного служащего», установленного законом «Об основах государственной службы РФ».

*****

На фотографии: Владимир Иванович Соколов в рабочем кабинете.