Мы спорили, тому немало лет,
О подлинной поэзии, о фальши.
Он говорил, что не читает дальше
Двух первых строф, когда полёта нет…
Редеют на земле моей числом
Товарищи, друзья и одногодки,
Соратники, соперники по гонке –
Мы вверх рвались, мы лезли напролом.
Из нитей дружб, любовей и причуд
Плели судеб затейливые сети –
В них перемен запутывался ветер,
И времена их колыхали чуть…
Но – до поры. Железный этот век
Ломает всё, что звонко и упруго.
Неумолимо вычеркнут из круга
Ровесников знакомый человек.
Один. Другой. Мне пальцев на руке
Уже не хватит подсчитать потери.
Мы с ним давно увидеться хотели.
Но он ушёл… куда-то… налегке…
Поставлю поминальную свечу.
Наполню рюмку и расправлю плечи.
«Ах, время, время, ты меня не лечишь,
Сам за тобою к краешку лечу».
Сглотну комок. Остыну, помолчу.
Никто не знает, сколько нам осталось.
И это – мудрость. И пока не старость.
И можно жить. И нужно. И хочу!
…Хочу забыть давнишние грехи,
Покой сердечный новыми нарушу.
И можно не дочитывать стихи
За восемь строк не тронувшие душу.