Нынче так морозно! – Что ж, увы, не лето.
Жду всё в вечер поздний бардов и поэтов.
Скрип крыльца избушки, кто-то входит в сени.
В сумраке – кто? – Пушкин? – Нет, Сергей Есенин.
Он как завсегдатай в горницу вступает.
Не пойдёт обратно, раз зипун снимает.
К печке аккуратно руки прижимает
И стихи стократно будто напевает.
На подворье нашем, каждый в своей нише,
Клён стоит опавший да пенёк подгнивший.
В сени входит Пушкин – и снега с ним тают,
Лужи близ избушки – логика простая.
Капитанской дочки разве не хватало!
Дуб – набухли почки – знать, весна настала.
И Дубровский с Машей вновь готов общаться.
Заглянул Ершов – все наши! – Марш с Коньком брататься.
Тут Митяев, Ким, Никитин – барды – подтянулись,
И невидимые нити в горницу вернулись.
И Ахматова к нам Анна подошла в конце.
Всяк талант не без талана – начался концерт.
Я не знаю, сколько длилось, сколько действо шло,
Но под утро дверь открылась – там всё расцвело!
Первоцветы близ проталин всех пьянят – и как!
Всё, о чём зимой мечтали – выдал Пастернак.
Дверь в избушку приоткрыта – пусть мужей и дам,
Чьи таланты не забыты – ветер гонит к нам.
Сколько гениев погожих мир родит в весну!
Жаль, что Лермонтов, похоже, на печи уснул.
Он теперь у нас заложник, чтоб в любой момент
В избу к нам зашёл художник, музыкант, поэт.
Пусть везёт их внедорожник – наяву, не в сне,
А концерт для всех итожит этот гимн весне!..
Об одном я сожалею: вклад мой слишком мал.
Спеть, прочесть своё успею? – И не выступал…