Вы пробовали когда-нибудь рисовать траву, деревья и всю, окружающую вас растительность жёлтым цветом? Выглядит неестественно и неприятно, будто мир заржавел. Это не осень, иначе краски были бы сочными и разнообразными. Примерно так выглядят нынче наша жизнь.
Боль и могущество данной аномалии нужно прочувствовать, ощутить каким глубоким и кричащим может быть жёлтый цвет.
Внутренний монолог напоминает допрос, и он заставляет волноваться. Одна твоя часть раскачивается взад-вперед, шепча невнятные слова, другая наблюдает за происходящим будто из затемненных комнат. Но необходимо раскрыть обстоятельства совершенного.
Вот только вопрос, как? Заторможенному рассудку трудно доискиваться ответов.
Можно ли пытать предателей? В некоторых странах практикуются до сих пор, конечно тайно, пытки, включающие в себя опускание яичек заключенного в кипящую воду. Не гуманно? А гуманно, когда из-за какой-то твари, тысячи детей оказываются погребёнными, и ещё неизвестно сколько сотен в плену подвергаются пыткам, может и таким? Когда матеря бьются головой о стену? Можете себе представить: человеческая голова и камень, или железобетонная плита? Звук глухой, треск, и что треснет – не вопрос. Словно арбуз вдребезги, и мозги наружу.
Когда берёшь в заложники и стреляешь в голову, мозги приговорённого у тебя везде, а тут…Всё происходит, как правило, без свидетелей, да и сила соприкосновения с мозгом не столь велика, так что черепная коробка может не треснуть, а мозг будет разбросан по углам внутри.
Кровь твоего ребёнка. В такие минуты каждая её капля – бесценна. Но её нет, от него и её не осталось, а если и осталось, то тебе не дано узнать где.
Когда представляешь все это, чувство, будто произошло землетрясение, и на тебя рухнул дом. Нервы скручивает, и ты понимаешь, что должен что-то изменить. Но как? Словно пытаться спустить заледеневшее окно в поезде, к тому же обмороженными руками. Можно бить себя, рвать на себе волосы, сетуя на судьбу, но разве это помогает?
Можно ли не плакать сломав голень в нескольких местах? А если это позвоночник? Глупо. И одного перелома достаточно. Изнурённый беспрерывными душевными терзаниями ты лишён способности даже плакать, окружённый враждебностью занавесок ты скитаешься по дому и не понимаешь что же дальше, как поступить, жить или умереть? Есть гипотеза, что смех помогает. Иногда достаточно засмеяться и боль проходит, однако, случается, приступ смеха лишь сопровождает боль. Лучше уж напиться, по крайней мере, несколько часов беспамятства обеспечены. Но если ждёшь своё дитя – чистый спирт не подмога. Мысли, с которыми засыпаешь и просыпаешься, это мысли о ребёнке. Он не кроха, уже мужчина, но он ребёнок, ребёнок для родителей и родных.
Мы ждём наших детей, а нам говорят – нет их. Значит что, мы их не рожали? Растили столько лет, и вдруг, на тебе: среди живых – нет, среди раненых – нет, среди разбросанных по чьей-то вине тел - нет. Скромная надежда: а может он в плену? Но разве это надежда? Может, лучше, если его разорвало снарядом, мгновенно, без осознания действительности?
Где наши дети? Их что, как Гагарина в своё время, инопланетяне забрали?
Неужели мы просим так много? Родители просят тела своих детей. Они отправили свой кусочек защищать свою землю, а теперь земля их принять не желает? И как жить, и, главное, зачем?
И почему мы это терпим? Почему не хватаем виновного и не бросаем в костёр?
Говорят идёт война между добром и злом. Но неужели жалкое повиновение – есть добро? Наши дети исчезли с лица земли, словно их и не было, а мы терпим и прощаем – это добро? Иногда мятеж необходим. С болью нужно бороться до того, как она станет невыносимой. Мы – опоздали. Мы допустили всё это. Почему? Настолько доверчивы или глупы? Сколько себя не подстёгивай, малодушие берёт верх. Малодушными оказались родители, а детям предстояла расплата за их малодушие.
Но нынче всё по-другому, и последние должны стать первыми! Становятся? Порыв бурей забушевал в их душе? Если бы… Многие хранят то, что привело к исчезновению их детей, поскольку они в долгах как в шелках. Им бы впору произвести: «Я убийца своего ребёнка! Я ужасный преступник!..» Но сталкиваясь со страданием, они пытаются мудрствовать. О какой мудрости речь, когда пришло время освобождаться от оков подлости и предательства?
Отроду придурковатый, возможно, служивший посмешищем для ровесников, дорвался до власти не без участия таких же дурашных и, не принимая к сердцу презрение окружения, стал старательно работать и строить планы, как бы это окружение уничтожить. И придумал, наверняка не без помощи разумных учителей, но, как говорится, цель оправдывает средства.
И что у несогласной массы? На лице выражение сдержанного страдания. Зачем же сдерживаться? Чего мы боимся, что уничтожимся? Так мы и так на последней ступени к уничтожению! Может есть смысл ещё побороться, свернуть своё «я» и объединиться в «мы»? Так бы хотелось бы, чтобы нравственное чувство общества одержало победу. Связанные воедино цепочкой характеров и времени, мы не стали бы народом-отщепенцем. Но когда мы следуем за тем, чьё главное занятие – баловство, самохвальство, обеспечение личной безопасности и достатка – мы сами становимся листком, развевающемся на пыльном ветру. Но нужного помнить, что одни листья срываются с первым порывом ветра, а другие – переживают ветра и снежные покровы, и не покидают своих корней. Разница между ними, как между белым и чёрным хлебом, однако, чёрный хлеб полезней, в нём нет имитации и напыщенности. Хотите быть белыми и пушистыми: двигайтесь дальше с верховным главнокомандующим, хотите подтвердить, что наши дети погибли зря… Так наш слуга не нашего народа говорил об этом ещё до страшных событий.
Но можно было не побояться пойти наперекор моде и традициям! И дело тут не в подозрительной сущности, а в присутствии разума, чутья и патриотизма. Патриотизм – пустой звук? Да это вбивают в мозг всем те, для кого в главных органах, желудочно-кишечный тракт. Когда что-то по настоящему нравится, оно не надоедает всю жизнь. Другой вопрос: а что нравится? Какой орган Вы считаете главенствующим? Нравится нейтральность? Бог Вам судья! У Вас все органы имеют равные позиции, и это достойно. К чему различия? Но органы в воде, они не действуют. Мы тонем. Вода подымается всё выше, а мы оказываемся всё глубже.
Много нас было в прошлом
Ярких детей Отчизны.
Но расползлась Отчизна.
Лики героев мнимых
Тянутся блёклым шлейфом,
Путаясь под ногами.
Фантиком серебристым
В нас обратилась совесть.
Ветром и оборвало.
Ходит вожак средь стаи
Но не Акела, выше
Тот, что лёг под Шер-Хана.
Светится лось безрогий
Есть ему, чем гордиться.
Не по стандарту жёнка.
Хвост распустив Жар-птица
Жарит под сленг хип-хопа
Вега рифмуя с …опа.
Круче гор на Кавказе
Признанный хан-барыга.
Только не дремлет киллер.
Множится власть имущих.
Наши познав карманы,
Моль сединой покрылась.
Рассматривая и прослушивая лунную сонату Бетховена, спецом в раскрытии таинства луны не станешь, хотя, Бетховен, определённо, знал за какие ниточки тянуть.