Берёзово, Лодейное… Снова я увидел их. Пусто, тихо в деревнях. На горке в Берёзово блестит чья-то легковушка. Везде эвересты поленниц, тележки, трактора, следы машин… Но ни человечка, ни взлая собаки. Тихо и в полях по пути моему, и в лесах. Ни одна птаха не пискнула. Всех знобит «восток – ветер жесток», все попрятались до тепла настоящего. Земля простылая, гулкая в тени – щепки граблями не выдернешь из мороженых трав и опилок. Зато полешки сушит, желтит и морщинит по спилу стремительно. Возьмёшь парочку, шлёпнешь друг о дружку – звонко!
В прибрежных кустах Шоноши, залитых вешней водой, дотлевают льдинки. На паутине ветвей взбивается и дрожит пена. Лёгкий, как ветерок дня, куличок скользит над солнечными искрами воды и попискивает. Сверкают весёлые быстринки. Против солнца река светла и синя необыкновенно.
Только в апреле можно увидеть такую глубокую и прохладную синеву. Она разлита сильно, безмерно, открыта и исповедальна человеку. И на небе, и в водах апреля – дыхание едва уловимой зелени, как будто вода и твердь рождают её первыми.
Блаженная прохлада вод, обвитых ветрами и молодым солнцем! Постоял на мосту через Шоношу, последил глазами и хлопоты кулика, и солнечную стружку реки.
Холмы же, поля покрыты взлохмаченными паклями трав. Всё закрылось серым и бережётся. Который день обжигает ветрами восток.
По дороге – апельсиновые разливы ручьёв. Такими их делает тонкий лёд под водами. Ровен цветом, отшлифован. И вся заводь слева от пути моего – большой оранжевый шар! Он пытается закатиться в узкое горло бетонного кольца, вырывается справа и водит стремительный хоровод – бражный, пенистый. Шумно, празднично, хмельно! Поток притягивает, останавливает, приглашает послушать.
Лицо горит от езды, ветра, вод прохладных. Коричневые мягкие дороги в катышках грязи, разбросанных колёсами машин. Сухие, белые проплешины на солнце. Спешишь к ним. Спешишь домой.
Зябко ещё в лесах. Тихо. Невесело.