Английский пациент, ещё живой,
читает свой дневник меж строчек Геродота
в Италии, на вилле, в сорок пятом.
Он обгоревший, недвижимый полутруп,
узнать которого практически нельзя…
С ним Хана, медсестра, вокруг неё
«созвездия людей кружатся и скользят».
А Караваджо – вовсе не художник.
Скорее он поэт. Отрубленные пальцы рук.
Его пытали. Он разведчик,
хотя был в прошлом просто вором.
И молодой сапёр индиец Кирпал Сингх,
нейтрализующий снаряды, бомбы, мины.
Под утро каждый день вступает он в игру со смертью,
оставив Ханы нежные объятья.
«Бегущий от судьбы – fato profundus»,
порвавший нитку романтической «любви,
которая протиснулась в игольное ушкО».
Его преследовала тень …
Тень человека на стене, сожжённого
в аду далёкой Хиросимы.
Английский пациент – не обгоревший овощ.
Распутывает понемногу
воспоминаний нити из клубка желаний.
«Желание заставит мысль блуждать,
как стрелку компаса историю дрожать».
Ливийскую пустыню вспомнить,
пещеру доисторическую, где пловцы – на стенах.
И смерть любимой, и сгоревший самолёт.
Напоминание о животворной силе
Любви, пронзившей время и пространство.
«БОГ, говорят, живёт в пустыне,
где нет товаров, власти, денег и боёв кровавых.
А миром правят деспоты финансов и войны.»
Английский пациент, ещё живой,
Читает свой дневник меж строчек Геродота…
04.02.2021 г.