.
Автор: Виктор Алимин
(Киммерийский kks (№26)
1.
Молчите, громы, в сотнях ходоков –
Душе сегодня хочется покоя
И в тишине лирической строкою
Воспеть красу понтийских берегов
И сразу окунуться в глубь столетий,
Узреть героев грозных вереницу,
О ком был сложен миф и не один,
И где ценили высоко поэтов –
Народ по праву ими мог гордиться:
Творцами и преданий, и былин.
Времён тех непроста драматургия –
Так хочется воззвать всем сердцем к ним
И чтоб услышать, ставший дорогим,
Ответный отзыв грустной Киммерии.
2.
Ответный отзыв грустной Киммерии –
Но почему налёт печали в нём?
События мы правильно поймём?
Ведь нравы нынче у людей другие.
Но был поэт, познать который смог
Всю землю ту от края и до края,
По ней шагая не спеша пешком.
Гнал ветерок навстречу пыль дорог,
Но он бродил, того не замечая,
И думал о высоком, о былом…
Пусть подступали времена лихие.
Но он построил под горою дом,
А итальянским вычурным стихом
Явил Корону звёздную* стихии,
3.
Явил Корону звёздную* стихии,
Где «горький дух из тьмы травой пророс…»
И луны падали, как поезд, под откос,
Вычерчивая линии кривые.
Особый дар так словом овладеть,
И показать фантазии полёт.
Сумев вместить в неё всё мирозданье,
Где мысль любая – что созревший плод.
Читая, сразу попадаешь в сеть
Его особенного дарованья,
Не охватить величия миров,
Что смог он заключить в свои творенья.
И, словно бы природы возрожденьем,
Звучат сонеты сдвоенных венков.
4.
Звучат сонеты сдвоенных венков.
Какие образы в них и сюжеты,
Сгорают и рождаются планеты,
И тысячи проносятся веков.
Под злобным взором яростной Гекаты
Созвездия срываются с орбит,
Свободно пролетая в тьме вселенной,
Сливаются восходы и закаты.
Всё рад воспеть в стихах своих пиит,
Что вечно в свете этом, и что тленно…
Рассеется на небе след комет,
Как исчезают в памяти кумиры,
Но нам, адептам дивных муз и лиры,
Едва ль забыть в утёсе силуэт.
5.
Едва ль забыть в утёсе силуэт,
Не рукотворный – щедрый дар природы.
Из крепкой го'ры созданы породы
И что им катаклизмы долгих лет?
Известно всем про облик кифареда*,
И это удивительное место –
Ведь жил здесь сам Максимилиан Волошин.
С ним гости чаяли вести беседы,
Пусть в том гнезде порою было тесно,
Но микроклимат чудо как хороший…
И, видно, так устроен белый свет:
По-прежнему сюда народ стремится,
Где на скале – извольте убедиться –
Могучим профилем предстал поэт.
6.
Могучим профилем предстал поэт
Всем приезжающим на обозренье.
И кто б не пожелал хоть на мгновенье
Запечатлеть тот в памяти портрет?
И побывать в музее, где Эрато
Любила оставаться круглый год,
Избранника питая вдохновеньем.
Он жаждет видеть каждый миг заката,
А по утрам приветствовать восход
Готовым поэтическим твореньем.
И лёгкий бриз ему как будто вторит,
Вокруг него восторженно кружа,
И голосом певучим ворожа,
Лелеет Гения волнами море.
7.
Лелеет Гения волнами море.
Но он одной лишь Музе вечно предан.
Ему поэзии секрет весь ведом,
Она в ответ своей любовью вторит.
Эвксинский Понт печален, если пуст,
Под небом серым тухнут аметисты
Бурлящих вод. Лишь ветры на просторе
Шумя, наводят на поэта грусть.
И чайки жадные летят со свистом,
С волной кипящей бесполезно споря.
И вот уже рождается венок
Его неподражаемых сонетов,
Где нашу мысль пронзает, как стилетом,
Ямбический порыв упругих строк.
8.
Ямбический порыв упругих строк,
В которых можно слышать гор дыханье,
И робкого прибоя воркованье,
И вёсел скрип, и пастуха рожок…
Увидим в них громаду Карадага,
Похожего на вспыхнувший «костёр»,
На берегу широкого залива.
Он, в чёрный камень превращённый магом,
Взирает грозно на морской простор
И море, что ласкается игриво…
И он всегда здесь приходил в восторг.
И все свои бессмертные посланья,
Как будто нашим внукам в назиданье,
Хранитель места из души исторг.
9.
Хранитель места из души исторг
Всю гамму чувств и превратил их в строки,
Что на бумагу вылились потоком
Величественным, будто это бог
Творенья выводил своей рукою.
Да он и сам на Зевса был похожим,
И в светлые одежды облачён –
Огромный и с кудрявой головою.
И каждый – это мнение расхоже,
Был видом патриарха восхищён.
В войну, когда он был почти «в затворе»
Ни в чём своих позиций не сдавал,
Сражаясь за идеи без забрал,
Развил в полёте мысли в яром споре.
10.
Развил в полёте мысли в яром споре,
Когда шли словопренья о стихах,
И долго в поэтических кругах
О каждом вспоминали разговоре.
Монмартр остался навсегда в Париже,
А свой – в гражданской запылал войне,
Что дантовских чудовищней кругов.
И рок событий с каждым часом ближе,
И трудно быть художником вдвойне,
Где милость дать Создатель не готов.
Как жаждут люди многие отмщенья,
Попав в водоворот времён крутых,
Но рок хитёр, и часто бьёт под дых –
Агитки «красных», «белых» запрещенье…
11.
Агитки «красных», «белых» запрещенье…
«Куда идёшь, куда «Святая Русь?***»
Как на юрода, на неё дивлюсь,
И на душе всё тяжелей сомненье.
Но ей свободу нет, не принесут,
Ни «Стенькин суд***», ни просьбы «Аввакума***».
И как всегда трудны «Пути России***»…
Что бес, что хам – на подлость каждый крут.
Для них писатель нечто вроде грума,****
А на историю – сплошная амнезия.
В реке страстей не видно берегов,
А он опять меж Сциллой и Харибдой.
И суждено ему судьбою видно
Невольное спасение врагов…
12.
Невольное спасение врагов.
Но выручал друзей своих он тоже,
И лишь молил: «О дай мне силы, Боже, –
А я за них на казнь идти готов».
Как никогда, смерть подступала близко,
Спеша быстрей переступить порог
И завершить приход кровавым пиром.
Уже себя в расстрельных видел списках,
Но случай спас, продлив немного срок,
Чтоб продолжал цевницу славить Лирой.
Пусть жребий, что дарован был, суров,
Но кто Поэт – тот лишь стихами дышит,
Вот и девиз ему завещан свыше:
Извечное добро творить готов!
13.
Извечное добро творить готов.
Но каждый ли такое взвалит бремя?
Он смог творить и обгоняя время,
Слова искал, что краше всяких снов.
И находил. В них было звёзд мерцанье,
Таинственных галактик свет далёкий.
Луны щербатый серп. Небес лазурь.
И космоса чуть слышное дыханье.
И тихой речки голос одинокий.
И дикий вой земных песчаных бурь…
Дарил ему Создатель вдохновенье,
Он пил его, как воду из горстей.
Осознавая в коловерти дней:
Терпение – начало очищенья.
14.
Терпение – начало очищенья.
Но не ему готовил жребий ад.
Скорей всего поэту райский сад
Был предоставлен за его мученья.
Но в кущах тех пусть будет Коктебель,
И Карадаг, и на скале – портрет.
Дом под горой, ветрам любым открытый,
И где Он сам, кудрявый, словно Лель,
И Лира с ним, звучней которой нет,
И рядом Музы, а ещё – хариты…
«Кометы не верны среди миров»,
Там, где любовь является царицей.
Когда начнут стихи поэта литься –
Молчите, громы в сотнях ходоков:
15. Магистрал-акростих (Автор Нина Плаксина)
Молчите, громы в сотнях ходоков:
Ответный отзыв грустной Киммерии
Явил Корону звёздную* стихии,
Звучат сонеты сдвоенных венков.
Едва ль забыть в утёсе силуэт –
Могучим профилем предстал поэт.
Лелеет Гения волнами море.
Ямбический порыв упругих строк
Хранитель места из души исторг,
Развил в полёте мысли, в яром споре.
Агитки «красных», «белых» запрещенье –
Невольное спасение врагов.
Извечное добро творить готов:
Терпение – начало очищенья.
*Corona astralis (Звёздный венок)
**поэт
***Название произведений М. Волошина
****В прошлом – слуга, мальчик-лакей
_______________________
Примечание. Венок сонетов написан в соавторстве с поэтом Ниной Плаксиной: Её – магистрал, Виктор Алимин – 14-ть последующих сонетов.
07.04. – 12.04.2021г.