У муз моих смертельные черты:
На лицах щели с жалом, а не рты.
И всякий раз, когда я сплю, мне снится,
Что сам я жив, а вот стихи - мертвы.
Что я давно уже дышать привык
В то время, как не дышит мой язык.
И из меня, как из беззвучной птицы,
Не вырвется ни карр, ни чик-чирик...
Да что там я - весь мир вокруг меня
Живёт не восторгаясь, не кляня.
Безгласно, как немой синематограф.
И этих снов страшусь я, как огня.
Но знаю, что с рассветом сны уйдут,
И, лишь проснусь - всё станет вери гуд,
И музы, эти верные мне кобры -
Как только свистну - мигом будут тут.
А им вослед влетит ко мне в окно
Весь мир, а с ним и звуки заодно,
И вспенят кровь аллегро, престо, скерцо
Живому, словно доброе вино.
А для меня ж начнётся сущий ад,
Когда мне в вены музы впрыснут яд,
И я умру тогда душой и сердцем,
А вот стихи - задышат... Зазвучат...