У многих, пишущих в столбик авторов, имеется в подвалах пласт текстов, не предназначенных для широкой публикации. Это, как правило, стишки, посвященные друзьям и для друзей. Писаны они, например, ко дням рождения и прочим датам, и потому называются «датскими».
Еще один пласт – стишки для междусобойчиков, капустников и т.п. Отношение к таким текстам легкое, пренебрежительное (у кого как). Часто тексты теряются, иногда навсегда.
Мы с друзьями со студенческих времен выпускали рукописный журнал «Маразмилка» (журнал «Мурзилка» помните, конечно). Недавно в архивах был найден этот текст, предназначенный для последнего выпуска Маразмилки.
За неимением свежего – почему бы не вспомнить старенькое? Пусть лежит тут, авось больше не потеряется.
Маразмилка
Новогодний к 1991-му году выпуск.
«Редакция»
(Интермедия. Протокол заседания редакции рукописного журнала «Маразмилка»)
Действующие лица и исполнители
Автор – автор
Марья Дмитревна – артистка М.Д.
Михей Петрович – турист М.П.
Вава – к.т.н. Вава
Модест – программист С.В.
В.Ж. – полшкипер В.Н.
Дюша – А.Д., меломан и книголюб
Прекрасные Дамы – бабы
Сцена первая, она же последняя.
(Римския развалины на берегу Тирренского моря, увитые буйным плющом.
Автор сидит на обломке амф`оры, укрытый бельгийским плащом.
Погода в общем хорошая, но в воздухе пахнет дождем.
Бризом доносятся крики чаек. Откуда-то тянет борщом)
Автор (прихлебывает ложкой из кастрюли, чавкая):
– Ступай сюда, шалунья-муза,
В который раз передо мной
Ты будешь вместо профсоюза,
И пыхать буйною красой.
Умчитесь прочь, мои печали,
Заботы денные мои,
Щаз на эбеновой скрижали
Я мысли выскребу свои.
(Впархивает Марья Дмитревна в короткой тунике, зимних сапогах и с арфой в руках. Садится на ветку. За спиной нечто в виде крыльев. Правая нога перевязана)
М.Д. (автору):
– А вот и я! Здорово, дядя!
Ну, как дела? Ты сам не свой!
Автор (поводя рукой по пейзажу):
– На красоту на эту глядя,
Я вижу чудный образ твой
(Бросает кастрюлю наземь и простирает руки.
Ветка обламывается и М.Д. падает.
Арфа с диким звоном разлетается на куски)
М.Д. (сидя на земле):
– Ну вот, опять…
Какого черта!
Ну, мужики… Лишь пить да есть!
Не мог для дам моёго сорта
Покрепче сколотить насест?
Я тут пришла, тружусь как Дуся,
Я тихим ангелом парю,
А вы все сволочи… клянуся,
Уж лучше снова к алтарю,
Чем…
Чем раскорячиваться музой
И по-кошачьи лезть на сук
Мне, без салатов и закусок
И со свербением в носу…
(Беззвучно въезжает Мерседес.
За рулем Вава.
Вылезает из машины. В каждой руке по бутылке коньяка.
Бросается к М.Д., начинает ее поднимать.
Ему это не удается. Машет рукой, отходит,
садится на развалины апсиды и делает глубокий коньячный глоток)
Вава:
– Я только-только из Ташкента.
Какой там плов! Шашлык…
Вай-вай!
Базар, арбуз,
доходы, рента
DBase-4…
(автору):
– Наливай!
(Автор наливает на троих.
Чокаются.
Выпивают)
Вава:
– Опять немытая Россия,
Страна рублей, страна долгов.
А вы сидите тут косые
В последней паре башмаков.
Давай махнем ко мне в именье,
Там чудно – дивные места,
И божество, и вдохновенье…
Давай махнем… еще по ста…
(Звонит телефон-автомат в будке под оливой
М.Д. берет трубку. На проводе Модест)
М.Д.:
– Алле.
Да, я.
Здорово, Модя!
Ну, как дела? Откуда ты?
Как?!
Ты опять болеешь вроде?
Ну, в общем, ты опять в кусты?..
(Вава забирает трубку у М.Д.)
Вава:
– Чудный ты, Модя, и тихий, как Днепр перед бурей.
Мы тут сидим и коньяк на исходе у нас…
Если б запасся ты водкой в достаточной мере…
И носовые платки есть в запасе у нас…
Есть у нас мясо в духовке, салаты – и девы,
Томные девы на блюдах их нам поднесут.
Мудрые речи с тобой заведем мы и…
Где бы ты ни был –
Дуй же сюда, несмотря на теченье в носу!
(Все прислушиваются.
Раздается шарканье и мяуканье.
Бредет меланхоличный Михей с рюкзаком.
Поёт, аккомпанируя себе на гитаре)
Михей:
– Под тропиком рака
Смятенье и драка,
Как, впрочем, везде и всегда.
Но есть исключенья,
И без огорченья
Я путь направляю туда.
В горах мое сердце –
Скажу без кокетства.
Шир`ока родная страна!
А чтоб не скучало мужское начало,
Со мной его ищет жена.
Вдали от Арбата
Брожу бородатый,
Со мною – супруга и мать.
Дошел с ней до точки.
Но вырастет дочка –
Я дочку отправлю искать
В горах мое сердце.
Все прочее – следствие,
Все прочее – призрачный дым.
О – это как бедствие –
В горах мое сердце,
И я отправляюсь за ним.
(Михей проходит мимо.
Все внимательно смотрят ему вслед, не решаясь окликнуть.
Постепенно звуки смолкают.
Михей взбирается на Олимп и пропадает из виду)
Автор (задумчиво):
– Каков олимпиец…
(Сверху падает <пустая фляжка> и застревает в ветвях греческой смоковницы)
(Слышится надрывный рев мотора.
На полной скорости на место действия врывается белый Запорожец и врезается в телефонную будку. Звон стекла и телефона. Модест – а это именно он приехал – не выходя из машины, берет трубку)
Модест (в телефон, шмыгая носом):
– Скажи-ка, Дюша, ведь недаром
Сюда примчался я с товаром.
Ты ж, обладая чудным даром
Работать день и ночь,
Забыл про нашу «Маразмилку».
Бросай скорей свою… работу,
Бери скорей свою бутылку
И дуй сквозь снег и дождь
Сюда, где други боевые,
Да говорят, уже бухие,
Напрягши над бумагой выи
Слагают гладкий стих.
Какие там еще программы?!
Пошли их на!.. пардон, здесь дамы.
Короче – от метро направо.
Я пью уже за них!
(Вылезает, отдуваясь, из машины и осматривает место происшествия)
(Входит грациозный В.Ж. с портфелем.
Сам в тельняшке, смокинге, галстух в горошек.
На левом глазу черная повязка.
Неожиданно с горы на лыжах и санках скатывается толпа Прекрасных Дам)
Прекрасные Дамы (хором):
– Витя!
Ах, Витя!
Спой нам, не стыдись,
зараза!
(В.Ж., вынимает трубку из зубов, откашливается)
В.Ж. (поет как может):
– Ходили мы походами в Балтийские моря,
У берега германского бросали якоря.
А в вольном граде Любеке, где каждый голубой,
Купил не пару пива я, а плеер дорогой.
Припев : Помню, помню ночки золотые,
Помню реки, полные вина.
Эх! Милый край, Советская Россия,
Ты зачем владеешь мной до дна?
Обильны там голштинские кисельны берега,
Но в страшных снах мерещилась моя Москва-река,
Как будто под спинакером я шел на абордаж
И крюк стальной забрасывал на Кремль московский наш.
Припев.
За западной границею напрасно я балдел.
Квартиры коммунальные – вот вечный наш удел!
Могу я лишь на Родине испытывать оргазм.
Давайте ж документами оформим наш маразм!
Припев (все девушки хором).
(Откуда-то сверху спускается дюльфером Дюша.
За спиной его приторочен Михей с кляпом во рту.
Спрыгивает. Ставит Михея на попа, вынимает кляп.
Михей становится в третью позицию, руки собраны внизу живота)
Дюша (ария Иуды из Jesus Christ Superstars):
– А вот и я.
Эй, чуваки, салют!
Уже сидят
И без меня тут пьют.
Бесстыдно,
безобразно,
Какой
крутой
маразм!
В етой Совдепии – нет больше мочи:
Утром проснешься – и сразу в магаз.
В первую очередь, в последнюю очередь.
С утра и до ночи – просто маразм.
Только пожрешь – и бегом на работу –
Шишли и башли семье загребать.
С утра и до ночи, а также в субботу,
А money получишь – трам-тарарам!
I don’t
need your blood money,
Blood money, blood money, blood money,
O, Yes!
Please, remind Taste of Honey –
Не то что нажраться, а просто поесть.
Не то чтоб нажраться, а просто поесть.
А просто, а просто, а просто поесть!
Все хором:
– Strong marazm, SuperStar,
Дюша, налей-ка еще по ста!
Дюша:
– Народ, чей-то я не понял. Мы «Маразмилку»-то будем делать, али как?
(Молчание)
– Нарооод, ау!
(Народ безмолвствует.
Входят Свобода и Демократия в лавровых венках.
с ними Плюрализм в полной милицейской форме)
Дюша:
– Ну мараааазм…
(Занавес.
Аплодисменты)
Finita la commedia.