Пока стекает вешняя вода,
а в Оймяконе холод лютый-лютый,
я, собственно, нигде и никогда,
и без, простите, праздного салюта!
Я, собственно, не вырос и не врос,
не лопнул почкой на столетнем дубе,
и не поют мне ангелы вразнос
слова любви в серебряные трубы.
Я человек и хищник испокон,
всё остальное – медные заклёпки
и уголь для кремации мадонн,
лучина из осины для растопки.
Я, собственно, ничем и ни к чему,
в реестре ноль и не проценты к плану,
не канитель, вплетённая в тесьму,
и не курдюк гиссарского барана.
А жизнь клубится около и вне,
хрущи летают, саранча плодится,
и аисты гуляют по стерне
доверчивые, словно небылицы.
Я, собственно, зависим и томим
то совестью, то взглядами косыми,
то распрями (не личными!) с людьми,
живущими давно в угарном дыме
несоответствий быта и мечты,
и с вычетами скромного желанья
из повседневной мелкой суеты,
осевшей серой пылью на сознанье...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»