Вчера я разделил электричкой застывшую черную лавину леса и далекую ночь.
Я смотрел на медленно движущийся
тёмный, покрывающий выпуклую дорогу, чешуйчатый хвост.
А затем долго втягивал ноздрями сырость
под онемевшим небом, загипнотизированный
туманной рыбой мерцающего города,
чьи осколки разлетелись на фоне усыпанного сажей холма.
Далёкий человек за потерянным отражением
в окне автобуса сообщает мне,
обещает мне, говорит:
жаль, ты ничего не знаешь ни о своем прошлом, ни о настоящем.
Как далеко я пойду пустым коридором ночи?
Перешагну ли я плен, которого никогда не осознавал
несколько лет спустя на кухонном столе ютятся яблоко и корка хлеба.
Снежное буйство продолжается с обеда.
Происходит столкновение обломков из другой комнаты, другого времени; мандала обоев откликается,
и сломанные звуки ускользают сквозь горло дверей
Помню, я вернулся в 1997
и
все, что возможно различить,
это то, что
я сижу на краю кровати, рядом лежит изумрудный китель.
Сижу, склонившись над армейским альбомом отца в моих руках