Я не дарил тебе цветы и не читал стихи,
мы обходились так легко без этой чепухи,
но я с тобою говорил и ты, моя душа,
внимала молча, никуда нисколько не спеша.
Твой снисходительный прищур мне многое прощал.
Мы в туалет, пардон муа, ходили сообща.
Ты не любила, если вдруг я спал к тебе спиной
и норовила тихо лечь меж мною и женой.
И разве странно, что к тебе жена моя меня
так ревновала, глаз янтарь, наверное, виня.
Ни вздрагивающий плюмаж роскошного хвоста,
ни грациозность дефиле, ни царственная стать –
не искупали коготков, запущенных в диван
и покорения высот по шторам и шкафам.
Но стоило тебе, мурча, лечь на колени к ней,
прощалось сразу же и всё. Тебе, лапусь, не мне.