Давно заметил, что раз сломавшиеся, а потом исправленные, вещи становятся какими-то мёртвыми, уродливыми. Я не хочу тебя исправлять. Я устал чинить себя, нашу жизнь, отношения, придумывать не сказанные слова и очищать сказанные — от скверны. Уродство пугает только поначалу, потом к нему или привыкаешь — или смертельно устаешь...
Все куклы рано или поздно ломаются. Как и люди. Если с ними обращаться не бережно — они выходят из строя раньше, чем им предписано гарантией производителя.
Творец, изготовитель человеков, незримо наблюдает за созданным нами кукольным театром, за этими невидимыми злыми ниточками, и как мы дергаем за них, пытаясь неуклюже управлять жизнью других людей, и как дергают за эти ниточки нас...
Ты заметила? Мы похожи на марионеток, пока существуют механические отношения между нами — фантомная боль, атавизм, эхо любви, которая умерла. Это уже не исправить, не починить. Мы ещё можем манипулировать друг другом, но ощущаем себя потерянными.
Когда отношения отмирают окончательно — мы становимся манекенами. Независимыми ни от кого, безжизненными внутри.
А помнишь, как нас создавали — и мы были еще живыми? И нам была Создателем подарена вечность и свобода. Как знак качества. Как гарантия человеческого достоинства в каждом из нас. А мы зачем-то набивали себе цену.
У нас свобода была, и ветер танцевал на битом стекле, когда разбивались тарелки и бокалы — на счастье! Мы просто забыли об этом… И такая тоска у меня по тому безвозвратному времени.
П. Фрагорийский
кн. Блокнот Птицелова. Сад камней