У мшистой дорожки в лучах изумрудных
Раскинулось озеро белою гладью.
И берег, украшенный солнечной прядью,
Туман золотой превращает в Бермуды.
Кораллы венчают скалистой вершины
Высокие шпили в лазурной вуали.
И время баюкает тайные дали,
И всё замирает в дремоте невинной.
В средине воды колыхаются травы,
Что тонко венчают цветок-колыбельку.
В той чудной и мягкой озёрной постельке
Младенец уснул среброкожий, курчавый.
Уста его нежные робкой улыбкой
Алели, как кожа эдемовских яблок.
И будто бы света ему было мало,
Ивовые тени тянулись, как пики,
Рисуя на щёчках земные печати.
Он вдруг встрепенулся, цепляясь за воздух,
Роняя святые горячие слёзы,
И взор устремив в поднебесье печальный.
"Отец, как же так? Я теперь не с тобою?
Зачем ты отправил меня к Люциферу?"
Вскружилась листва, обнажая либерий
Короткие стебли. "Нет сладу с судьбою!"
И Он говорит: "Твоя миссия - дети,
Таков мой указ, такова моя воля!
Храни подопечных от страха и боли,
Ведь ты у меня самый храбрый на свете!
Тебя наделяю великою силой,
Что с нею поделать - душа и подскажет,
За каждое дело получит пусть каждый
По счастью и горю, добру и могиле.
Тебя нарекаю я именем неба,
Даю много знаний, людей и событий,
Но помни: ты должен любить, всех любить их,
Ты должен". И юного клятвой Эфеба
Связал Он дитя. И волна прокатилась
По зеркалу вод, что встревожились рябью.
Над берегом вздулись зелёные грабы,
И кроны пушистые вмиг распустились.
Спина у младенца прохладою ветра
Объята, и крылья в кувшинке оставив,
Иным человеком в народе он станет,
Хранителем жизни и вестником смерти,
Любви воплощением меж светом и тьмою,
Защитником слабых и преданным другом,
Ведь он у Отца самый смелый и мудрый
Из ангелов, созданных Божьей рукою...
* * * * * * * * * * * * * * * * *
Бездушная Тая тропинкою мшистой,
Краснеющей розами дикими, астрой,
Скорее бежала к дворцовым пилястрам,
Подальше от странного места убийства.
Ладони её, утопившие чадо,
Покрылись проказой, съедающей кожу.
Вскочив на коня, дёрнув с силою вожжи,
Она умерла от смертельного яда.
Кто смазал поводья? "Таисия, здравствуй!"
Сам Дьявол из ада поднялся за нею.
"Детей убивать? Даже я не умею!
И если б не Бог, я б, наверно, поклялся!"
В пучину огня утащил свою жертву,
Заставил хлебать подземельную лаву.
В то время ребёнка баюкали травы
И ласковый шёпот волшебного ветра...
Отец всё прознал и вдохнул в него душу,
Теперь Его сын не узнает лишений.
Туман золотой обвенчал воскрешение
Над озером той роковой деревушки.