Средь выпускных компаний шумных,
Средь инженеров, докторов,
С друзьями, как всегда, в раздумьях
Брёл, чуть нахмурившись, Петров.
Никто не сетовал на хмурость.
Все знали, на уме одно -
Покинуть зелень майских улиц,
Скорей добравшись до фоно.
Бежать по белизне в стаккато,
Дышать садами Грёз любви,
Шопеном согревать закаты,
Синкопы в пропасти ловить.
Вот только не о зачисленье
Приказа речь была дана.
А в "ре минор", без разрешенья,
К Петрову в дом пришла война.
Смотря на Русь сквозь стан полосок,
В них с жизнью диссонанс ища,
Диктуя пушкам цифры сносок,
Отчизне раны вычищал.
И вот однажды, в сорок третьем,
Забравшись в домик на холме,
Он обомлел. В лучах рассветных
Блеснул рояль в холодной тьме.
Как после жизни. Пред любимой.
Что делать? Петь, ласкать, кричать?!
Детей секундою единой?..
И лишь безмолвия печать.
"Прицел сто двадцать, трубка тридцать!" -
Беснуясь рвал концертом Лист.
"Ещё б хоть вздохом насладиться,
Чтоб вниз, к роялю.." Взрыв. И свист..
В Байройте пела Рио-Рита.
И дом с табличкой "Franz Liszt".
Средь остовов машин разбитых
Бредёт глухой артиллерист.
Никто не сетовал на хмурость.
Все знали, на уме одно -
Покинуть пыль немецких улиц,
Скорей добравшись до фоно.
09.05.2021 09:45
Иллюстрация из Интернет.