кончилось соврененье, настало старьё
мертвые из своих америк накормили пулемёт
и с каждого стога сена пахло покойником
и в каждом колесе палка и псов свора
а у псов на ушах желтые брелоки
и их ложные самки скулят на пол луны
а у сорванной атаки мертвецов одинокий
с перемоги я не перемог, и в морг - на ремонт
да-да в стакане вода
на столе скатерть неткана
на стали окалина
на полене плесень
на колене план
напали и завоевали
из-за скользкого угла, или с монгольской дали
их окопы ухожены, жопы увлажнены
они уважаемы и не кровожадны
на них такая гипножаба, что добро пожаловать
пожрали хлеб, а крошки пусть полежат
и уже птицы не летят на юг, они летят на крошки
что там на юге? Тут еду дают и не дует
даже и не думай, тут и мумиям уют и даже если умер
отпоют, вставят колышек, всея рукожопы
та-та экскаватор грохотал
из закатанных канав
в закат, и в нахуй
выковыривал с мозаик то, что обязательно надо
выковыривать
чтоб коза ходила по воду
а в моем посёлке облака, снуют шакалы
штаны спускают, флаги, блокада этого всего
катафоты этого комфорта с зубов отражают эту слизь
с кота и до собаки и до волка и до ножа, до выжженной земли
намертво, намертво, мене полегчало
за лето, за похмелье, за портретами ильича
каждому никите найти где выйти
каждому никите на кителе всего кумача
и опять сначала