Именно в эти дни совершили подвиг шестнадцать гвардейцев 111-го гвардейского стрелкового полка во главе с коммунистом младшим лейтенантом В. Д. Кочетковым. Получив приказ занять позицию на одной из высот в районе Клетская, гвардейцы знали, что до подхода подкрепления им предстоит выдержать тяжёлый бой, и дали друг другу слово не отступать ни на шаг.
Сначала горстку бойцов четыре раза безуспешно атаковали роты итальянских и немецких пехотинцев, но все атаки на высоту были отбиты.
На рассвете следующего дня на смельчаков двинулись двенадцать фашистских танков. А у шестнадцати советских воинов не было даже ни одного противотанкового ружья. К тому же многие были ранены. Тяжёлое ранение получил и командир.
Начался смертельный бой. Один из гвардейцев бросился со связкой гранат под гусеницы передней машины, Танк вспыхнул. И вот уже второй герой последовал примеру товарища, за ним третий, четвертый... На поле боя пылали четыре подорванных фашистских танка. Нервы гитлеровских танкистов не выдержали. Несколько машин повернули вспять. Но два стальных чудовища продолжали упорно двигаться вперёд.
Из шестнадцати героев-гвардейцев в живых остались только четверо: Чирков, Степаненко, Шуктомов и младший лейтенант Кочетков. Они могли укрыться в окопе, могли спастись в овраге. Но это значило отдать рубеж врагу, открыть ему путь к Волге. И, положив в укрытие своего умирающего командира, бойцы взяли связки гранат и с возгласом: "Нас не возьмёшь!" – бросились под фашистские танки. Вражеские машины были уничтожены.
Когда к рубежу, обороняемому героями-гвардейцами, подошло подкрепление, все увидели на склоне высоты шесть остовов сгоревших немецких танков. Приняв бой с превосходящими силами врага, защитники высоты погибли, но не отступили ни на шаг. Один из шестнадцати гвардейцев, как выяснилось после войны, остался жив. Это П. А. Бурдин, который тяжело раненым попал в госпиталь, снова воевал и дошёл до Берлина.
Чуйков В.И., Сражение века
В тридцать четыре года
В яловых сбитых ботинках
Чёрный от копоти боя,
Собран, решителен, смел.
Сын своего народа
Яростно втёр по крупинкам
Гнев, принесённый с собою,
В камень берлинских стен.
Ярость в нём долго зрела –
С первых военных мгновений,
С первых снарядных осколков,
Другу попавших в грудь.
Шёл – а она кипела
Бременем бед и лишений,
Пеплом сожжённых посёлков,
Что устилали путь.
Длинной была дорога,
Разное с ним приключилось,
Много увидел такого,
Что забывать нельзя.
Ноша росла в тревогах,
Тяжестью в сердце копилась –
Грузом, страшнее любого,
В душу легли друзья…
Свыкся солдат помалу
С болью утрат постоянной,
Черпать отвагу и стойкость
Приноровился в ней.
Смерть его не пугала,
Хоть и встречались исправно –
Он лишь шептал ей по-свойски:
«Я всё равно сильней».
Вышел на берег Шпрее –
Злой сталинградский камень,
В шрамах, где пули черкнули,
Грозный девятый вал.
Прячься, столица злодеев,
За амбразурами ставень,
За баррикадами улиц!
Час заплатить – настал!
Были затем и пламя,
И беспримерная доблесть,
И беспощадная схватка
В самом конце войны –
И воссияло знамя,
Чей алый победный проблеск
С пролитой кровью солдатской
Вечно освящены.
…В тридцать четыре года
Пьяный от воздуха мая,
С радостных криков охрипший,
Выбрав пустой фрагмент,
Сын своего народа,
Крепко на штык нажимая,
Список фамилий погибших
Вывел на камне стен.