Взял гитару и понял: я не поэт.
Совсем не поэт. Не могу написать:
«Мы продолжаем петь,
не заметив, что нас уже нет»
(«эс»). Разумеется, («эс»)...
Вашу ж мать.
И вышел в ночь на звёзды глазеть
(тоже мне астроном),
а в оливковой роще поёт чёрный дрозд,
или, может, другая какая-то птица -
кто их там разберёт - так просто поёт,
проще вообще нельзя -
трель, пауза, щелк, пауза, фьють;
но чисто - как менестрель,
и паузы держит как метроном,
и ни разу не повторится.
А главное - не возникает
вопроса, на что намекает автор:
песня о том, что любовь и весна,
скоро - гнездо и лето.
Ни рифма «это» (или, там, «дом»)
ему не нужна, ни прочие штампы -
вот нам бы так - но есть и подтекст:
в каждой паузе - осень,
а с ней - увядание и прочее,
впрочем, что ты знаешь о зимах,
средиземноморский певец.
Тут же, конечно, в очередь мысли,
сукины дети -
тоже, кстати, подстать глупой рифме
(из «Бармалея»?), типа:
если на свете меня... уже... и т.п.,
то не стихнет феерия этих дроздов.
Или соек?
Говорю же, про них не в курсе, ибо
не орнитолог и не Дроздов.
Потом подумал: это ещё разобраться,
по ком колокольчик: тут давеча кошка
как раз притащила такого карузо
со свернутой шеей и положила
нам на дорожку там, где окно
(в благодарность за корм).
Но вот в чём прикол: свист-то в роще
от этого не прекратился.
Одно дело - отдельная дохлая птица,
другое - пение вообще.
Значит - вообще и слушание!
А есть ли при этом
условный Саша или Арсюша - неважно,
тем более, слагает слова ли,
считает себя поэтом, нет ли,
ну, и так далее.
Спасибо пернатому другу!
Прогнал тоску и мысли по крУгу;
и теперь на кругУ (как, вроде, трамвайном)
могу рассказать вам -
со знанием дела и в полном сознании,
Что завидовать Богу, а рАвно
и Щербакову или БГ -
пустое занятие, ей-богу.
Да вон, кстати, взглянуть извольте-ка:
птица коростель бежит, не летит, из Танзании
в среднерусскую родную нору,
а навстречу ползёт птица угорь - метать икру
в середину Бермудского треугольника.