Под звуки «Нирваны» в дыму сигаретном
всё было понятно, и жизнь так проста.
Как миф, растворялись в реале запреты,
и новая жизнь не вмещала Христа.
Звучали аккорды, и пахло Teen Spirit,
а жизнь призывала: «Давай же, смелей!» –
под небом Сиэтла в хрущёвской квартире,
в неоновом море далёких огней.
И юность была бесшабашно-прекрасна;
всё сразу хотелось понять и впитать.
Все правила – к дьяволу! Серые массы
не вынудят бросить свободно мечтать.
Никто не писал о бессмертье Кобейна,
он просто ушел навсегда в никуда.
А жизнь изменилась, как вкусы и мненье:
побольше сомнений – поменьше вреда!
Но как-нибудь снова тем духом повеет
сквозь суетный быт и дешёвый комфорт.
И станет на сердце потертом теплее,
а мир всколыхнет предпоследний аккорд.