И днем и ночью слышен грохот от сапог,
Спешат сквозь землю провалиться в этой гонке.
Так человечество сбегает от тревог,
Подобно кэролловской сказочной девчонке.
Бегут из мира бесконечных "не могу",
От злых защитников и добрых полицаев,
Оставив главное на дальнем берегу,
Озябнув в засуху, а в холоде растаяв,
Бегут фигурки с чьей-то шахматной доски,
Бегут солдатики с войны стихов и прозы.
Бегут от лживых новостей и от тоски,
Но море истины - их собственные слёзы.
Сбегает каждый, и для каждого своё
Найдётся средство от гнетущего недуга.
К шприцу со снадобьем попав на остриё,
Иной, по глупости, сочтёт, что встретил друга.
А кто-то верит, что, дотронувшись до дна,
Он оттолкнётся и наверх пойдёт дорога.
На дне бутылки, может, высь и не видна,
Зато и низость длинных фраз не так убога.
Иные Эроса подачек мелких ждут,
Глухими стонами сердец скрывая крики.
Кто знает, может быть наручники и кнут,
Не утончённого порока атрибут,
А угрызений спящей совести улики?
Блажен, кто верует. Его страна чудес,
Пожалуй, выбьется однажды в фавориты.
Вот только жаль, что все, идущие вразрез,
Как в книге Этвуд, будут сразу перебиты.
А кто вразрез пойдёт? Ну, вот хотя бы я.
Да нас, хоть ложкой ешь - и ведь съедят же, суки! -
Считающих, что человека от зверья
Любви и чувства долга отличают муки.
Мы верим в то, что человек неотделим
От тени памяти своей, с её цепями.
И потому не убежим, не улетим -
Наш страшный мир всегда последует за нами.
И я, уставшая от грохота сапог,
Пытаюсь греться этой мыслью неуклюжей:
Не я, а он бежит за мной сквозь пыль дорог,
А догонять, как говорят, намного хуже.