Снег выпал в осадок, осадок остался горьким.
Никто не споткнулся о твой болевой порог.
Оденься, как сможешь, и выйди на тот пригорок,
Где мается вьюга, где ветер сбивает с ног.
Гармония смерти вспорола небесный парус,
Пунктиром расставила чёрных стволов частокол...
А более здесь ничего, ничего не осталось.
Лишь звон хрусталя и металла. Но ты пришел.
И снова как в детстве, как в липкой горячке бреда,
//тебе лишь четыре, может быть, или пять…
Сквозь простынь пустыни все кличешь то мать, то деда…//
Сиротство свое не умея еще принять,
Предай имена, что тебя предавали иначе,
Забвенью, снегам ли, разверстому телу земли...
С застывшим лицом, почерневшем от боли и плача,
Ты пой и прощай тех, что сами простить не смогли.
Простившие всем невесомы, как отзвук Аve.
Предавшие всех целовали Христа во сне.
Слеза на щеке - поцелуй в ледяной оправе,
Взлетающий снег в обезбоженной вышине.