НАСКАЛЬНАЯ ЖИВОПИСЬ
Олухи, миров своих насельники,
неслухи, любви своей кандальники,
так и будем до самозабвения
разговаривать рисунками наскальными.
- Этот бизон,
поражённый копьём,
нарисованный мной,
стоит поражённый
то ли чужой красотой,
то ли своей немотой,
как заворожённый
глядит то ли на смерть свою,
то ли на чужого тебя,
стоит и охрой горит как огнём.
Пусть это буду не я.
- Это сердце, пронзённое стрелой,
небрежным штрихом
нарисованное тобой,
имеет предсердия, клапаны,
желудочки и, главное, кровь,
и символизирует отнюдь не любовь,
а просто проткнутый орган тела,
из которого уходит жизнь,
про которое ты просил: "удержи!",
а я не сумела.
Так вслепую, вглухую друг другу рисуем мы
силуэты, едва проглядывающие из тьмы,
отставной козы барабанщики,
неслухи, олухи, рисовальщики.
*****
Не оглянешься, вот и зачахла сырая сирень,
Не очнёшься, а вот и стручки на поникших акациях,
Так и лето пройдёт как один неприкаянный день,
Привезёт тебя без остановок к назначенной станции.
И прощайте, вакации.
А очнёшься - деревьев решётки, тюрьма да сума,
А оглянешься - темень ощерится лагерным волком.
Не успеешь чирикнуть, как очередная зима
Запихает в мешок и потащит по наледи волоком.
И вот это надолго.
ФАНДАНГО (АУТИЧЕСКАЯ ГРЁЗА)
Когда мы с тобою пойдём по Фонтанке в фанданго,
Не то чтоб испанки, а так, шантрапа, голодранки,
Подкованными каблуками стуча спозаранку
Чечётку по чинным и чистым пока тротуарам,
Пасадой своей потрясая лепные фасады,
Шальных голубей задевая резными воланами,
Щелчком кастаньетным сбивая с фронтонов побелку,
Качая нелепые липы глубоким дуэнде,
Вгоняя в смущенье и краску прохожих несмелых,
Те скажут: "Глядите, какие весёлые тётки!" -
А кто-то добавит ещё: "Охрененные тёлки!",
А мы будем просто безбрежно счастливые люди,
Смотрите, судите, рядите - от нас не убудет, -
И так мы пройдём от Сенной и до самого Невского
Под стрёкот гитар и "Оле!" населения местного,
И так мы уйдём, я не знаю, на воздух ли, в небо ли,
Как будто и не было.
ЧИСТО ПОЛЕ
Я замёрзшей рукой вызываю Uber:
Моё местоположение - чисто поле,
Эй, на спутнике, пеленгуйте номер,
Пока телефон мой, к чертям, не умер,
Присылайте хоть вертолёт,
Хоть, не знаю, буер,
У меня тут и гололёд,
И характер буен...
Друг мой, друг мой, я очень и очень болен -
Может, ОРВИ,
Может быть, безумен...
А в телефоне только бессмысленные гудки.
*****
Сплошная жимолость вокруг,
а среди жимолости
кишенье юношей, старух
и прочей живности,
и мы с тобой как муравьи
по листьям ползаем,
не помышляем о любви -
оно и поздно нам,
а так, бредём куда-нибудь
дорожкой узенькой,
с трудом нащупываем путь
и тянем усики,
и, увязая в киселе
взаимной вежливости,
мечтать не смеем о тепле
и прочей нежности,
и солнечное вещество
вдыхая жабрами,
хотим не то чтобы чего -
хотя бы жалости.
Но слёзы по своей судьбе
давно повылились,
и тараканы в голове
давно повывелись,
музыка услаждает слух,
а зренье - живопись.
Какая жимолость, мой друг,
какая жимолость!