В спокойной сверкающей глади,
В серебряном зеркале вод.
Ползёт величаво в закате,
Уставший ночной небосвод.
Приливной волной всколыхнуться,
В речных берегах камыши.
И прочной стеною сомкнуться,
В прохладной, глубокой тиши.
Деревья качнутся от ветра.
Вдали деревенские крыши.
И звёзды засветятся щедро,
Мигая, как девки бесстыжа.
Луна выползая из плена,
Задымленной, призрачной хмари,
Лучами забьётся в стог сена,
Как юноша в пьяном дурмане.
В низине болотистой вскрикнет,
Испуганной жалобой выпь.
И подло, украдкой проникнет,
Мне в душу тревожная зыбь.
Спущусь огородом соседним,
В белёсый, промозглый туман.
Войду в него путником бедным,
Как в первый и сладкий обман.
Дойду по отлогому в спешке,
К текущей свинцовой воде.
Вдруг вспомнится в нежной насмешке,
О девичьем первом стыде.
И снова, стою над отвесным,
Ищу тёмно-серую даль,
Ещё молодой, неизвестный,
Вдыхаю немую печаль.
Что ждёт меня в долгой дороге?
Кто ищет мой гибельный путь?
Потерянный в чёрте и в боге,
Я пью, чтоб себя обмануть.
Я каялся дурно и мало,
В глубоком, вчерашнем похмелье.
А утро опять наступало,
В безудержно-буйном веселье.
Мне больно! Мне горько! Мне тошно!
О том, что уже не вернуть.
За то, что прожил слишком сложно,
Не стыдно, поверь мне, ничуть.
И душу мою выпивая,
Чернела прохладой вода.
Я чувствовал, что проиграю,
Смотря ей бездонно в глаза.
И молча, в сверкающей глади,
В серебряном зеркале вод.
Стоял, обнимая в закате,
Уставший ночной небосвод.