В колыбели, стоящей в углу
Под копной одеял и подушек
Ещё будучи розовой плюшкой,
Без конца лепетавшей: "бу-бу"
Я впитал свою первую страсть:
Добрый взгляд, испускающий искры,
Чувств - ещё неизведанных - выстрел,
Заставлявших меня упасть
Теплота от ладоней рук,
Поцелуи горячие в щечки,
Надувавшиеся слово бочки,
Если плюшка заплакала вдруг.
А когда научился читать,
Понимать переносные смыслы,
Стал я мир изучать так быстро,
Что познал его весь лет в пять.
Так я думал.
Я думал, весь мир -
Это сказка любви и блаженства
И что каждый найдет в ней место,
И что каждый в ней будет любим.
И что жить нужно только лишь так!
И со мной соглашалась мама.
И я рос и смотрел мелодрамы,
Да и вырос - совсем дурак.
И сегодня пишу я стихи,
И дарю их случайным прохожим,
Тем, в которых увидел чуть больше,
Чем во что притворялись они.
Я встречал, я влюблялся, писал,
Не стихи. Не стихи лишь, но письма.
Испускал добрым взглядом искры,
И стрелял.
Но никто не упал.
А я дальше встречался, любил,
Был уверен, что мир - это сказка,
И что каждый найдет в ней пространство,
И что каждый в ней будет любим.
Вот и вырос - совсем дурак.
А меняться не тот уже возраст:
Я познал этот мир слишком поздно,
И в моей голове бардак.
Но встречал. Но влюблялся. Был мил.
А любовь приносила лишь беды.
Я ее проклинал перед светом
А потом признавался в любви
А потом, а потом, а потом...
А в конце я всегда возвращался
Забывал, забивал, оставался
Со своим милосердным крестом.
А потом надоело.
Теперь.
Я смотрю на весь мир исподлобья
И пишу. Всем назло. Через вопли.
Вспоминая свою колыбель.
Но кому я пишу стихи?
Паре-тройке друзей и знакомых,
Что прочтут мои адские стоны,
Но свои не найдут в них грехи,
Потому как совсем недосуг
Отвлекаться от досуга жизни
На крикливую вязкую жижу
Из случайно расставленных букв?
Да кому я пишу стихи?
Хоть один назовется впитавшим
Витаминов из буквенной каши
Вперемешку с омегами рифм?
Хоть один согласится, что мир
Это сказка любви и блаженства,
И что каждый найдет в ней место,
И что каждый в ней будет любим?