она вошла в его душу
взглядом
и прижилась в ней.
а он был счастлив
уже оттого,
что родная кошка
могла мурлыкать, урчать,
и своей необычной песней
напоминать о другой,
если гладить ей шерсть
ладошкой…
и та, что долго
в воспоминаниях звучала болью,
уже легко отражалась эхом
в произносимом имени…
он успокаивался…
позабыв о кошачьей роли,
ей так хотелось,
чтоб он смотрел
ей в глаза,
из кошки выманив.