Образовав дремучий лес,
тревоги, думы, сны, поступки
сокрыли синий свод небес,
затмив собой надежд обрубки
попасть туда, где вод хрусталь
не всколыхнет ни зверь ни птица,
но всё ж сквозь чащи вертикаль
меня ведет судьбы десница.
А мир вокруг изменчив, дик,
то злость проявит прыть оленью,
то заяц в страхе скорчит лик,
то лис метнется лживой тенью,
то волк – предвестник неудач
вдруг ухмыльнется, но со злобой,
то невзначай сомнений грач
расправит крылья над чащобой,
то повстречается медведь –
неисправимый лежебока,
а меда немощная медь
наполнит жилы вместо тока.
И всё ж урочный час настал,
во мгле загадочно блеснуло...
Надежды крохотный кристалл
иль рока пушечное дуло..?
Легла на плечи тень ольхи,
и вновь укол воображенья –
недвижна гладь, под ней стихи –
подобья рыб в плену забвенья.
Да, тайный пруд оцепенел,
покрылся коркою блестящей,
и воздух здешний загустел,
тоской налившийся щемящей.
Но вот с уменьем знатока
сверлит усердно муза лунку,
и только образов река
чуть потревожит душу-струнку,
как восхитительный улов
наполнит емкости сознанья
подледной магией из слов,
сплоченных рифмой созиданья.
А желто-красный лёт мальков
навеет мысль о листопаде,
но линь златой средь облаков
Луной пусть молит о пощаде.
Ведь сом проглотит вмиг Луну,
в стихах он сделается тучей,
и не пойдут они ко дну –
царить поэзии кипучей
над странным скопищем зверей,
что обитают в темной чаще,
им недоступен пруд идей –
источник силы настоящей.
И пусть томятся вдалеке
притворный лис да заяц хилый,
медведь в укромном уголке
и грач сомнения унылый.
Пускай волк рыщет, не таясь, –
недосягаема водица,
а с ней и слов литая связь,
что заставляет мир кружиться.