В белоснежном плаще, но с кровавым подбоем,
сквозь колонны деревьев
проходит январь.
Он глядит, словно вскользь, и неловко обоим,
потому что исправить возможно едва ль
то, что дальше должно неизбежно случиться.
Предстоящее свер(г)нуто чистым листом.
И вздыхает пурга, и фонарь чуть лучится
у аптеки ночной деревянным крестом.
Будет миг, и безликая стужа ночная
остановит мне сердце, подобно копью.
Обождать бы ей только, покуда до дна я
поднесенную чашку судьбы не допью.
В переулке застынет орнамент фигурок.
Поднимаясь все выше, я видеть смогу
затухающим взглядом, как чей-то окурок
Вифлеемской звездой остывает в снегу.
Всё согласно канону. Ну, просто бери и
для особо чувствительных весть создавай,
слыша всхлип безутешной от горя Марии
в том, как на светофоре вдруг тренькнул трамвай.
Только пусть это все не сейчас и не завтра.
Жизнь струится поземкою, как ни крути...
Красноватая искорка вспыхнет внезапно
миллионом снежинок на Млечном пути.