Идет февраль. Глаза его пусты.
Перебирая мятые листы
черновика небес, вздыхает утро.
Ворочается город в полусне,
досматривая явь. И вместе с ней
все в тексте повторяется как будто.
Морщинисто от ветра и старо.
Кружится мысль чаинками ворон -
клочками пепла -
лень свою отбросив.
И сколько раз от яви ни умри,
но утро над черновиком зари,
склоняется прилежно, как Иосиф,
и пишет сон в который раз подряд.
Ведь грёзы, как известно, не горят:
реальность их наивна и безуса.
Краснеет на востоке полоса -
широкий шрам на коже мира-пса
бродячего с глазами Иисуса