в восемь лет я много ссорилась
с такими же восьмилетними
и допускала агрессию
в сторону девятилетних,
смотрящих на мир свысока,
но не вылезающих из-под земельных скважин
гордости и самолюбия.
в восемь лет я любила вечернее небо
и кровь на коленях от поцелуя гвоздя.
я много плакала, вдвое больше смеялась,
летом баловалась самодельным мороженным
из всего, что нашлось в огороде.
земля пахла дождём,
я пахла нескончаемой радостью
от заданной функции — дышать.
мир пестрел на руках и жёг фаланги,
съедал с костями, целовал виски,
плёл косы, рисовал мелками
по вздёрнутому носу,
запачканному соком
той весны.
почему сейчас всё даже не серое,
а насыщенно чёрное?
чёрный закат за окном
рвётся в чёрные стёкла,
чтобы осветить чёрную комнату
с чёрными стенами
и чёрными полом.
где запах раздавленной
в пальцах клубники
и болящее горло от крика вдогонку
уплывающим на север облакам?
где спокойствие около рёбер,
вера в цвета и насыщенность,
в то, что завтра всё будет лучше,
чем вчера,
а послезавтра будет лучше,
чем сегодня?
куда оно умчалось, позабыв меня?
где?
я ноги в пыль сотру,
но отыщу.