=Комната=
Юань Мэй входит в комнату. Опускается в податливое кресло и закрывает глаза. Слышно только его размеренное дыхание. Минуты истекают и бесшумно растворяются в бескрайнем космосе за тройным закаленным стеклом иллюминатора. Едва уловимый сладкий запах, с каждым вдохом все более отчетливый, плотный, искушающий, щекочет ноздри. Медицинский инженер знает, как это работает, но от этого происходящее для него не перестает быть чудом. Он улыбается и открывает глаза.
В фарфоровой вазе благоухает пион с каплями росы на розовых атласных лепестках. Той самой, что выпала на луг родной провинции, когда он, толстощекий пятилетний карапуз, босиком несся вслед за смешно подпрыгивающим жеребенком. Он помнит раннее утро отчетливо, словно это случилось вчера, и нет ни тридцати лет изнурительных испытаний, ни миллионов парсеков, отделяющих его от земной колыбели…
Сеанс окончен. Юань Мэй с непроницаемым лицом покидает комнату, набрав одному ему известный код на дверной панели.
Белла Флорес входит в комнату. После вчерашней стычки с Олафом она в смятении. Неужели воспоминания – слабость, делающая ее уязвимой? Ежедневный анализ эмоций не вызывает беспокойства: ее текущее состояние в норме. Может, дело в Олафе? Флорес подозревает у системного инженера скрытую агрессию. Она хмурится. Такое в принципе недопустимо. Пальцы Беллы легонько постукивают по кожаной обивке кресла. Она делает глубокий вдох и ждет.
Приглушенный свет постепенно становится ярче. Туманный силуэт на другом конце стола обретает резкость, словно выхваченный из золотистого облака. Кажется, она была здесь всегда – рыжеволосая женщина в оранжевой рубашке с затаенной нежностью во взгляде. Подбежать, обнять, раствориться в ее ослепительной ауре… Белла ловит ласковый взгляд и не двигается. Пусть все остается как есть, иначе будет только хуже. Как много ей хотелось бы рассказать!.. Но им не нужны слова. Достаточно знать, что Элли всегда рядом, в комнате #1:1,618/NGC2535, которая наполняется звуками легкого джаза.
Олаф Хаген входит в комнату. Мягкое кресло адаптируется к его стальным мускулам. Системный инженер поддерживает хорошую форму из любви к искусству. В обозримом будущем его сила и выносливость вряд ли пригодятся. Просто ему нравится все контролировать, и собственное тело не исключение. Кто-то прокачивает мозги, кто-то синтезирует аминокислоты в бортовой лаборатории… Олаф усмехается, вспомнив о недавнем споре с биоинженером.
Деревянная шкатулка, как всегда, на месте. Ее гладкая поверхность словно отполирована миллионами прикосновений тех, кого давно уже нет в живых. Олаф бережно открывает крышку, и небольшой предмет заученно ложится в его ладонь. Рукоять артефакта украшает причудливая резьба, в которой угадываются старинные руны. Хагена охватывает удивительное чувство умиротворения. Прадед рассказывал, что его предки были Хранителями меча. Пусть это всего лишь семейная легенда... Системный инженер крепче сжимает рукоять, ощущая надежность прохладного металла, затем с легким сожалением кладет клинок в шкатулку. Здесь, в этом овальном отсеке, есть все, что ему нужно, но отсюда нельзя, да и невозможно ничего вынести.
=Катастрофа=
Белла Флорес проверяет пробирки с бактериями, надеясь успеть до визита Юань Мэя. Им предстоит стандартный протокол, который следует внести в журнал. Ей нравится общаться с доброжелательным медиком. Флорес ловит себя на мысли, что иногда ей хочется прикоснуться к его щеке, но она отметает это неуместное желание: команде запрещены физические контакты, а правила не обсуждаются.
Огромная рукотворная глыба корабля дергается и погружается во мрак. Доля секунды – и слабое мерцание аварийных ламп с надрывным воем сирены возвращают Беллу к реальности. Флорес бросается к ближайшей стойке с защитными скафандрами и, задержав дыхание, поспешно натягивает на себя подходящий по размеру. Она переводит дух, когда над головой с глухим щелчком смыкаются карбоновые полусферы шлема. По внутренней связи Флорес вызывает системного инженера. В трубке раздается сухое потрескивание, и внезапно Белла осознает, что так звучит ее собственное дыхание.
Лихорадочно прокручивая варианты случившегося, Флорес пытается глубоко дышать, чтобы снизить поступающий в кровь адреналин. Сирена внезапно умолкает, и пространство корабля заливает теплый свет потолочных плафонов, имитирующих солнечные лучи. Добравшись до пульта управления, биоинженер обшаривает глазами дисплей в поисках информации о критической угрозе, затем при помощи внешних камер сканирует обшивку: абсолютно никаких повреждений.
Флорес отключает купол шлема и жадно втягивает привычный воздух с легкой нотой лаванды и круассана. Именно эту смесь она выбрала в доступном сегменте управления. Она никогда не задумывалась, чем дышат Мэй и Хаген. Дружелюбная среда стала возможной благодаря новейшим разработкам, ее предшественники были лишены подобной роскоши. Впрочем, сложившуюся ситуацию даже с большой натяжкой нельзя назвать дружелюбной. Программа анализа текущего состояния наконец лаконично сообщает о кратковременном сбое системы. Еще час Флорес тратит на то, чтобы методично проверить все отсеки и понять, что команда бесследно исчезла.
=Перезагрузка=
Двое склонились над монитором. После продолжительного молчания один из них чертыхнулся и потер переносицу.
– Опять аппаратура подвела. Как думаешь, она догадалась?
– Рано или поздно она поймет. Самое паршивое, мы потеряли комнату! Разработчики говорят, бэкап невозможен. Без новых инвестиций эксперимент не закончить. Позвони в офис, пусть набирают добровольцев.
Его коллега бесстрастно наблюдает, как по ту сторону экрана, на расстоянии пары километров, Белла Флорес, третий инженер миссии, отправленной пять лет назад к Альфе Центавра, разбивает колбу с надписью Biohazard.
19 июня 2021
По мотивам сна