Когда ночь на дворе,
Все уснули в покоях,
Сняться сны детворе,
И роятся устои.
Лишь лисёнок не спит,
Он мечтает, что вскоре
Сможет он полюбить,
И мечты успокоят.
Вдруг он слышит в ночи,
Вдруг он видит - о чудо!
На опушке сел джинн,
И запел джинн про чувства.
Слушал тихо лисёнок,
Растворялся в стихах,
Будто с детских пелёнок
Этот глас не слыхал.
И запел вдруг джинн синий:
Я великий волшебник,
Много видел уныний,
Видел, как всё исчезнет.
Задавался вопросом,
Как могу я помочь.
Я во рту с папиросой,
А вокруг меня ночь.
Долго думал, гадал я,
Я велик и могуч.
Пусть за жизнь подустал я,
Всё под грозами туч.
И однажды под утро,
Одним глазом уснув,
Я увидел вдруг юрту;
Голубь с ветки вспорхнул.
Птица жизни и мира
Мне намёк подала,
Что страданий причина
В том, что мало тепла.
А тепло - не простое,
В юрте много его.
В юрте спали лишь двое,
В юрте грел их огонь.
Сверху не было дыма,
Не готовили дров,
Всё морозы шли мимо,
Там горела Любовь.
И теперь, я то знаю,
В счастье лишь упокой.
Без него всех терзает
Боль и страх под луной.
Мыслью вечность пронзаю,
Свет искрит голубой,
Сам себе я признаю,
Что ищу тот покой.
Я великий волшебник,
Я сменил много тел,
Написал свой учебник,
Да с Земли улетел.
Но и там не нашёл я
Тот покой, что родной;
И обратно пришёл я,
Обернувшись лисой.
И в то время лисёнок
Уж не бегал мечтой,
Был уже не ребёнок,
Был чудесной красой.
И вдруг встретились звери,
И стук сердца - родной.
Позабыв все потери,
Чувства вьются рекой.
Я пою словно ангел,
Рыжий лис вдруг запел.
Про чудесные страны,
Побывать где успел.
А лиса подпевала,
Тоже много прошла.
Много где побывала
И от многих ушла.
С ним она всем делилась
И о нем всё прочла.
Вдруг к нему наклонилась:
- Я тебя так ждала!
Слезы вдруг их пронзили,
Ведь открытость важна,
И он спел вдруг красиво:
- Ты мне очень нужна!
И с тех пор они вместе,
Пусть не в юрте - в норе,
Но любовь в их пещерке
И тепло в январе.
И вдруг, сев на опушке,
Рыжий лис вновь запел:
Птицы любят кормушки,
Ну а лисы постель.
Синим вдруг заискрилась
Оболочка души,
И ей снова приснилось,
Как тут раньше пел джинн.
Счастью нету предела,
Растворились тела.
Лишь луна разглядела,
Как здесь много тепла.
Чувства брызжут и вьются,
В сердце милость пришла.
Бьются счастия блюдца,
А вокруг тишина.