Черные лодки Мещеры - часть первая

Юрий Алексеевич Белоусов

ЧЕРНЫЕ ЛОДКИ,
МЕЩЕРСКИЕ ЧЕЛНЫ,
ИЛИ ДОЛБЛЕНКИ ПРИОЗЕРНОЙ МЕЩЕРЫ

Очерки исследователя Мещерского края


Сердце Мещеры

   Мещёра лежит между Владимиром и Рязанью, недалеко от Москвы, и является одним из немногих уцелевших лесных островов, остатком «великого пояса хвойных лесов». Советский писатель Константин Паустовский, между прочим, обладатель четырех нобелевских премий по литературе (1965; 1966; 1967; 1968), так пишет о Мещерском крае в своем рассказе «Мещорская сторона»:
   «Он тянулся некогда от Полесья до Урала. В него входили леса: Черниговские, Брянские, Калужские, Мещёрские, Мордовские и Керженские. В этих лесах отсиживалась от татарских набегов древняя Русь».
   А еще Константин Георгиевич упоминает там же о мещерских челнах, похожих на полинезийские пироги:
   «Они выдолблены из одного куска дерева. Только на носу и на корме они склепаны коваными гвоздями с большими шляпками. Челн очень узок, легок, поворотлив, на нем можно пройти по самым мелким протокам».
   В книге очерков, мы вместе с моими друзьями и коллегами по межрегиональному культурно-историческому проекту «Сердце Мещеры», попытаемся пройти по Приозерной Мещере, на мещерской долбленке, или на челне описанным Константином Паустовским, по местам, где без этой древней черной лодки, людям жить было не легко, а с ней – радостно.
   Усилиями рошальских и шатурских краеведов, историков-этнографов, специалистов в области этноспорта Москвы и Московской области в 2016 году был разработан межрегиональный историко-культурный проект «Сердце Мещёры», который начал свою активную деятельность благодаря поддержке Главы городского округа Рошаль Московской области Алексея Владимировича Артюхина. У нас рождались идеи, и был потенциал для их воплощений в жизнь. Это была уже сплоченная команда, объединенная до этого межрегиональным проектом «По следам Евпатия Коловрата».
   Совместно с сотрудниками Муниципального историко-художественного музея г. Гусь-Хрустальный Владимирской области и Федерацией этноспорта России мы разработали первый этап, который предусматривал принятие мер по сохранению мещерских лодок, путём их использования в этноспорте и этнотуризме, а также внесение их в реестр нематериального наследия человечества.
   В задачу входило изучение истории появления, развития технологии изготовления, ареала распространения лодок и современного состояния их использования, освещение этих проблем в СМИ, съёмки видео фильмов о мещерских черных лодках, издание первой книги для детей и взрослых из серии мещерских сказов «Пра и Бужа», где есть упоминание о мещёрских лодках. Для этого в сентябре - октябре 2016 г. и июне 2017 г. были организованы две историко-этнографические экспедиции в которых участвовали специалисты Федерации этноспорта России, краеведы, историки из Подмосковья, Рязанской, Владимирской областей.
   Изучение литературы показало, что о мещёрских лодках написано крайне мало. Наибольший вклад в их изучение внёс выдающийся Шатурский краевед Евгений Владимирович Старостин.
   К сожалению, современный ареал лодок значительно сузился, и традиционные долбленки Приозерной Мещеры находятся на грани исчезновения. Их вытесняют более современные суда. Сокращается количество жителей сёл и деревень по берегам мещерских рек и озер, рушится их уклад. Да и сами деревни исчезают. Трудоёмкостью изготовления лодок и добыванием исходного материала – деревьев соответствующей толщины (осокорь, осина, ель, сосна), чтобы диаметр верхнего среза был не меньше 60-70 см. Сейчас довольствуются кряжами 42 см, которых также достать не легко.
   По мнению владимирских коллег, и в частности Николая Игоревича Скулова, беседы с местными чиновниками, представителями администраций и специалистами в области экологии и охраны природы, показали, что они не только не видят в чёрных лодках никакой историко-культурной ценности, но и считают их составной частью «браконьерской снасти» местных рыбаков, с которыми постоянно ведётся борьба, без всякого учета местных традиций, без опоры на сложившуюся веками народную экологическую культуру «строительства» на реках Бужа и Пра, на озерах - семейных каналов в сплавинах и зарослях тростника, устройства «заколов» и «езов», прокашивания и чистки водоёмов!
   Наши опросы старожилов сел и деревень во время двух экспедиций показали, что в старину лодка-долблёнка была неотъемлемым элементом быта жителей приозерной части Мещёры. Она была и кормилицей, и транспортным средством и даже обязательным элементом приданого невесты из хорошего дома.
   Время и прогресс делают своё дело. Уходят из жизни хранители народных традиций и промыслов, в том числе мастера по изготовлению лодок. К сожалению, мы все понимаем, что, если исчезнут традиционные черные лодки – Мещёрский край обеднеет. Эта книга – наш вклад в дело сохранения важнейшего элемента идентичности и истории – мещерских челнов, долбленок Приозерной Мещеры.
Юрий Алексеевич Белоусов -
Руководитель историко-этнографической экспедиции
«Черные лодки Мещеры»,
руководитель межрегионального
культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры»,
автор и куратор туристического проекта
«Изумрудное кольцо Мещеры»,
писатель, журналист, иллюстратор,
 «Заслуженный тренер России»



Юрий Алексеевич Белоусов
Черные лодки, мещерские челны,
или долбленки Приозерной Мещеры
Очерки исследователя Мещерского края


Часть первая – Подмосковная

Лодки, пчелы, да Фрол на Ялме

   Так уж случилось, что последние подмосковные мастера по изготовлению лодок долбленок, носят одну фамилию, родом из одной древней деревни Шмели, что сейчас в городском округе Шатура, да и живут через дорогу друг от дружки в деревне Фрол. В той, что на Ялме. Вся жизнь их отцов и дедов была связана с лодками и рыбным промыслом. Лодка - она кормилица. Передавалось ремесло по наследству от деда - отцу, от отца - сыну. Вот и стоят с двух сторон моста на реке Ялме лодки долбленки их руками сделанные. Правда, Фрол уже не тот. Да и Ялма не кормит. Нет рыбы. Кувшинки и те перевелись.
   Заехал я, с сыном Сашей, в субботний день в деревню Фрол в гости к Евгению Ивановичу Шестову. В том 2018 году мастеру 82 года исполнилось. Говорит, мол, не слышу лягушек, толи глуховат стал, толи не квакают больше. А как тут квакать - реку Ялма совсем загадили сбросами. Мертвой река стала. А властям дела нет. Сидят теперь они со старухой и думают, мол, что нет управы выше на районные власти, да и борцы экологи перевелись? У самих то, сил бороться, уже нет.
   Приезжали мы к Евгению Ивановичу год назад лодку смотреть. Несколько лет не может он долбленку новую доделать. Глаз крошкой стеклянной повредил, а сыну нет времени. Семью кормить нужно. Вот и сейчас лежит увесистый сосновый кряж, прикрытый кровлей от солнца, ждет своего часа. Старая лодка обветшала совсем, кое-где листом железа пришлось гниль прикрыть, но еще служит рыбарям. Но так, в удовольствие больше.
   Говорю старику, Вы, мол, Евгений Иванович, доделайте лодку, а я у Вас ее куплю...
   - Не продадим, - говорит супруга - рыбаки мы, и без лодки ни как.
   А сама мне баночку козьего молока в подарок подсовывает. Козлят хотела, говорит бесплатно пристроить, да не взял никто. Сетует, мол, в округе люди не хотят животину держать. Одни мы такие. А Евгений Иванович, добавляет:            
   - Извели власти крестьян, тех, кто на земле работал, оторвали мужика от наделов и от реки. Раньше сами ухаживали за всем. А сейчас от нас это все охраняют. Вот и в реке карась перевелся. И дерева для лодки не достать. Соглашаюсь. Искал в этот год деревья - кряжи под черные лодки, так и не нашел. До того до охранялись природопользователи, что маразм полный: лес убрать сил у них нет, а людям не отдадут. Пусть лучше пропадет. Хотя, что «все вокруг народное» у нас в стране, никто не отменял. Да видать все это шутовство, только для «царских охот», да «барских рыбалок».
   Решили сбросить пар, перевели разговор. Евгений Иванович, говорит, мол, возьми пчел в подарок. Роятся - сил нет. Он уже четверть века пчелок держит для себя. Удивляется, как иной пчеловод бизнес из этого делает. У него мол, сейчас десять ульев, а только хватает на семью, детей и гостей. Наверное, кормят те пчелиные бизнесмены пчелок сахаром, да сиропом. А какой в таком меде прок? На том разнотравии, что сейчас есть в округе, сильно не напасется пчела. Это при Союзе специально гречишные поля засеивали, чтобы пчелка потрудилась. Отказываюсь от пойманного роя с молодой маткой, но с интересом осматриваем с сыном Сашей пасеку. Говорю, что мечтаю заняться на пенсии, если конечно доживу по новому закону до 65 лет. Да и сколько тех людей доживет? А уж попользуются точно единицы. Все у нас супротив. Приглашаю Евгения Ивановича к нам в Рошаль на мероприятие, связанное с лодками долбленками, мол, поделись знаниями лодочного мастера с молодежью. Отказывается. Я, говорит, не люблю выступать. А супруга добавляет, что сил уже нет и здоровья, да и сердечко пошаливает.               
   Окинул я взглядом пасеку, лодку недоделанную, реку - некогда богатую рыбой и уникальными людьми. Обнял мастера. И уехал восвояси с пол литром козьего молока. Дай Бог вам здоровья люди добрые! Обещаем еще заехать при случае...
 

 
Лодки черные, потому что смоленные

   Началась эта история с лодками двумя годами раньше, а точнее в 2016 году, когда я, работал заместителем Главы в городском округе Рошаль. В понимании многих моих друзей и знакомых – это на самом краю Подмосковья, там, где непроходимые болота Шушмора. А на другом краю этого Уршальского болота, с Владимирской стороны, стоит старинный город стеклоделов Гусь-Хрустальный. Туда я и поехал тогда наводить мосты, знакомиться с известным в Мещере краеведом, писателем, а по совместительству и директором городского историко-художественного музея Николаем Игоревичем Скуловым. Еще в первом нашем разговоре он рассказал про древние лодки – долбленки, которые сохранились в здешних местах, и что, в Палищенском кусте, даже жив традиционный промысел их изготовления. Я напросился познакомиться с мастером. А, по приезду домой, как обычно поделился с Главой городского округа Рошаль Алексеем Владимировичем Артюхиным идеей обзавестись своей уникальной флотилией, а может быть и устроить гонки на долбленках. Идея ему понравилась. Алексей Владимирович дал добро. Нас поддержали ребята из Федерации этноспорта России. Идею нужно было воплощать в жизнь. И вот, с наступлением зимы, лодочный мастер Николай Иванович Гогин уже приступил к изготовлению первого подобного заказа для нашего межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры»: семи лодок – «долбленок - однодревок блочного типа», как квалифицировали их в Федерации этноспорта России. Для проведения традиционных гонок, нужно было еще тщательно изучить тему и найти, так называемые скрепы, наличие лодок в подмосковной Мещере. И самое главное узнать – была ли здесь традиция гонок на долбленках. Нам на помощь пришли шатурские краеведы Дмитрий Павлович Барсков, Николай Михайлович Кротов и Николай Дмитриевич Чистяков. Они рассказали о трудах их коллеги, исследователя из Шатуры - Евгения Владимировича Старостина, который открыл для земляков шатурян – древние лодки, назвав их академически, по-своему – «черные лодки», из-за черного цвета смолы, которой обрабатывались суда. Открыл, конечно же, для горожан, так как у деревенских жителей эти долбленки были как крик журавля, или свист косы, как кваканье лягушек, или запах лошадиного помета. Это у них с молоком матери. В крови это у них. И лодки эти были в понимании мещерских людей - всегда. В народе их просто называют челны, или долблёнки, имея в виду способ изготовления - путём выдалбливания из одного ствола дерева.
   С традиционными черными лодками Приозерной Мещеры, по рассказам друзей-краеведов, Евгений Владимирович - столкнулся впервые еще в 1961 году. И случилось это в Пышлицах. По словам Николая Дмитриевича Чистякова – друга, коллеги и соавтора Старостина по историко-краеведческому альманаху «Шатурская Мещера», Евгений Владимирович с коллегами работали здесь, как шефы из Шатуры от ГРЭС №5, помогали косить сено на Дубовом озере. Местные, как и полагается, перевозили сенокосцев на заливные луга на традиционных лодках. Так делали всегда и их отцы, и их деды, и отцы дедов. Они «ездили» на лодках на острова по древней акватории, где жили люди еще в III веке до нашей эры, через «езы» - узкие проходы в заколах, через реку Бужу, удобные для лова рыбы. Лодка долбленка поразила Евгения Владимировича своей конструкцией. Нос и корма у нее были абсолютно одинаковые, и они были черные. Черные, потому что - просмоленные. Без постоянного осмоления, древесина быстро сгниёт. Бывалые мещерские рыбаки по этому поводу говорят так: «Хороший хозяин лодку не красит, а только смолит». Вот и смолят свои лодки рыбари каждый год, а то и два. Ухаживают за кормилицей.
   Еще Старостину, в той командировке в Пышлицы, запали в память кокоры долбленок, в которых краевед увидел, не что иное, как «конские гривы». Такие носы были присущи лодкам и на московской и на владимирской стороне Клепиковских озер. Впоследствии, Старостин начал заниматься серьезно вопросом долбленок, и, как уже я писал выше, термин «черные лодки» появился, именно, с его легкой руки.
   - Одной из достопримечательностей нашего края является наличие в нем черных лодок. Это лодки необычайной конструкции. Я вот, например, выросший в этом краю, видел их с детства, и естественно, не обращал внимания, мол, лодки и лодки, - рассказывал мне Николай Дмитриевич Чистяков, - Родились, мы их видели, и у дедов, отцов они были. Ездили они на них.
   Мне, тогда, в той беседе, понравился сам термин – «черные лодки». А, для того, чтобы расставить все точки в терминах и событиях, мы с единомышленниками, решили организовать вторую по счету двухдневную историко-этнографическую экспедицию «Черные лодки Мещеры» по местам, связанным с лодками долбленками. Наметили ее на 7-8 июня 2017 года, приурочив к окончанию работ по изготовлению лодок на Владимирщине.   
   Наш маршрут должен был пройти по маленьким селам и деревням трех областей Приозерной Мещеры: Московской, Рязанской и Владимирской. Состав экспедиции был таким:
   - Я, Юрий Белоусов – руководитель экспедиции и межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры»;
   - Виктор Колчев – представитель Федерации этноспорта России, исследователь традиционных русских игр, автор книги на эту тему;
   - Алексей Марченко – штатный видео оператор и режиссер видеофильма об экспедиции;
   - Станислав Даньшин – штатный видео оператор экспедиции;
   - Александр Белоусов – мой средний сын, он же фотограф экспедиции.
   На территории Московской области нас сопровождали шатурские краеведы Николай Кротов и Николай Чистяков, а во Владимирской области, приютил и помогал во всем Николай Скулов, один из инициаторов этого мероприятия с Владимирской стороны. Его по письму Главы Рошаля Алексея Артюхина, командировала Администрация Гусь-Хрустального, для участия в научной экспедиции «Черные лодки Мещеры», в рамках сотрудничества наших городов, с целью развития межрегионального туризма между соседними муниципальными образованиями. Повествование о том, как смолилась, долбилась и записывалась история черных лодок, ниже, в очерках исследователя Мещерского края в Сердце Мещеры.


«Лодки нави» и древний погост Кривандин

У изгиба стремящейся Поли -
Хоровод аномальных камней.
Здесь не чинят хмельного застолья,
Для прощанья желанных гостей.

Заготовил нехитрое судно,
Из осокоря дно и борта,
И отправился в крайний свой путь он.
В мир иной увлекала вода.

И один на один с однодревкой,
С лодкой нави в тот мир уходил,
Где уже заждались его предки.
Место силы - Погост Кривандин.

   Наша научная экспедиция «Черные лодки Мещеры» была кратким экскурсом на пять тысяч лет назад, ведь именно столько лет, по словам ученных, самой древней лодке, которую нашли в районе села Кривандино, и которая находится сейчас в Государственном историческом музее (ГИМе) в Москве. По рассказам Николая Кротова, который встречал нас в своем родном селе, об этом говорил все тот же шатурский исследователь и краевед - Евгений Владимирович Старостин.
   - К сожалению, Старостин умер в 2011 году, и мы не смогли уточнить, где именно здесь была найдена долбленка. Но, по утверждению нашего земляка, кривандийца Александра Алексеевича Ануфриева, который являлся деканом института геологии, лодку нашли в окрестностях села Кривандино, и находится она в закромах исторического музея. Находке пять тысяч лет, она, представляет собой - долбленку, длиной не меньше чем пять метров, – взахлеб рассказывает нам председатель местных краеведов Николай Михайлович Кротов (1959 г.р.), семь поколений предков которого, проживает и проживало в селе Кривандино. Сам он считает, что его казачий род жил в Кривандино всегда, и именно отсюда часть его родичей - мещерских казаков ушли на Терек. Увлечённый и влюблённый в свою малую родину человек показывал нам лесные угодья с дубами-колдунами, которым по 400 лет от роду, старый вяз в три обхвата, красавицу реку Полю, изгибающуюся у погоста Кривандин, и стремящуюся к своему мужу Колезю.
   Само название села Кривандино, для меня, человека, пол жизни прожившего в Калининградской области (бывшей Восточной Пруссии), на слух всегда ассоциировалось с кривичами, с Криво Кривайте - Верховным жрецом древних балтийских славян. Николай Михайлович Кротов связывает это место с прото-славянами, с фатьяновской культурой. Есть и подтверждающие это археологические находки.
   - Первое упоминание о погосте Кривандин, можно найти в жалованной грамоте Ивана III (1497 год), который передает Кривандинскую волость в кормление Даниле Мирославскому «Козлу» Терентьеву сыну. Козел тогда было, не оскорбление.
   Милославские выводили свое происхождение от Вячеслава, сына Сигизмунда Корсака, выехавшего в Москву из Литвы в 1390 году в свите великой княгини Софьи Витовтовны. От Семена Федоровича Милославского, внука Вячеслава, по преданию происходили Корсаковы. По мнению Николая Михайловича, в Кривандине, по всей видимости, корни кривичских князей.   
Вместе с ним мы осматриваем уникальное место, сооружение, подобное которому нет в Центральной России. Называется оно - Кривандинским мегалитическим комплексом. По мнению Кротова, это сооружение, ровесник черных лодок – древнейших судоходных приспособлений для человека. Здесь, по всей видимости, была, толи древняя обсерватория, толи родовое славянское капище, толи остатки Храма. Ученые, конечно ломают голову по этому поводу. Те люди, которые ходили на долбленках, конечно же, знали, для чего был предназначен этот комплекс. Лодки долбленки, по мнению Кротова, это такой элемент обряда отправления человека в мир иной. Так называемый последний корабль – короб. Они и делались в виде гроба, в виде долбленки, колоды, части дерева. Погост Кривандин расположен на песчаной гриве - косе размером 80 на 200 метров. Здесь находятся на данный момент 94 валуна, каждый из которых, весит не менее тонны. По кругу диаметром девять метров, выложено часть камней, остальные находятся по периметру. Долгое время у местных жителей считалось, что это просто остатки фундамента от старой церкви. Когда то, до 30-х годов здесь стояли два храма. Один находился в западной части, от кромлеха комплекса, а второй на месте одного из ближайших домов. В 30-е годы храмы закрыли. В более новом сделали клуб, а в западном храме устроили зерносклад. Потом последний, за ветхостью, разобрали. Здесь пытались сделать парк. Убрали все намогильные камни. Николай Кротов рассказал нам, что первое предположение, о мегалитическом комплексе в селе Кривандино, сделал все тот же краевед Евгений Владимирович Старостин. Он сообщил о своем открытии коллеге, кандидату технических наук Дмитрию Павловичу Барскову, усилиями которого здесь провели топографическую съемку, определили место расположения всех камней, их ориентацию по сторонам света.
   - И получилось, - продолжает Кротов, - что центральный круг четко ориентирован по-зимнему и по-летнему солнцестоянию, весеннему равноденствию, за некоторыми исключениями в силу того, что здесь, было кладбище, и пару камней, всё-таки, были сдвинуты. А так четко прослеживается круговая структура, которая в традициях захоронений не делалась. Фундамент часовни тоже не может быть. В нашем краю строились легкие деревянные храмы и в таких фундаментах они не нуждались. И камни в этой местности было найти сложно, а сейчас - невозможно. Здесь протекает река Поля. Она делает петлю. Здесь – песчаная дюна – возвышенность. И этот комплекс как раз находится на этой песчаной дюне. С восточной части - приток реки Поля. С южной части тоже были водные участки болота. Это место получается, как остров. И в традициях народа севера, до сих пор сохранилось такая система поселений: люди живут в деревнях, и святилища и погосты находятся на островах, за водяной преградой.
   По словам Николая Михайловича Кротова, и этим комплексом, и черными лодками Евгений Владимирович Старостин занимался потом долго, до самой смерти, и что именно ему принадлежит идея – комплекса.
   - Мы играли здесь в детстве, и нам сказали, что это фундамент церкви, так мы и считали. По-другому, в то время мы, и не могли предположить, что это, например, комплекс. Храм находился западней.
   Что касается, так называемых «лодок нави», то, по мнению Николая Кротова, одним из назначений святилища было отправление умершего человека в мир иной. А для того, чтобы хорошо душа переправилась, нужно было переправить её через водную преграду и дать возможность подняться как можно выше. Для последнего действия предназначались камни, а лодка предназначалась как транспортное средство рейсом в один конец – в мир иной.
   - В Индии, например, в Гималаях у дома какого-нибудь брамина во дворе выложены кругом камни. Его спросили для чего? Он показывает на небо – круговые кладки – врата в небо. По всей видимости, камни нагреваются, аккумулируют тепло и создают восходящий энергетический поток. И находясь здесь, человек ощущает, как будто стоишь на вершине горы, - продолжает свой рассказ Николай Михайлович, - чтобы покойника отправить в мир иной, нужно было перевезти его на долбленке. Если посмотреть книгу мертвых, то именно в форме лодки – долбленки изображалась похоронная лодка (назовем ее «лодкой нави»). Она и делалась изначально, для отправления в мир иной из цельного бревна. Гроб и пошел отсюда.
   Я сразу же задаю вопрос:
- Были ли лодки долбленки в селе Кривандино?
- Лодки были по всему побережью такие, как мы видим сейчас, в основном – плоскодонки, которые смолились, - отвечает мне краевед.
   По словам Николая Кротова, еще в 70-е годы в Кривандино были лодки долбленки. Сейчас на берегу Поли можно увидеть лишь пару старых плоскодонок, обитых железом. А когда то, река была судоходной. Она связывала торговые пути с Клязьмой (Колезем). Пути эти были. И это подтверждается документами.
   И еще. Недалеко от этих мест, на месте сельца Шатур, краеведы говорят, располагалось капище, и стоял деревянный идол, посвященный змеиному богу. Здесь, считают они, жили волхвы и колдуны, заклинатели стихийных сил змеиного царства, которые совершали жертвоприношения, исцеляли больных, хоронили умерших. Обряд похорон, по их мнению, совершался у жертвенного огня. Тело помещали в особую лодку – ковчег. Затем, поджигали, скатывали судно в реку Полю, и плыли по реке в царство вечности. Горящие факелы, озаряли берега печальными всполохами, до тех пор, пока не прогорит осмоленное дно ковчега, и, темные воды реки не примут в свое лоно прах умершего. В реке Поле в 50-60 годы находили обуглившийся мореный дуб из времен незнаемых. Я уверен, при очистке реки, которая обязательно будет, нас ждут много великих открытий, достойных сказочной земли – Мещеры.


Мещера Первозванная – мещерские сказы о пчелах, бортях, лодках, и монастыре Иоанна Предтечи

    Здесь я немного отступлю от очерков экспедиции «Черные лодки Мещеры», и приведу отрывок еще одной нашей этнографической работы, которую мы делали параллельно. В результате она сформировалась в сборник мещерских сказов, изданных нами в рамках межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры», в красочно иллюстрированной автором издании: «Мещера Первозванная» (Юрий Белоусов, 2018).
***
   Где-то там, на берегу озера Воймежного, рубил ветки мещерский человек каменным топором неолита, а потом долбил ствол осины, используя топор, как тесло. Тогда верил этот человек в Священную Матушку великого пчельника, а мир весь делил на три улья. «Светлый» улей жужжал в небесах, а пчелы звезды освещали людям путь к далекой Родине, украденной ночью, холодом и Великим оледенением. На земле в «белом» улье жили пчелы – живые люди, а умирая, они уходили в «чёрный» подземный улей.
  Тогда, когда еще пчел здесь почитали, из хорошего доброго леса – бора, дорожкой прямохожею, с востока на запад, шел добрый молодец на помощь людям. Звался он Бортником, так как брал пчелиный мед из дупла, стены которого звали – «борть». В те времена, все хорошее шло с востока на запад, а не наоборот. Да только прямая дорога у нас в Мещере, всегда рекой преграждалась для путника пешего, верхового, аль на повозке с колесами. Брод на дороге той, одно лишь спасение. Тогда может и решил добрый молодец смастерить посудину с бортами, крепкую, как орешек, чтобы хаживать по рекам мещерским, как по дорогам прямо хоженым. Да только расколол он кряж древесный, зимой лютой взятый у леса доброго, и очень расстроился. Решил Бортник тогда сшить борта вицей-коренем. И так увлекся, что пришил еще и доску меж бортами, сделав лодку - птицей статной. С тех пор, ладят мастера суда мещерские не одним стволом, а пятью частями из одного дерева. Донышко для лодки, выбирая из центра кряжа. Чем толще ствол, тем шире лодка. Долбили, да кололи лодки колышками – клтусами. От того называли те лодки еще «колтасами». Сейчас уже и забыли то название. А из двух частей мастерили два борта и две кокоры. Делались кокоры из «кокоря», а кто говорит и «копаня», так как долбили их из нижней комлевой части кряжа с корнем копанным, той, что в землю-матушку уходит. И так были похожи те кокоры гибкие лебединые, что не понять людям, где нос, а где корма. Хоть вперед иди, хоть назад. Не нужно разворачиваться. Да и где развернуться то на узких мещерских реках и протоках - ериках? Вот и ладно. А лад – это род. Сколько помнит себя род людей мещерских – рыбарей природных, столько и ходят по земле предков – Мещере, ладные ладьи местные - черные лебедушки – «колтасы» древние, радуются жизни и солнышку. А солнышко пращуры мещерские «коло» в старину звали. Вот те раз, корень слова то тоже - «къл», как в колтасе. Все в природе матушке связано. Плывет та рыбацкая лодка по воде, как солнышко по небу.
   В те далекие времена, когда Бортник пчелу боготворил, рубили тело лодки для жизни в лесу, а для смерти можно было и у дома смастерить свой последний короб – корабль. И нес тот корабль после смерти Бортника с одного берега у изгиба реки Поли, где живут пчелы в «белом» улье, на берег мертвых людей, живущих в «черном» улье.
   В незапамятные времена где-то в наших местах находился монастырь Иоанна Предтечи – Крестителя Господа нашего Иисуса Христа, и простирались его земли от Кривандинского погоста, где река Поля гнется между ульями «белым» и «черным», аж до самого Колезя.
   Иоанн Креститель — после Матушки Богородицы самый чтимый святой в наших землях. Он - ангел и апостол, мученик и пророк, свечник и друг Христов, пророков печать и ходатай ветхой и новой благодати, в рожденных пречестнейщий и светлый Слова глас. Иоанн - первый учитель апостола Андрея Первозванного.
   Праздник Ивана Купалу в Мещере праздновали всегда. Молодежь из соседних деревень Погостище и Дорофеево, ходили наперегонки на черных лодках долбленках к Купальскому острову на озере Дубовом, где хороводы водили в его честь, и через костер прыгали, даже, до 70-х годов прошлого века. Ивана Купалу у нас в Мещере Иоанном Травником зовут, а по правильному - Иоанн Креститель - ангел пустыни. Он Господа нашего Иисуса Христа крестил.
   Когда-то таинственный монастырь в честь Иоанна Предтечи стоял на высоком берегу красивого лесного озера. Рядом проходил тракт из Владимира на Коломну. И, кто знает, останавливался ли в обители имени своего святого царь Иван IV Грозный, во время третьего похода на Казань. А, задолго до этого, надеюсь, приятного визита, в монастыре Рождества Иоанна Крестителя, был построен княжий двор князей Рязанских, от коего теперь ничего не осталось.
   Где-то среди земель монастырских, в Сердце Мещеры на месте чудном, Андрей Первозванный местный народ перекрестил.
   Батюшка Андрей – апостол первозванный покровительствовал и мещерским рыбакам, и лодочки наши черные сохранил для потомков. Возродили ныне промысел божий в Сердце Мещеры, и гоняют теперь наперегонки на колтасах, не только забавы ради, но и для обучения молодежи. Им молодым, нужно ближе к природе быть, руками к творению предков своих прикасаться, почитать их заветы и Бога нашего Иисуса Христа и ученика его Первозванного Андрея. И так это увлекательно получается, что хотят люди местные назвать озеро в центре города Рошаль - Свято Андреевским, в честь святого хранителя лодок черных и земли нашей православной.
   И бьется сердце батюшки Андрея Первозванного в Мещере - Матушке, и зовет к себе людей православных. Ведь Бог наш Иисус Христос действительно ближе здесь ощущается, будто говоришь с ним, а он рядышком, хоть руку протяни.
   Будем же молитвенно надеяться, что Господь, предстательством Своего Первозванного апостола, не лишит и нас места в своей лодке и источника воды, текущей в жизнь вечную.
   После этих слов, нам стоит отклониться от маршрута, и перенестись сразу в гости к шатурскому краеведу Николаю Дмитриевичу Чистякову, в село Пышлицы, где, по его наблюдениям, и происходили все эти купальские обряды, аж, до 70-х годов прошлого века.



Село Пышлицы, оно же старое Архангельское, оно же древнее Костино

   - В 1852 году церковнослужитель (пономарь) Федор Иванович Волынский (1830-1880) основал Пышлицкую, бывшую Архангельскую школу, открыв её на дому. Есть документы – журнал Рязанской епархии, - начинает для нас свой рассказ Чистяков Николай Дмитриевич (1949 г.р.).
   А я подумал: Пышлицам повезло! У них есть такой замечательный человек, краевед и писатель, учитель истории и главный редактор краеведческого альманаха «Шатурская Мещера», который, больше сорока лет назад, своими руками и своими трудами, создал Пышлецкий школьный музей - гордость села и всей округи. Я видел, как уважительно о нем отзывались жители Пышлиц и прилегающих деревень. Николаю Дмитриевичу предлагали, когда то, после девяти отработанных лет в школе, перейти на освободившееся место директора в Давыденской школе.
   - Отказался, решил, что директор слишком загружен, а я тогда уже принял решение, посвятить себя истории Мещерского края, и…, - добавляет наш рассказчик, - ни на минуту не пожалел!
   В Пышлицкой школе учились три Героя Советского Союза: Кочетков Николай Павлович (1918-2016), Никишин Михаил Дмитриевич (1907-1983), Савушкин Александр Петрович (1918-1943). Все они были летчиками. Мемориальные доски на стенах школы, аллея Славы, памятные доски внутри здания и, наконец, Музей, позволяют, на мой взгляд, привить местным ребятишкам любовь к своей земле и уважение к своим героическим предкам - землякам.
   Я и мои коллеги по экспедиции, вдруг незаметно окунаемся в ту необычайную атмосферу, которая царит здесь. Мы склоняем головы перед Бессмертным полком, в сотню человек, который выстроился вдоль аллеи. Это - память о земляках, которые воевали в Великую Отечественную войну. Жителям села Пышлицы хочется отдать должное, и поклониться им в ноги, говоря большое человеческое спасибо! Спасибо и Николаю Дмитриевичу Чистякову, что он принимает непосредственное участие в этом благородном деле.
   Сам школьный музей уникален. Мы осматриваем древние предметы из мест археологических раскопок.
   - Раскопки эти мирового уровня, о которых мало есть литературы и заметок в прессе, потому что сами археологи боятся о них говорить публично, они боятся черных копателей, они боятся вандалов, которые могут прийти вырыть, раскопать, уничтожить, увести, унести. Вы держите в руках кувшины, которым тысячи лет, это до нашей эры, - с напором и скороговоркой говорит нам Чистяков, и продолжает, - В окрестностях Муромского сельца сохранились факты, которые не найти нигде. Люди трепетно относятся к своей истории, трепетно относятся к своей культуре, к своим традициям. Пышлицы - бывшее село Архангельское, переименованное большевиками в 1939 году. Не понравилось им такое священное название. В 2012 году нашей школе было 150 лет. Гордость школы – Музей.
   «Вы сейчас поедите на город Касимов»? - обращается Чистяков к нашей группе.
   - От нас по «Муромской дорожке», и на том месте, где Соловей-разбойник сидел, сейчас стоит пост ГАИ, - шутит Николай Дмитриевич. А потом продолжает с большой любовью:
   - Вещи у нас в музее уникальные. Это первый музей в Шатурском районе! Что поразительно, здесь недалеко, раскопки проводились у Поршицы - Великодворье (санаторий «Белое озеро»), и когда ученные провели анализ камней, оказалось - привезены они были с нижней Волги. Какой размах у них был! У древних.
   Чистяков показывает на стенд:
   - Вот руководитель той экспедиции, Александр Викторович Емельянов. Он стоит справа на фото. Это Приозерная Ялмать. Здесь кстати, Гагарин охотился у деревни Погостище, где, и находится тот самый Купальский остров на озере Дубовом, о котором я Вам рассказывал.
   Я был сильно впечатлен информацией о Гагарине, ведь меня назвали в 1968 году в честь этого человека, в год его гибели. С удовольствием подарил Музею свою книгу и авторский музыкальный диск, с клипом на песню «Привет, Юрий Гагарин». А потом, в Пышлецком школьном Музее, на камеру, у нас состоялся хороший разговор с Николаем Дмитриевичем Чистяковым: о черных лодках, и об этих древних населенных пунктах. Он показал экспонаты – ровесники первых долбленок. К сожалению, здесь, в исконных местах, в деревнях Дорофеево и Погостище, таких лодок не сохранилось, одни плоскодонки разбросаны кое-где. Поэтому, потом уже, прямо из музея мы поехали с Николаем Чистяковым и Николаем Кротовым в деревню Фрол, туда, где можно еще потрогать, посмотреть, посидеть в этих вот мещерских долбленках. Но это чуть позже, а пока я задаю собеседнику вопрос о многолетней дружбе Николая Дмитриевича с краеведом Старостиным, и, конечно же, о черных лодках, с которыми Евгений Владимирович столкнулся именно здесь.
   - Оказывается наши долбленки - это древнейшая варяжская конструкция. Варяги – славянские племена жили на южном берегу Балтийского моря. Оттуда они под великий Новгород переселились. Новгородцы – те же варяги. Они сами в летописи пишут: «А прежде были варягами». Новгородцы, как не странно, по рекам перемещаясь, поселились и в нашем краю. Вот, например, наше село Костино, а потом в 1732 году, когда построили храм Михаила Архангела, оно стало называться Архангельское, а в 1939 году – Пышлицы. Владельцем Костино был новгородец Иван Лизунов. То есть новгородцы здесь были. Наверное, они и принесли сюда конструкции этих лодок. Что интересно, эти лодки запечатлены еще в первом веке нашей эры. Знаменитый римский историк пишет, про варягов, которые жили на южном берегу Балтийского моря, что корабли у них - нос и корма абсолютно одинаковые. Они могут причаливать к берегу и отходить не разворачиваясь. Зачем это нужно было: одинаковые нос и корма. Отгадку нам дает история воинственного народа славян – варягов. Во время набега они подходили неожиданно, и так же быстро уходили с добычей. Что интересно, у Гоголя «Тарас Бульба» кончается чем? «Казаки плыли на своих двурульных челнах и вспоминали своего атамана». Зачем два руля на один и тот же челнок? Один руль на носу, второй на корме, чтобы не разворачиваться. Мало того, эти лодки упоминаются в Илиаде. Там написано, что Ахилл приплыл с севера Черного моря. Он русский. «Черные мермеданян корабли». «Мермис» по-гречески - «муравей». И в силу многочисленности русского народа, греки называли русских – мермиданяне. Черные мермеданян корабли – просмоленные. У нас исследователь и писатель был Югов. Он написал статью, где доказал, что Ахиллес – русский князь. И что это не имя. «Ахиллио» по-гречески – тысяча. Он пришел с тысячей воинов. Он – тысяцкий. И вот Евгений Владимирович не только первым описал черные лодки, но он еще и ареал их определил. Бужа и деревня Тюрвищи (Владимирская) – это северо-восточная граница, а на юго-запад, это - рязанское село Стружаны, что на Пре (Спас-Клепиковкий район) и деревня Фрол на Ялме (городской округ Шатура, Московская область). Дальше их нет. Только в этом месте.
   - Да, - киваю я, - даже подмосковные Дединовские челны – они другие.
   - Это единственная в мире подобная конструкция. И благодаря Старостину мы ее оценили. Она пришла нам из древности. Из тех далеких времен.
   - То есть лодка была не во всей Мещере?
   - Да. В узком ареале.
   - Говорят, что в том же Кривандино, тоже были несколько видов лодок. Были долбленные, были и плоскодонные.
   - Про кривандинские лодки сказать не могу.
   - Первую то лодку древнюю нашли в Кривандино. Говорят, что ей пять тысяч лет. И она находится в Историческом музее в Москве, - не успокаиваюсь я.
   - Я не знаю, какой она конструкции. Старостин утверждал, что они были только здесь. Он даже предполагал, что здесь, какое-то отдельное племя было, даже отдельная, какая то, культура, - стоит на своем Чистяков.
   - Вы говорили, что гонки были на озере Дубовом? Или ходили на остров Дубовый?
   - Озеро Дубовое. Остров Купальский.
   - А Большаков говорит, что это было на Святом озере, там какие-то два острова есть, - здесь я ссылаюсь на писателя и знатока истории Мещеры Владимира Владимировича Большакова, к которому мы тоже заезжали в гости в село Черусти, перед поездкой в Пышлицы. 
   - Два острова есть. Но про эти игры я не слышал. Это, скорее всего, я писал, а он просто пересказывает по-своему. Я писал, о том, что лично сам застал в 50-е годы и в начале 60-х годов прошлого века, как молодежь из двух деревень: Погостище и Дорофеево, в ночь, накануне Ивана Купала, отправлялась на остров. И, ночью они там жгли костры. Это вот - эхо далеких купальских костров. Славяне прыгали через них, считая, что очищаются огнем от всех грехов, и там же происходило умыкание девиц, по предварительному сговору, естественно. Ну, вот в фильме «Русь изначальная» сцена показана, как они голые прыгают через костер. Такая традиция сохранилась, в голове не укладывается, до середины 20-го века, - разводит руками Николай Дмитриевич.
   - И они туда ходили на черных лодках?
   - Да тогда все черные лодки были. Это потом появились моторные.
   Тут я задаю самый интересный для нас вопрос, касающийся гонок на долбленках:
   - Если молодежь ходила на игры, то, наверное, они и наперегонки ходили?
   Николай Дмитриевич Чистяков, после небольшой паузы отвечает:
   - В 70-е годы они уже просто приходили на лодках с гитарами, пели песни. Обрядов в последнее время уже не было. Но традиция сохранялась. Цели специальной – «идти наперегонки», я думаю - не было. Но азарт сохранялся. На этот Купальский остров отправлялась естественно молодежь. А молодость и задор – это неразделимые качества. Естественно, когда плыли на лодках, то наперегонки, кто быстрее и т.д. Это просто невозможно медленно плыть.  Быть молодым и плыть медленно, не обогнав товарища - это не укладывается в голове. Спешили, перегоняли, а там уже спокойно сидели у костра, играли на гитарах, пели песни.
   Здесь я в шутку подумал, как организатор с опытом, что вырисовывается не только фестиваль традиционных игр – «Гонки на долбленках», но и фестиваль бардовской песни, аля, «Купальская ночь» с пред-историей в полвека.


Петроглифы Судьбины на Рюриковой дороге и древний Муром на Ялме.

   За неделю до старта научной экспедиции «Черные лодки Мещеры», межрегиональным культурно-историческим проектом «Сердце Мещеры» совместно с Сообществом исследователей Мещеры «ГеоШушмор» была организована еще одну однодневную экспедицию. Назвали ее: «Гиперборейская Мещера».
Конечной точкой её была «мещерская тундра», расположенная в районе Больших и Малых островов. Через это место в давние времена проходила древняя Рюрикова дорога, которая, прежде всего, шла с Владимира на Рязань, а еще раньше, по предположениям исследователей Мещеры, здесь проходил тракт, который шел на древний Муром на Ялме.
   Почему деревни зовутся островами? Потому что так называли местные жители во владимирской Мещере, песчаные бугры и косы, в окружении болот. На них строились деревни. По ним прокладывались древние тракты. Здесь, по мнению «гео-шушморцев» обитали первопроходцы Мещеры. В более поздние времена, в конце XVIII века, начале XIX века, эти острова, которые представляют собой дюны кварцевого песка, явились местами создания первых стекольных производств в Мещерском крае.
   На древнем тракте, который еще называют - Рюриковой дорогой, в 2002 году, энтузиастами-краеведами из Рошаля было сделано интересное открытие. Ныне покойный Александр Васильевич Скирда, и участник нашей нынешней экспедиции в тундру - Юрий Вениаминович Гончаров – открыли для нас легендарный мегалит «Судьбина» с петроглифом - «голова оленя». А, после того, как его попытались в очередной раз выкопать и вывезти «охотники за камнями», от лица участников экспедиции, Дмитрий Павлович Барсков – руководитель «ГеоШушморцев» - написал письмо на имя Главы городского округа Рошаль Алексея Артюхина.
   Алексей Владимирович не остался в стороне, и дал команду, а мы уже, в рамках межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры» предприняли новую экспедицию: «Эвакуация камней». Сейчас все интересные мегалиты, прилегающих к Рошалю земель, расположились в парке «Крестов Брод» у ДК им. Косякова. Там много интересного: и «Судьбина», и «Рюрик», и Трон древних славян «Святогор», и черная лодка, сделанная демидовским мастером Николаем Ивановичем Гогиным. А, на фирменном информационном стенде с авторской эмблемой парка, на табличке начертан такой текст:
   Черные лодки Мещеры – лодки - однодревки блочного типа, состоящие из пяти частей: двух бортов, двух одинаковых кокор и днища. Самая древняя лодка, датируемая 2 тыс. лет найдена в окрестности села Кривандино, а точнее у озера Воймежное, где берет свое начало река Воймега. Именно в этой местности, на изгибе реки Поля, кроме назначения судна как транспортного и рыболовного средства, его использовали еще и как лодку «нави», для перемещения умерших из этого мира в иной, в том месте, где располагалось Кривандинское святилище.
   Такого типа суда характерны для узких рек и проток приозерной Мещеры. Подобные лодки изготавливались из осины, сосны и ели в деревнях Тюрвищи Владимирской области и Фрол Московской области. В 2017 году для проекта «Сердце Мещеры», мастером Николаем Ивановичем Гогиным (деревня Демидово) были изготовлены 7 лодок. Одна из них была передана Алексеем Артюхиным - Главой городского округа Рошаль и Юрием Белоусовым - руководителем культурно-историческим проектом «Сердце Мещеры» в федеральный Музей мирового океана в Калининград. Она заняла достойное место в экспозиции «Лодейный двор» историко-культурного центра «Корабельное воскресенье». Шесть лодок вошли в речную флотилию городского округа Рошаль и ежегодно участвуют в гонках на Кубок Главы на озере Юбилейное.
   С Рюриковой дорогой связаны несколько легенд и сказов. Говорят, что на камне «Судьбина» отдыхал и думал думу о судьбе, сам Илья Муромец, следовавший по дороге в древнее сельцо Муромское, что на реке Ялме. Многие исследователи, вопреки устоявшейся истории, называют это место - древним Муромом. В духовной грамоте московского великого князя Василия Васильевича «Темного» от 1461 — 1462 гг., сказано: «А из Мурома даю своей княгине сельцо Муромское, да Шатур…». Историки знают, что Муромское княжество было присоединено к Москве в конце XIV — начале XV в. Вокруг Муромского Сельца сохранилось много легенд, преданий. По одной из них, русский богатырь Илья Муромец родился в д. Карачарово стана Муромского Сельца. В любом случае, это значит, что богатырь не раз пересекал здешние муромские леса, богатые всякими неожиданностями и опасностями, по древней дороге, которую называют местные жители - Рюриковой. Именно Дмитриевский погост на реке Ялма, исследователи и ученые, называют Древним Муромом, или позже Муромским сельцом, которое было центром всей территории, где делали черные лодки. И село Палищи, и деревня Тюрвищи, а также Демидово, Пышлицы и Фрол –  все эти населенные пункты входили в административную единицу во главе с Муромским сельцом. Но это уже история. И только воды древней Ялмы, могут прошептать сейчас о тех давних временах. Их просто нужно уметь слушать. А в тот день, в Дмитриевском Погосте, мы лишь поклонились Храму Великомученика Димитрия Солунского – широко почитаемого в Мещере Святого. По преданию, первоначально Храм во имя этого святого был основан во времена великого князя Московского Димитрия Донского, и упоминался в XVII веке в архивных источниках. Нынешний Храм Димитрия Солунского, с приделами Троицким и Казанским, завершили строить в 1864 году. В 1871 году его расширили, а в 1874 году была построена колокольня, соединенная с Храмом крытой папертью. В 1882 году внутренние стены были расписаны крестьянином из села Солотчи - И.Я. Коровиным - выпускником Санкт-Петербургской Академии художеств. В Храме имелись: почитаемая икона Нерукотворного Спаса, напрестольный Крест с мощами великомученика Димитрия Солунского, Евангелие, изданное при Патриархе Никоне, Служебник, изданный в 1658 году, да колокол, отлитый во времена Патриарха Ермогена. Осенью 1937 года, большевики Храм закрыли и устроили в нем склад, но все церковное убранство оставалось на своих местах. В 1946 году на храмовых куполах установили снятые ранее кресты и, при Сталине, богослужения возобновились. Потом наступили хрущевские времена, и Храм повторно закрыли. Покорители американской кукурузы разрушили самую высокую в округе колокольню, а потом уничтожили все росписи и убранство храма. Но борьба со Святыней продолжалась дальше, безбожники перепланировали здание, и разместили в нем сельский клуб с библиотекой, которые находились там до перестройки, до 1986 года. Первый молебен в возрождённом Храме Великомученика Димитрия Солунского был отслужен 14 августа 1990 года, а первая литургия проведена перед Великим постом 1991 года.


«Играть на гармони и курить я начал с пяти лет», - исповедь черустинского писателя

   Бобровая струя, да подмор, вот чем здоровья поправляют на краю железнодорожной ветки «Москва-Казанская – Черусти». Это край Подмосковья. Дальше - Владимирщина, через болота. В этих местах знают, как заходить в лес, чтобы тот отдал свои дары. Вот и наш собеседник, крепкий и уверенный в себе человек, всю жизнь свою посвятил лесу, да и сейчас об этом в книгах людям рассказывает.   
   - Ты возьми сынок гостинец от меня, - протягивает мне Владимир Владимирович небольшую пластиковую бутылку, с янтарной жидкостью, - Подмор это. Я после зимовки пчелок мертвых собираю, настаиваю их на спирту, и потом от всех болезней помогает. Натираешь там, где болит, и все в порядке будет.
   Принимаю подарок с благодарностью, мне, профессиональному тренеру ох, как это нужно. К черустинскому писателю Владимиру Владимировичу Большакову, мы приехали в гости ненадолго. В прокуренной насквозь комнате, начинаю разговор с вопроса:
   - А вот, Дмитриевский Погост, говорят, что это было Муромское сельцо, а кто, что даже сам древний Муром на Ялме?
   - Иван Грозный там был, - отвечает он, не вынимая сигарету изо рта.
   - На Ялме много черных лодок и сейчас. Наверное, здесь это было основное средство передвижения? – не унимаюсь я.
   - Да. Тут вся Мещера пользовалась этими лодками. На них все делали. На них стога вывозили с заливных лугов, когда надо было. Две, три лодки ставили. Их укрепляли жердями. Метали стог и так везли. На Буже очень много заливных лугов. В основном там зимой морозили лед. Приезжали колхозники. Прорубь делали, накидывали кусты, поливали водой, чтобы промерзло. Потом, уже в мою бытность, тракторами возили. На тракторах были сани-вилы. Когда пошли моторы, начали заднюю часть лодок переделывать чуть-чуть. Первые моторы были «Нептун», «Прибой», «Москва». Сначала появились они у Шмелевых. Это в Спуднях у нас. Спудни – это моя родина. Это Владимирщина. У меня там все детство прошло.
   - Я слышал, что в тех местах курши живут, которые сохранили свой язык и обычаи, - поддерживаю снова разговор, - Вот и думается мне, они сюда с Балтики пришли, или наоборот, отсюда на Куршскую косу ушли?
   - Я знаю в деревне Шестимирово, или, как ее сейчас зовут Бычки, там никогда не было электричества, и сейчас нету. Потому что из Тюрвищей нужно 3,5 км вести линию по болоту. Сейчас это объединенный Национальный парк «Мещера» и «Мещерский», - рассказывает нам Большаков.
   - Работники национального парка, к нам не раз приезжали на мероприятия межрегионального проекта «Сердце Мещеры», - подхватываю я, - Недавно, они мне пообещали помочь приобрести кряжи для изготовления лодок, но не смогли. Побоялись громкого проекта. Пришлось искать на стороне.
   Беседа эта велась в Черустях, в доме бывшего лесничего заказника «Черустинский лес», а теперь, известного в Мещере писателя, обладателя Имперской премии, и курильщика со стажем в 60 лет – Владимира Большакова.
   Владимир Владимирович Большаков (1952 г.р.) - известный в Шатуре человек, написавший много рассказов и повестей о Мещерском крае, о людях, которые жили здесь, и о черных лодках, наконец, пусть даже косвенно, и пусть он их черными и не называл никогда. Тут Владимир Владимирович заметил, что нам некурящим, нелегко находиться в его прокуренном кабинете, и как бы нам в помощь, полились его мысли вслух:
   - Играть на гармони и курить я начал с пяти лет, а когда пошел в первый класс, то курил уже вовсю. Как-то главврач рошальской больницы говорит мне на приеме: «Накурился»? Я отвечаю: «Брошу»! Он спрашивает, мол, сколько ты куришь уже? А я говорю ему, что больше пятидесяти лет. Он резко так: «Не вздумай бросать - подохнешь сразу»!   
   Большаков, по-свойски, попросил меня, и моих коллег, называть его только по имени. Мы, конечно же, согласились. Тогда Владимир, вдохнул глубоко очередной глоток сигаретного дыма и продолжил: 
   - Сейчас все в упадок приходит из-за бардака. Раньше у нас на реке избушка была. Там и курево, и спички, и соль, и все. Никто не возьмет. А потом начались приезжие. И так же начался в лесу бардак. Укрепление лесничеств – страшная штука. Нельзя навести порядок. Вот сейчас сделали объединение двух национальных парков. Но ведь, чем меньше хозяйство, тем проще навести порядок.
   Владимир Большаков – человек дела, человек интересный, удостоенный многих наград, знающий и знакомый со многими великими и неординарными людьми. Не знаю, как он узнал, по своим источникам, о намечающейся научной экспедиции, но сам позвонил мне, и, вызвался рассказать нам о долбленках, показал фотографии и картины, где он нарисован на черной лодке. Правда, я заметил, что художник не совсем правильно изобразил это судно. Но, по крайней мере, какие-то понятия о жизни людей в Приозерной Мещере, какие-то истории мы для себя подчеркнули из его рассказов.
   Владимир Владимирович, сам родом из Черустей, но все его детство с двух месяцев прошло в Приозерной Мещере. Еще в грудном возрасте увезли маленького Вовку в деревню Спудни, в дом деда, от которого он и получил все жизненные навыки, и не понаслышке был знаком с долбленками. Он от души рассказывал, как с мальчишками в детстве ходил на рыбалку, как его односельчане возили стога сена на, привязанных подобно катамарану, нескольких лодках. Поведал нам много интересных историй про людей, проживающих на этой земле.
   В день нашего приезда у Владимира Большакова снесло сильным мещерским ветром забор. Пока на улице нанятые рабочие восстанавливали утрату, он показывал нам писательские награды:
   - Это Владыка подарил – Дионисий (Епископ Касимовский и Сасский). А это подарок от Патриарха Кирилла - за альбом «Русь возродится верой» - юбилейная медаль: «В память 1000-летия представления Равноапостольного Великого Князя Владимира», и, наконец, высшая литературная премия России – Имперская. В Касимове, даже улица Большакова есть, в честь моего дядьки - комиссара Касимовского уезда.
   Я пытаюсь перевести тему разговора к черным лодкам:
   - Живет сейчас в Демидово Николай Иванович Гогин – лодочный мастер. Мы заказали ему семь лодок. Посмотрим завтра все, как он там смастерил. Одну лодку делаем под мотор и шесть под весла. Сейчас в июне, мы будем гонки проводить в Рошале, на черных лодках. Из шести долбленок, четыре сосновые, одна из ёлки и одна из осины. С нами приехал Виктор Колчев, специалист из Москвы. Он будет готовить документы в реестр нематериального наследия человечества ЮНЕСКО.
   Владимир Владимирович кивает на стену:
   - Эти все картинки рисовал художник Валентин Барсков, а эту вот рисовал в Черустях - егерь - Николай Петрович Ефимов.
   - Валентин Дмитриевич написал для нас шесть больших картин на тему: «Цветы сказочной Мещеры», - со знанием дела, киваю я головой.
   - Я знаю. Я их видел. Я к нему в больницу приезжал в Бакшеево, - парирует Большаков, и продолжает, - Я был лесничим самого большого лесничества в районе, заказника «Черустинский лес». Наверное, в 2002 году я ушел с работы, потому что везде начался бардак.
   Затем с удовольствием показывает нам свое охотничье ружье:
   - Это именное оружие от Тульского завода, - и продолжает, - Черусти образовались в 1906 году, когда вели железную дорогу «Москва – Арзамас». Здесь из Кондрового болота вытекали две реки. Одна – Чиверка - течет на юг. А, на север течет река Шушмора.
   - Так она же из Волчьих болот течет?
   - Из Кондрового, - настаивает Владимир, - она текла и в Пустошах, но теперь от этого места остался только омут, где и сейчас купаются. Это точно была речка, потому что там ракушки речные. Таких в прудах не бывает! Шушмора текла в сторону Клязьмы. На ее берегах стоял стекольный завод братьев Петра и Григория Бибиковых. А потом мелиорация. Все заросло. Сгинуло.Чиверка - впадает в Воймежное озеро, а из него уже вытекает Воймега.
   - Сейчас уже в этих местах нет лодок, или плоскодонок?
   - Нет!
   - А до каких годов, вы помните, были эти лодки?
   - Я в школе учился. Примерно, до 70-х годов прошлого века.
   - Опять 70-е, - задумался я.
   - Даже до 80-х годов, поправляет себя Владимир Большаков.
   - В Кривандино плоскодонки то, буквально перед двухтысячными исчезли, - подхватывает тему Николай Кротов.
   - У нас как? Семья наша - все рыбаки и охотники. В семье было, под конец, как я уже помню, две новых и две старых лодки. Такие же черные лодки, просто одни по старее, другие по новее.
   - Они еще были вязаны корнями? – спрашиваю я.
   - Не помню. Не корнями. Они назывались – вицы. У меня на сайте много написано в моих рассказах. Сейчас я написал шесть глав третьей части романа «Цыганский омут». Это на Буже был Цыганский омут. Там в свое время утопили табор цыган по приговору деревенского схода. В 1929-м году приезжал цыганский барон, и на берегу озера, где-то у меня фотография есть, поставил камень, как памятник. Сейчас все зарастает. Этот камень то нашли в 2016 году. В Демидово я жил. Я работал мастером в «Межколхозлесе». Рязаново, Бобры - это все мои владения были. И в етим, в общем, дед мне об этом рассказывал.
   - А к Дубовому озеру Вы какое-нибудь отношение имеете? – спрашиваю я Большакова.
   - Дубовое – это Пышлицы! Там на берегу хотели ставить базу отдыха, но потом компания обанкротилась.
   - Есть такой факт, записанный в Пышлецах, что до конца 70-х годов прошлого века, молодежь из соседних деревень (Дорофеево, Погостище, Коренец), на Иван Купала ездили на черных лодках на остров на Дубовом озере.
   - Это на Березовый остров ходили. Но, это не на Дубовом озере, а на Святом. Это на той стороне у Тюрвищей. Не рязанских, а владимирских.
   - Тюрвищи Рязанские, они без лодок остались, - с сожалением качаю я головой, - Вот во Фроле, там, много лодок стоит.
   - Во Фроле находится база центрального охотничьего военного ведомства.
   - А сколько вмещалось людей в лодку максимально?
   - Смотря, какую долбленку делали. Какую заказывали. И по четыре человека, и по пять. Посадочных мест не было. Были доски. Их бросали и садились. Рассчитывали. Говорили мастера: «Тебе на скоко?», например, «Человека три, или четыре, чтоб держала». «А тебе»? «А мне, человек пять». До семи человек могли поместиться в лодке. Примерно, метр на человека. И еще зависело, какая погода. Чуть ветер, и впятером ты на этой лодке не   проплывешь. Устойчивость не та.
   - Говорят, что она очень проходимая, даже на мель не садится, - задаю я вопрос Большакову.
   - Вот даже были еза на реке. Езь – это река перегораживалась, вбивались колья, ставился плетень, оставалось место, и в это место ставились витеря. Сверху витерь решеткой закрывался. И когда надо проплыть, берешься руками, снимаешь решетку и проталкиваешь лодку. Были способы ловли, которых здесь нету. Кошолки. Ящик из-под водки деревянный, дно вышибается, мешковина подтягивается. Остается дырка сантиметров 10 (показывает на пальцах). Проушины из проволоки. Выдалбливаешь прорубь квадратный. Ее туда опускаешь. Кустарником, сеном снегом закрываешь. Приходишь на следующий день, а она полная вьюнов. Отверстие посередине чуть ниже кромки воды, чтобы рыба шла в заморы на свежий воздух и в отверстие. У всех раньше были свои речки – канавы. В районе Тюрвищей и Спудней, река называется - река, но она состоит из соединяющихся каналов, по пупок короче. Чтобы заморов на реке не было, местные делали лунки и засыпали их ветками, сеном и снегом. Когда подходил замор, то это все откидывалось, а там ледок тонкий, который скидывали, и рыба шла на свежий воздух. Ее не ловили, а просто черпаками выгребали. Вот дед у меня брал в колхозе лошадь, а то две, и возил рыбу в Спас-Клепики.
   - Мне рассказывали, - поддерживаю я разговор, - что люди делали такие ловушки и распределяли между улицами дни лова.
   - Если семья большая. У нас две таких канавы было. А у кого одна. Семьи маленькие, они объединялись. За канавами каждый год ухаживали: обрезали ветки, косили камыш, углубляли. Потому что это своего рода был хлеб. Как делали это люди – был на реке порядок, а как запретил Национальный парк, это делать, стал бардак, тонны рыбы гниет после схода льда. Никто не покосит камыш, никто не почистит канавы. Начали вводить билеты на рыбу ловить, на грибы собирать, на ягоды. Я им говорю, что ерундой занимаетесь? Какая рыба? Вы ее заводили? Как можно человека, который живет в Мещере, оторвать от реки, от леса.
   Потом Владимир задумался, затянулся в очередной раз. И продолжил:
   - Не знаю, как, но летом заполыхал весь Национальный парк. Политика национального парка - оккупационная. Люди есть берут, как их отцы и деды брали, взамен - за лесом и рекой ухаживают. А тут билеты…
   Потом Большаков резко переводит тему:
   - Здеся, вторую зиму зимует медведь около Черустей. Эту зиму Мишка зимовал, и прошлую. А между Уршелем и Бакшеевом, там зимовала медведица с медвежонком. Я много историй знаю, а еще я знаю, как люди раньше говорили здесь. Меня носителем старого языка называют друзья писатели. У нас в глаголах никогда не употреблялась в окончаниях буква «е». Что делаешь – что делашь. Гумно, зады. Где? На задах…
   Так и поговорили мы с Владимиром Владимировичем Большаковым в Черустях, и с мыслями, что жизнь из свободной превращается в «гумно», стали прощаться, приняв в дар книги черустинского писателя, с автографом автора.

Гудрон вместо смолы, или Фрол, в окружении Николаев

   С погодой в этот день нам повезло. Солнце ласкало подмосковную Мещеру. На двух экспедиционных автомобилях мы неслись на встречу ископаемому чуду. Теория закончилась, хотелось практики – потрогать, пощупать, впитать запах творения наших предков – смоляных долбленных лодок Приозерной Мещеры. Вот он мост через реку Ялма, посреди деревни Фрол. Вот они черные лодки на берегу. Ноги просто сами несли нас по крутому склону. Нас было не остановить. Трогали руками все…
   - Это не смола мне кажется, а уже гудрон, - говорит, поднося к носу пальцы, пышлицкий краевед Николай Дмитриевич Чистяков, любезно согласившийся сопроводить нас во Фрол, - В наши дни уже смолы ни у кого нет. Это раньше бочки стояли в Дорофеево у каждого. Когда мы были еще школьниками, в 50-е годы, там перед зимой смолили лыжи смолой. Смоленные лыжи, они скользят, знаете, как? Не сравнить. Дешевенькие, как говорили: «на досках катались». Но если их просмолить, то необыкновенные. Вот она лодка. Но конструкция не та. Не совсем та. Но нос и корма одинаковые. Я уже говорил Вам, что Евгений Владимирович Старостин определил ареал распространения черных лодок. Вот, как раз юго-западные границы этого ареала и есть Фрол, и река Ялма. Название реки происходит от санскритского «жала», или «яла», что означает вода. И то, что она называется санскритским именем, говорит о том, что когда то, еще пять тысяч лет назад, наши предки и индусы были единым народом. Отличался тогда наш язык от санскрита также как сейчас нынешний русский отличается от украинского.
   Названия, которые у нас расшифровываются через санскрит – это необыкновенная тема. А если взять эту лодку, то конструкция, в принципе, та же самая – нос и карма одинаковая. Нельзя определить, где нос, где карма. Но, тем не менее, она отличается от тех классических лодок, которые были на нашем Дубовом озере. Там нос и карма заостренные, как гривы коней, а здесь – туповатые, как шишаки. Просто, это, наверное, прихоть данных местных мастеров. Они слегка изменили эту конструкцию. Но принцип остался неизменным: нос и корма абсолютно одинаковы.
   Николай Чистяков и Николай Кротов - шатурские краеведы, кладезь знаний о родном крае, наши друзья и бескорыстные помощники, в качестве гидов по подмосковной части Мещеры, отправились с нами на Ялму в деревню Фрол, где еще остались мастера изготовления лодок – долбленок. Кстати говоря, это единственный населенный пункт Подмосковной Мещеры, где есть традиция изготовления, так называемых, черных лодок. По приезду на Ялму, нас ждало много интересного, много нового, неожиданного. Операторы настраивали камеры. Виктор Колчев – представитель Федерации этноспорта России достал по старинке карандаш и походный блокнот.
   Итак, имея опыт общения с владимирскими мастерами, я видел, что черные лодки, которые изготавливаются на территории Московской области в деревне Фрол, по внешнему виду отличаются от лодок, которые изготавливаются в деревне Тювищи Владимирской области. Да, это долбленки. Да, они состоят из пяти частей. Но, есть и отличия. Если лодки, которые находятся во Фроле, какие-то пузатые и напоминают такую грузную женщину, то лодки, которые изготавливаются в Тюрвищах, похожи на элегантную черную лебедушку, на суда викингов – дракары.
   - Вместо сидений, здесь были доски-перекладины, а гребли шестом, - рассказывал нам Николай Чистяков, показывая на лодку, покачивающуюся на водной глади Ялмы, - Он гребок называется.
   - Было два разных вида весел, - поддерживаю я разговор, - Мы у мастера из деревни Демидово их видели.               
   - У меня про Ялму более девяносто очерков написано, - продолжает Николай Дмитриевич, окидывая взглядом некогда рыбную и чистую реку.
   Наши ребята – операторы сделали подсъёмки, мы все вместе по фотографировались, и решили расспросить у местного населения о мастерах, которые здесь жили, и узнать, кто же изготавливал эти лодки.
   В первом же доме, нас осмотрели с интересом, и угостили хлебным квасом, настоящим русским, из ржаной муки. Возможно, именно таким на вкус был легендарный квас «артус».
   - Там пройдете, - показывает наш благодетель, местный житель Николай, за огороды, пока мы наслаждаемся его детищем и утоляем жажду, - Мужчина будет работать, тоже Николай. У нас в деревне два мастера есть, которые делают лодки…
   Идем всем скопом, куда показали. Со стороны это похоже на загон на охоте. Приближаемся к дому, и в душе боимся спугнуть. В глубине двора, кто-то работает.
   - Николая Шестова нужно! По лодкам хотели поговорить, - окрикивает хозяина Виктор Колчев.
   Мужчина подходит не спеша, смотрит с недоумением и недоверием, просит его не снимать:
   - По лодкам… Но вы видали? - показывает на реку, - Уже все. Старики все вымерли. Это когда мы вот такими были (показывает на двенадцатилетнего сына Сашу), нас заставляли помогать долбить вручную.
   Как я уже писал выше, оказалось, что в данный момент, еще два лодочных мастера есть во Фроле. Перед нами был первый из мастеров - Николай Шестов (1961 г.р.), который давно уже живет в Москве и приезжает сюда на дачу, или, когда есть какие заказы на изготовление лодок. Это довольно скромный человек. В его семье, и дед, и отец умели делать лодки. Об отце и деде, он говорит, как о мастерах, а себя характеризует просто, мол, они его научили делать долбленки. Скромность вообще присуща людям, которые живут на этой земле, на этой территории, в сказочной Мещере. И оказалось, что все лодки, которые мы трогали, которые располагались справа от моста (если двигаться из Рязанской области, так как мы приехали из Пышлиц), были изготовлены как раз Николаем Шестовым. А вот слева от моста, лодки были изготовлены другим мастером, к которому мы отправимся позже.
   - Скажите, у нас вот, например, на Дубовом озере: Пышлицы, Дорофеево, носы заостренные. У Вас они какие-то закругленные. Отличаются, - опережая всех, начинает беседу опытный журналист Николай Чистяков.
   - Ну это от фантазии, от умения, - неловко пожимает плечами мастер.
   - Во Фроле все так делают мастера? – подхватываю разговор я.
   - Так нет уже мастеров. Мастера все померли уже, - обращается мастер ко мне.
   - А нам сказал ваш сосед, что два мастера есть. Вы и еще один мужчина, - не унимаюсь я.
   - Да… зять…ну как научили нас, так мы и делали, - соглашается Николай Шестов.
   - Вы себя мастерами не считаете? – пытаюсь я зацепиться за тему.
   - Нет!
   - То есть сейчас вы их не делаете, а когда-то делали?
   - Почему, если надо, если необходимость – сделаю. Все зависит от времени и от дерева. Сейчас с лесом очень тяжело.
   Тут, уже Виктор Колчев пытается мне помочь не уйти от темы:
   - А Вас кто учил делать лодки? Шестов Ваша фамилия?
   - Дед учил, отец учил. Из поколения в поколение. Да, Шестов. Дед мой из Пронина по материной линии. Отец со Шмелей. Все раньше жили рекой. Река кормила. Поэтому так вот это. Раньше по две, по три лодки на семью делали. Семьи большие были. Отец еще мне рассказывал, что речки делили в лотерею. Лотерея была. Участки делили между мужиками. Загораживали, чтоб друг у друга не брать.
   Николай Дмитриевич Чистяков ему вторит:
   - У людей из деревень, которые на берегу живут, у всех такой порядок был. А в Косенино (в Подсвятье, по старинке), там Виктор Михайлович Макаров говорил, что у них с десяти лет лодку каждому давали. Без нее говорит там вообще невозможно было жить.
   - Потом было тяжело, - продолжает мастер Николай, - Колхозы были, совхозы. Были все покосы заняты. Скотину держали, коров держали. Надо было траву где-то косить. А вокруг все было колхозное. Поэтому люди ездили на луга, искали участки, где еще можно было на лодках добраться. Косили. Сестра у меня постарше 1954 года. Отец ее тоже ездил. Впереди она на лодке идет, а он за ней.
   - А Вы какого года? – спрашиваю я мастера.
   - 1961, - уже не суетясь продолжает рассказчик, - Я, после спилки дерева снимаю шкуру и год сушу в тени. Если сильно высыхает во время сушки, то ее в воду окунаю. Срок годности долбленки нашей – тридцать лет. Раньше покрывали только смолой! Лодка из целикового дерева выдалбливается. Потом распиливается по вдоль. Раньше двуручной пилой кряж распиливали. Носа вставляются. Лафетники они у нас называются. И доска в середине. Скобами все закрепляется.
   Лафетником, или лафи;тником раньше в простонародье называли стопку, или большую рюмку удлинённой формы. Лафитник - название, которое простой люд дал во второй половине XIX века округлым винным рюмкам, в отличие от гранёных. Носы черных лодок, они же кокоры на Владимирщине, они же лафетники в Подмосковной Мещере, в перевернутом виде тоже напоминает рюмку. Может рюмки и назвали, смотря на лодки, а может и наоборот. Народная фантазия безгранична. Наша фроловская долбленка состоит из пяти частей: два лафетника, или кокоры, два борта и доска.
   - Доска из середины выпиливается? – интересуюсь я у мастера Николая
   - Да
   - А сколько по длине лодки? На Владимирщине, например, мастер делает лодки - 5,2 м.
   - Нет. По-разному. Какие нужны.
   - Вот я и смотрю, что на реке разные стоят. Одна поменьше, а другая пузатая. Это ваши лодки? Вашего производства лодки?
  - Да. Это лес пилили. Я и сделал, какие были, - рассказывает нам Николай Шестов, - В прошлом году мы путешествовали в круизе. Побывали на Кижах. Зашли в один дом, и там мастер лодки делает. Но у нас – сосна, ёлка. А у них из осины.
   - На Владимирщине тоже из осины. Но нормальной осины нет уже. Эти лодки не из осины?
   - Эти из ёлки.
   - А какой минимальный диаметр кряжа?
   - Чем больше дерево, тем лучше.
   - Но все равно, есть же минимум? Владимирцы говорят, что 42 см – это минимум.
   - У нас, чем побольше, тем лучше, - объясняет нам Николай, - Конечно долбить раньше было тяжело. Сейчас по проще. Берешь, бензопилу, выпиливаешь все ненужное, а потом инструментом дорабатываешь.
   - А сколько этим лодкам лет?
   - Лет десять уже.
   Наш московский эксперт Виктор Колчев, объяснил мастеру, что мы хотим эти лодки сохранить, сделав их объектом нематериального культурного наследия. Это даст много чего, например, возможность проводить мероприятия с ними. Таких же лодок нигде больше нет.
   - Почему? Я же вот был в Кижах. Там похожие лодки. Я постоял посмотрел в Музее деревянного зодчества, как их делают. Правда, инструмент другой, современный, дорогой. Я говорю мастеру, мол, откуда у Вас такие тесла? Оказывается – заграница, - вздыхает Николай Шестов.
   - Ну у Вас же, как вы говорите: дед, отец… Это уже традиция.
   - Я как-то приехал в охотхозяйство к знакомому, а к нему приехал человек один. Говорит, мол, купил щенка с родословной, и не знает, как правильно натаскать. А мой знакомый охотовед, посоветовал не натаскивать. Ведь, если с родословной, то у собак все в крови. Так и у нас. У нас лодки в крови.
   - А не было еще какого названия? Лодки и лодки?
   - Называли у нас во Фроле: долбленка, челнок.
   - Черной лодкой не называли? – не унимался Виктор.
   - Нет. Нет. Это Старостин так назвал, - вступает в разговор Николай Чистяков.
   - Нет, - вторил ему Николай Шестов, - Долбленка. Челн. Челнок.
   - А вот весла использовали, или жерди? – продолжал сыпать вопросами Колчев.
    - Лучше конечно еловую жердь. Ёлка немного по гибше.
    - А родились Вы где?
    - Здесь. Во Фроле. А проживаю сейчас в Москве, в Братеево. Сюда на лето приезжаю. Николай Дмитриевич меня учил, - кивает на Чистякова.
   Наш краевед улыбается, мол, помню. Тысячи мальчишек из окрестных деревень прошли через руки Николая Дмитриевича. И у многих осталась: любовь к родному дому, любовь к реке Ялма, любовь к Мещере. И не удержать их в железно-бетонных прелестях столицы. Рвутся, в свободное время, домой. Вот и Николай Шестов, готов еще за изготовление лодки взяться. Если это нужно будет.
   А через дорогу, здесь во Фроле, живет другой мастер по изготовлению долбленок - Евгений Иванович Шестов – 1936 года рождения, который приехал, как и отец Николая Шестова, из деревни Шмели. Это не далеко от Фрола. Я заезжал недавно в эту реликтовую деревню, посмотреть рубленные избы и старый колодец, вдохнуть дух земли, где родились последние лодочных дел мастера Шестовы и их предки. Евгения Шестова научил делать лодки отец, а отца дед, и сейчас он передал это искусство своему сыну. Но сыну заниматься этим нет ни времени, ни нужды, ни желания. Евгений Иванович покажет нам инструменты, которыми он делает лодку, доставшиеся от его отца – кузнеца. Покажет нам мастер и заготовку лодки, которую начал делать, но скорей всего, доделывать ее будет уже его сын, если руки дойдут. А потом, Евгений Иванович с удовольствием отведет нас к своей лодке на реку Ялма. Он ее изготовил сам много лет назад, а сейчас ею пользуется сын, и даже внук. Стоит она с другой стороны моста от лодок Николая Шестова. Сам же мастер Евгений Иванович Шестов - заслуженный строитель, был комсомольским лидером на стройке в Сибири, много строил, вернувшись, здесь в подмосковной Мещере. По возвращению домой, стал опять строить лодки для людей, и пчел разводить. Об этом я писал в самом первом своем очерке «Лодки, пчелы, да Фрол на Ялме», а теперь все по порядку.

***
   У входа в дом, нас встречает супруга мастера - Надежда.
   - Лодочный мастер Евгений Шестов здесь живет? – обращается к ней наш сопровождающий из местных – Николай Дмитриевич Чистяков.
   - Шестов. А кто Вам сказал? Евгений Иванович уже лодки сам не делает. Годов то сколько. Сейчас я его приглашу. Сейчас уберу тут.
   - Николай Шестов сказал, что он тоже делает лодки, - продолжает разговор краевед Чистяков, показывая на недоделанную лодку во дворе, - Вот она классическая лодка. Можно, мы пока лодкой полюбуемся?
   - Да там сейчас и любоваться то пока нечем. У нас старая долбленка на реке уже разваливается, засуетилась хозяйка.
   Заметив это, я постарался не спугнуть удачу:
   - Мы пришли поговорить с ним, как он делал лодки.
   - Иваныч сам то уже делать не может. Сын наш пытается лодку доделать, - бросила сходу, немного осмелевшая Надежда, убегая за супругом.
   Вышел хозяин – худощавый невысокий мужчина в возрасте. Улыбнулся нам, как старым знакомым:
   - Целая компания.
   - Мы на Ваши лодочки замечательные приехали посмотреть. Поговорить, - встретил его Виктор Колчев, опытный участник различных этнографических экспедиций по русским глубинкам.
   - Я, это самое, их делал, а сейчас уже стал трухлявый, - улыбается с самоиронией Евгений Иванович.
   - Может присядете, расскажете нам, как Вы лодки изготавливали? Кто научил?
   - Отец научил. Он был и кузнец, и рыбак в последнее время. Звали его: Шестов Иван Яковлевич. Старой лодке моей уже лет пятнадцать, а то и двадцать. Поэтому, стал новую делать.
   Супруга мастера, вынесла нам банку с молоком, угощает, обращаясь к Чистякову:
   - А я знаю Вас, Николай Дмитриевич! – и потом уже переведя свой взгляд на нас добавляет, - Это краевед наш, как же. А я в саду проработала много лет. Поэтому я Вас много раз в Пышлицах видела. Я двадцать семь лет заведовала детским садом в Коробово.
   - Это из ёлки заготовка? – пытаюсь я вернуть разговор к лодкам.
   - Сосна. Вообще то лодка из осины самая лучшая. Она дольше служит. Вот начал. В черновике сделал. А сын занят сейчас, - и обращаясь к нам всем, мастер предлагает помочь перевернуть заготовку лодки. Перевернули.
   - Вот я черновую заготовку сделал. Теперь чистовую нужно делать. Вот есть у меня отцовский еще инструмент. Тесло.
   Евгений Иванович начинает, показывать, как нужно работать теслом. И продолжает беседу, не отрываясь от дела:
   - А у меня один глаз перестал видеть. Я его нечаянно нарушил. Лодку нужно подтесать еще. Распилить пополам по центру. И вставить доску.
   - Доска отсюда должна быть вырезана? – спрашиваю я мастера.
   - Да нет. Любую доску взять можно 20-30 см, и 3 см толщины. Чтобы устойчивей была. На той стороне Владимирской, они делают челноки.
   - А вы выбираете, забивая чёпики крашенные в борта, как владимирцы? – продолжаю я расспрашивать собеседника, - Знаю, некоторые мастера забивают по толщине, и как до чёпика дошли, значит хватит.
   - Нет. Мы стараемся не тесать рубанком подкорный слой. Это самое крепкое.
   - А изнутри как Вы выбираете?
   - Я на глаз.
   Тут уж подключается Виктор Колчев с блокнотом:
   - Тесла ваши из топоров сделаны?
   - Это отец у нас кузнец был. Он и сделал. Уже пятьдесят лет этому теслу. Это из топора сделано. Натачиваю я их напильником и камнем, - мастер демонстрирует нам свой не хитрый инструмент.
   Просим Евгения Ивановича для фото и видео поработать теслом. Супруга шутит, глядя на это:
   - Дедуль, так глядишь и лодку доделаешь!
   - А когда распилим, подчищаем рубанком - не сдается Шестов, - у меня разные рубанки есть и под углом тоже.
   А потом вдруг предлагает нам всем:
   - У меня недалеко лодки. Можно посмотреть.
   - Евгений Иванович, если старая лодка Вам будет не нужна, позвоните, мы приедем, заберем ее в музей? – обращаюсь я с надеждой.
   Но моя надежда рухнула со словами супруги мастера - его Надежды:
   - Они еще плавают на ней.
   - Ну, пойдем, - перебивает жену хозяин, - А я на челноке этом ездил, а купальщики смотрят, мол, надо же, как индеец на каноэ. Смеются. А на нем легко.
   По дороге к лодке, Надежда скороговоркой рассказывает нам о супруге:
   – Евгений Иванович по комсомольской путевке уехал в Сибирь на строительства «ЗапСиба», был там секретарем комсомольской организации большого района. А потом в Ленинграде учился.
   - А Вы какого года рождения Евгений Иванович? – поинтересовался я
   - 1936.
   - Вы на год старше моего папы.
   - Я дед трухлявый, - опять шутит с самоиронией мастер.
   Незаметно, за разговором подошли к реке Ялме. Вот она и лодка, сделанная под мотор, кое-где оббитая железом, видавшая многое за свои двадцать лет. А вот привязана она была не к дереву, как обычно, а к огромному якорю.
   - Якорь такой серьезный! – говорю я вслух.
   - Это вот маленько откуда-то вода протекает, - рассматривает свое детище, Евгений Иванович.
   - Я смотрю, корма у нее немного по-другому сделана, чем нос?
   - Там под мотор сын переделал. Они стали ездить на моторе. А это, - кивает на якорь, я на Оке, где монастырь Радовицкий нашел. В том месте мы строили несколько домов и ремонтировали еще что-то. И там валялся этот якорь. Я его попросил. Вдвоем с шофером погрузили в УАЗик и привезли. Теперь привязываю лодку к якорю.
   Николай Дмитриевич Чистяков внимательно осмотрел интересную железяку, и обратился к Евгению Ивановичу с приватной просьбой:
   - А если Вы подарите его в наш музей школьный, в Пышлицы, ребятишкам, а мы Вам что-нибудь другое вобьем для привязывания? Ребятишки любоваться будут. А то кроме Вас на него никто не любуется.
   - Ну, посмотрим, - отмахнулся мастер, - Да не надо привозить. Мы всю жизнь привязываем лодки к дереву. Кому она нужна.
   Евгений Иванович быстро перевел разговор, показывая гребок:
   - Это обычное весло. Сосна.
   Вставила и свое слово супруга хозяина:
   - Евгений Иванович у Вас в Пышлицах много строил. Он был начальником строительного управления ПМК 42. Все эти последние дома – это под его руководством построены.
   - Это в каком году лодка сделана? – обратился Виктор Колчев к мастеру.
   - Лет двадцать точно. И вот она уже стала подгнивать. Тут сын маленько бока железом оббил. А я стал новую делать. Раньше вода здесь чистая была. Ловили вьюнков неводком по краю и вытаскивали всю траву, и всю тину. Поэтому река была чистая, хорошая. Сейчас все заросло.
   - Расскажите про свое детство. Чем занимались? Во что играли? – пытается уже во дворе, на обратном пути, расспросить Виктор Колчев информацию для своей новой книги о традиционных русских играх.
   - Всего в деревушке Шмели было около 40 домов, и ребятни несметно. Человек четыреста. Потому что самая маленькая семья была - шесть человек детей. А так девять, а то и двенадцать.
   - А у Вас сколько детей было?
   - Вообще то, девять было ребятишек. Выжило до старости четверо. Некоторые помирали в детстве в 1931-36 году.
   - От голода? – продолжал беседу Виктор Колчев.
   - Нет! От разных причин. Например, одна с бабушкой осталась. Плакала. Та напоила молочком коровьим. И у ребенка понос, понос и все. Фельдшер один был на всю территорию. Вот он напротив здесь жил… Один уже большой, наверное, лет двенадцать мальчишка, к деду залез на сеновал. Там тот яблоки хранил. Он был, как будто коробейник, продавал их, на лошади ездил по деревням и продавал. Дед мальца увидел и стал ругаться. Тот наступил на доску, оступился и упал. Ударился позвонком о деревянный пол. В больнице в селе Дмитровский Погост – Коробово лежал года полтора. Все-таки не смогли его вылечить… Двое близняшек родились. Одна маленькая померла, другая через несколько месяцев… Так ребятня, что? Бегали босиком за земляничкой в лес. Лес был чистый, ухоженный. Потому что в деревне дед мой Шестов Яков Матвеевич был староста – отцовский отец. Он тоже кузнец. Дед был кузнец. Братья кузнецы. Мой отец – кузнец.
   - А Вы, Евгений Иванович, обученный кузнечному делу? – задал хозяину вопрос Николай Дмитриевич Чистяков.
   - Нет. Я всегда прибегал только посмотреть. Как малыш. У отца во время войны кузня была. У нас две кузни были. В одной дети деда работали. А вторую во время коллективизации взяли и разобрали, перенесли. Сделали из нее помещение около скотного двора, где варили корм для коней, коров и прочее. А одна кузня была. Во время войны отец там работал кузнецом. Делал что? Плуги ремонтировал, бороны. Ковал лошадей.
   - А вы игры какие помните? – не унимался московский эксперт Виктор.
   - Догонялки, пряталки, колдунчики, лапта, конопель. Колдунчики – это как догонялки. А конопель - другое.
   - Какие правила расскажите?
   - Да никаких правил нет. Палочка круглая с двух сторон заточенная. Били по ней. Она перевернется. Били палкой. Играли в лапту. Сколько соберется. Палка круглая. Мячик из чего попало. Из резины мяч круглый. Один подбрасывает. А я его бью. В это время команда бежит. Городки – фигуры ставили разные: «Звезда», «Ворота», «Пушка».
   - Не играли в кости в бабки?
   - Маленькие дети играли. Много играли в предстенок. Мелочью 5 копеек, 10, 15, 20, не важно. Подошел к стене ударил. Если ты дотянешься от своей копейки до другой, значит забираешь.
   - Евгений Иванович, а в стаканчик играли? – вступает в разговор Николай Чистяков.
   - Мы не стаканчик звали, а как его, не помню. Пусть будет стаканчик. Проводили черту, ставили стопку монет, и кидали старинной медной монетой – 5 копеек. Вот такая. Показывает на пальцах. Екатерининская. У меня где-то еще сохранилась. Вот сбросим. Если попал, то идешь бить сверху на орла - чеконить. Посреди деревни пруд был. Причем в пруду всегда была вода. Рядом с прудом стоял пожарный сарай. В сарае находилась лошадь и качалка (помпа) медная, которая, воду качает, рядом с прудом. В последнее время решили пруды почистить. Почистили. Воды нет. Раньше были умные люди. Они, когда выкопали, там был такой слой глины. Вода держалась за счет глины. Убрали и, все ушло в песок.
   Что происходило с традициями еще, в этом районе Мещеры? Бились по праздникам на кулаках - «на любока», то есть, лежачего не бить. Кровь появилась - не бить. В руки не брать. Ногами не бить. Один конец деревни на второй конец деревни. Деревня на деревню. Но в основном люди здесь не злобные. Угостят квасом, али свежим козьим молоком. Предложат, как бы невзначай пчелиный рой, или козленка маленького, просто так, в подарок.
   Уезжали из деревни Фрол мы с хорошим настроением. На этой стороне Клепиковских озер, у нас был запланирован еще один пункт, который мы хотели посетить с нашей научной-этнографической экспедицией. Это был Александро-Мариинский монастырь, который располагался на базе известной в стране всероссийской газеты «Известия». Но, нас, к сожалению, туда не пустили, несмотря на авторитет Николая Дмитриевича Чистякова. Сейчас это частная территория. Но, по нашим сведениям, именно там хранится лодка, которую откопали при строительных работах. Этой лодке много сотен лет. Она законсервировалась в торфянике. Очень жаль, что заинтересованные люди не могут ее осматривать. Николай Дмитриевич пытался дозвониться до верхов. Не смог. А низы, не вникая в важность нашей миссии, просто нам отказали в осмотре древней лодки, найденной недалеко, и прекрасно сохранившейся по информации краеведов. Что нам известно о ней? Это средневековая мещёрская лодка –долблёнка (IX в.), обнаружена в заболоченной почве в урочище Ялмонт у побережья оз. Шагары Рязанской обл. в 2003 году.
   Современная традиционная мещерская долбленка относится к блочному типу судов, которые в XII-XIII  веках уже широко  использовались на Руси, а возникли гораздо раньше, в первые века нашей эры. Блочная технология не зависела от диаметра ствола деревьев, повышала вместимость и грузоподъёмность и являлась переходом к строительству дощатых судов – стругов. 
   Лодки долбленки-однодревки - древнейшие средства передвижения по воде, которые, по мнению нашего владимирского коллеги Н.И.Скулова, появились в мезолите и неолите, а распространение они получили в основном у земледельческих племен. Считается, что охотники и собиратели ограничивались еще более примитивными средствами: стволами деревьев и простейшими плотами. По технологии изготовления долбленки подразделяются на две основные группы: однодеревки с цельным выдолбленным днищем («трубой») и блочные суда с отдельными выдолбленными элементами конструкции.
   В Государственном историческом музее в Москве в центральной экспозиции демонстрируется челн, который датируется третьим тысячелетием до н.э., т. е. ему – пять тысяч лет! Это, скорее всего, самая древняя лодка, найденная на территории Руси, по крайней мере признанная учеными. Этот челн был обнаружен в пойменных отложениях реки Дон у села Щучье (Воронежской обл.). Донская долбленка сделана из целого дуба и имеет длину 7.55 м.
   Однако, по утверждению шатурских краеведов, самая старая черная лодка Мещеры, найдена в районе села Кривандино, у озера Воймежное, этой долбленке, также 5 тысяч лет, и хранится она там же - в ГИМ в Москве.
   Мы предполагаем, что блочные долбленые суда происходят от однодеревых долбленок из цельного дерева. Это прослеживаются и в европейском археологическом материале с первого тысячелетия до н. э. Также предполагал и Е.В. Старостин. Он утверждал, что первые лодки-однодеревки блочного типа появились в Мещёре в эпоху «бронзы» в I тыс. до н.э. Этот период совпадает с приходом в эти земли племён людей «фатьяновской культуры» («фатьяновцы» - предковая группа прагерманцев, прабалтов, древних славян). Именно этим можно объяснить наиболее древние археологические находки лодок блочного типа на северо-западе Европейского континента.
   Если ареал распространения черных лодок наложить на археологическую карту, то он удивительным образом совпадёт с местами густого скопления стоянок древних людей, начиная с эпохи позднего мезолита и неолита до эпохи «бронзы».
   По нашим данным, в настоящее время в Мещёре осталось только три мастера, которые до сих пор изготавливают черные лодки. Двое из них живут в деревне Фрол городского округа Шатура Московской области, и один в деревне Демидово Гусь-Хрустального района Владимирской области. Именно благодаря этим мастерам технология изготовления мещёрских чёрных лодок дожила до наших дней.
   Закончив намеченную программу на территории Московской и Рязанской областей, мы отправились уже на одном автомобиле, через рязанские Тюрвиши и Спасс-Клепики на Владимирщину, на встречу с традиционными черными лодками приозерной Мещеры и людьми, хранящими секреты их изготовления. Еще раз хочу сказать огромное спасибо за помощь, нашим сопровождающим в первой части экспедиции, краеведам Николаю Дмитриевичу Чистякову и Николаю Михайловичу Кротову!
   Итак, нас ждут владимирские челны, или черные лодки, а может долбленки Приозерной Мещеры? Будем разбираться вместе. А пока я рулил. В голове, как в киноаппарате, прокручивались услышанные истории, легенды, сказы. Хотелось бы закончить первую часть этой книги – Подмосковную, красивой мещерской легендой.
   Давным-давно, когда шел Святой Апостол Андрей Первозванный через наши реки, да озера, через Мещеру - Матушку, ехал он в лодке, долбленной из векового осокоря, по Святому озеру, мимо одной рыбацкой деревни. А тут свадьбу люди добрые гуляли - небогатую, но искреннюю, от души, по-настоящему. Отец невесты был рыбаком, в прочем, как и дед его, и прадед. Он с тревогой думал, как же у молодых жизнь сложится? Как пройдут они свой путь не легкий. Посмотрел рыбак на гладь Святого озера, которое кормит его и сил дает, и обмер. К берегу ихнему причалила лодка черная, серебром вся сияющая, а в лодке той муж седовласый, гребок в руках держит с поперечником, как, то крестом осеняя животворящим. Это Святой Апостол Андрей Первозванный решил утешить отца невесты. Ведь и сам Андрей рыбарем был, до того, как призвал его в ученики Господь наш Иисус Христос. Пригласил Святой Андрей молодых к себе в лодку, да и проехал с ними по езям рядом, недолго. Вернувшись обратно в деревню сказал апостол отцу невесты, о том, что совместная жизнь у них будет счастливая и долгая.
   - Не переживай за них, рыбак, я их семью провезу по жизни на своей лодке.
   Перекрестил Святой Андрей места те чудесные. Сел в лодку свою черную, серебром сияющую, и ушел на север, благословив семью их новую. Народила дочь отцу своему двенадцать внуков и одну внучку. И жили они счастливо, в достатке. А в езях, где деревенские рыбаки улов брали, рыбы всегда вдоволь было.