Твоя ложь просверлила дыру
Я смотрю в нее, словно в колодец.
Как посмел разлюбить - не пойму.
Ты, придуманный тьмою, уродец.
Утром мы убежали с тобой
На пурпурном соседском Феррари.
Море, сэндвич, сигары, прибой,
Чайки, что до рассвета рыдали.
На обед были мидии, ром,
И прелюдия горе-обмана.
Твои мысли, как белый дурдом,
Мои мысли, как море тюльпанов.
Вечер, море, мучительный бриз.
Я сходила на берег умыться.
Твоя жалость как главный каприз.
С ней успел ты бессовестно смыться.
А потом твоя мать на полу
Отыскать тебя, воя, молила.
Я сказала, что, нет, не смогу,
Что напрасно тебя я любила.
Через год я узнала о ней,
Ту, которой ты сына оставил.
А потом еще больше, сильней
Мне тебя не хватать, дуре, стало.
Наизусть номер твой повторив,
Удалила тебя отовсюду.
И себя в твоих бедах забыв,
Я тебя находила повсюду.
В зеркалах, отражениях рек,
В голове и витринах, в туманах.
Стал ты мне вдруг родным, человек!
Ну а я?.. Я вдруг стала усталой.
И усталость свою, словно крест,
Принесла я к колодцу-порталу,
Я свернула ее - милый жест.
Я хотела пропасть и пропала.
А в двух метрах ты новый копал,
Усмехаясь моей "нелюбови".
Он был глубже, как пропасть, зиял
В ожиданье чужой суперболи.