То был не остров - просто райский сад:
В полях фиалки, на деревьях птицы,
На стенах грота сочный виноград,
Над синью глаз - огромные ресницы.
Как меч, вонзался в небо кипарис,
Шептался тополь с юною ольхою.
В лесу покой, на море лёгкий бриз,
И золотые кудри под рукою.
Но дивных красок этой гаммы всей,
Волшебных звуков, сладких ароматов
Не ощущал, не видел Одиссей
В плену тоски и горечи закатов.
На берегу он видел только ил,
Обломки скал, на небе злые тучи.
И запах кедра больше не пьянил,
И тополиный пух ему наскучил.
И целый день мольбе его немой
Внимали чайки, рыбы и медузы.
В чужом краю любви несносны узы,
Когда так сильно хочется домой.
Напрасно нимфа свой ткала узор
И вместе с соловьями песни пела,
И на него бросала томный взор,
Небрежно оголяя части тела.
Была богиня дивно хороша,
Была бессмертна, но была несчастна.
И Одиссея хладная душа
Всегда к ней оставалась безучастна.
Его не волновала белизна
Прекрасных плеч и нежных щёк румянец.
Он был такой упрямый иностранец,
Которому богиня не нужна.
Он часто наблюдал, как две волны
В закатный час друг с дружкою играли,
И как сливались две голубизны
У горизонта и в огне сгорали.
Мелькнёт лишь призрак паруса вдали,
И сразу сердце бешено забьётся.
Но глухо море синее смеётся
И спешно мимо гонит корабли.
Но, может быть, но вскоре, может быть,
Мы вырвемся из рая неземного,
Поможет бог нам море переплыть
И обрести потерянное снова.
Там, на Итаке, нас всё так же ждут,
И пламенные клятвы не забыты,
Любезных разговоров не ведут
C врагами нашими ни тайно, ни открыто.
Нас ждут, и мы отправимся туда,
Куда нас тянет с неземною силой.
Уже горит попутчица-звезда,
Уже слетает Эрмий легкокрылый.