Катунь ещё не обросла
в своём верховье небылицей,
и капли, падая с весла,
мечтают с жемчугом сравниться.
С утра испытывая стыд
и муки крепкого здоровья,
быка за холку теребит
шершавая губа коровья.
Уходит лето на белки,
спасаясь от жары и гнуса,
Катунь же вниз одна бежит,
круша торосы и турусы.
В ней всё – надежда на тепло
и танец утреннего света;
река подвижное стекло
считает сном переодетым.
Бегут за нею следом дни,
себя мечтой о счастье теша,
и неба яркие одежды
алтайской музыке сродни.