Дело было так. Летом одна тысяча девятьсот девяносто второго года большой и дружно пьющей компанией мы жили на берегу моря, неподалёку от села Весёлое в Крыму. Устраивали Караван. Это была затея Генки Жукова, которому удалось тогда извлечь из спонсоров миллион денег на культурное мероприятие. Генка, не будь дурак, созвал творцов-друзей, и начался бесконечный праздник. Как-то утром проснулись и обнаружили, что опохмелиться совершенно нечем. До Весёлого с ближайшим магазином – четыре километра. Далеко. Кто-то вспомнил, что у Жукова должна быть водка. Отправились его будить. Но Генка спросонья был недобрый: "Алкоголики и тунеядцы! - заявил он мне, Тиме и Дмитровскому. - Пока песню не напишете, водки не дам".
Хорошо. Вернулись к себе, сели и за десять минут написали песню. Называлась она "Стригущий лишай". Пришли снова к Генке, исполнили, и он торжественно налил нам по пятьдесят из большой металлической фляги.
Вдохновлённые успехом и размерами фляги, мы отправились сочинять дальше.
В результате меньше чем за час было написано четыре "медицинские" песни: упомянутый "Стригущий лишай", "Прогрессивный паралич", "Белая горячка", "Икота" и выпита вся жуковская водка. Генка догадался это тогда записать на магнитофон, и какое-то время кассета была у меня.
Давно нет ни Генки, ни Тимы, ни Дмитровского. И даже Кузи - Серёги Кузьминского - уже тоже нет, хотя, казалось бы, при чём здесь Кузя... Теперь, увы, нет и песен. Отдал, дурак, кассету на оцифровку полузнакомым музыкантам из Ростова-на-Дону и – с концами. Даже слов – и тех не помню, нечего показать и не на что сослаться. Конечно, можно сказать, что это не важно – подумаешь, четыре шутливые песни, написанные не слишком трезвыми людьми. Потерял и потерял. Но мне почему-то всё равно жалко.
Фото с Каравана.