«Виновен!» - вердикт судьи прозвучал твёрдо и безапелляционно. В зале суда повисла пугающая тишина. Одни недоумевали: «Нет, не может такого быть! Это, наверное, сон». Другие ощутили нечто вроде, как же лучше всего высказаться, блаженства что ли, хотя внешне они выглядели невозмутимыми. «И на этот раз пронесло, - думали они». Треть зала, считая, что, как обычно, правосудие взяло верх, и особо не утруждая себя тем, чтобы вдаваться в подробности, спокойно встала и вышла из зала. Некоторые из них потом даже стали выкрикивать: «Так ему и надо!» Были также и совсем равнодушные. Но эти, естественно, не стали тратить время, чтобы поприсутствовать в зале суда.
Но слёз в глазах судьи не заметил никто.
Шестью месяцами ранее.
Фейзер и Сэйвер жили в еркнаине - самом дорогом районе города. Настолько дорогом и богатом, что даже мостовые и тротуары у них были вымощены золотом. Можете представить себе сияние того места, когда в небе светит солнце. А солнце там светит всегда. Люди там живут доброжелательные, радостные, ведут тихую и спокойную несуетливую жизнь. Мир и покой царят там. Полиция, суд и прочие подобные ведомства хоть и существуют, но, фактически, бездействуют. Разве что изредка разбирают дела некоторых непрошенных гостей, которым удаётся прорваться сквозь высокую ограду и армейский кордон, окружающие эту территорию.
О том, что творится в других районах города, жители узнаю;т разве что по телевидению, и то, стараются избегать подобных передач. Больно тяжело им переживать увиденное и услышанное. Фейзер не был исключением. При каждой трагической новости из тех мест сердце его обливалось кровью. Всю свою жизнь он лелеял мечту помочь тем беднягам. И не только он. Но сделать это было не так легко. Жившие в бедных районах города люди были злы и жестоки, не говоря уже о чистоплотности, как в прямом, так и в переносном смыслах. Было несколько случаев, когда семьи из еркнаина, исполненные жалостью и состраданием, решались приютить подростков из неблагополучных районов. Но заканчивалось это в лучшем случае тем, что приголубленные дети превращали дома приютивших в помойки, а в худшем ¬- обворовывали своих благодетелей. Обворовывали вплоть до того, что соскабливали золото с поверхности дорог. А маленьких детей никто не разрешал усыновлять. Но даже если и удавалось усыновить какого-то младенца, то последние, выросши, поступали не лучше тех подростков. В итоге всё это привело к полному разрыву контакта между еркнаином и другими районами города. И все родители нашего богатого района строго настрого запрещали своим детям выходить за пределы ограды. Но дети, - они везде дети, и не всегда послушны своим родителям. И некоторые дерзали-таки выходить за ограду. Обычно это не очень хорошо заканчивалось, а иногда даже очень плохо заканчивалось. Родители могли получить своих детей избитыми или даже изувеченными. К счастью, подобные эпизоды были достаточно редки и представляли собой те редкие случаи, когда полиции находилась работа.
Так вот, в одну из ночей, а точнее в самую длинную ночь года, Сэйвер, сын Фейзера, тайком отправился в хох – один из самых неблагополучных районов города. Да-а-а, разницу между местом, где он находился, и местом, где он родился и вырос, он почувствовал быстро. При этом, естественно, возникло сильное желание вернуться назад. Одно дело видеть такое по телевизору, но совсем другое физически находиться там. Один лишь запах чего стоил. Их телевизоры, впрочем, также, как и наши, пока не научились передавать запахи. Несмотря на неприязнь, Сейвер сумел преодолеть себя и пошёл вперёд. Ночевать ему пришлось в конюшне. Хорошо, что он взял с собой немного еды. Но надолго её не хватило. Тем не менее ему удалось каким-то чудом продержаться несколько дней. А затем случилось то, что случилось.
Как-то вечером, гуляя по улицам хоха, Сейвер вошёл в некое заведение, над дверями которого висела табличка «Пивная». Сейвер понятия не имел, что это такое, так как ничего подобного в еркнаине не видел, и, наверное, поэтому зашёл посмотреть. Вы можете спросить, почему он сразу не выбежал вон, когда понял, куда он попал. Дело в том, что если так мыслить, то надо было сразу бежать обратно, как только его нога ступила на хох. А раз он не сделал это тогда, то ни к чему давать попятную сейчас. Сейвер твёрдо решил идти до конца, хотя и слабо понимал, что этот конец может из себя представлять. Сейвер подошёл к стойке. Бармен не обратил на него особого внимания, болтая с одним из завсегдатаев.
- Ты кто, что-то я раньше тебя не видал? – Сейвер вдруг услышал голос позади себя. Обернувшись, он увидел двухметрового громилу, налитые кровью красные глаза которого смотрели прямо на него.
- Меня зовут Сейвер.
- Сейвер? – захохотал громила. – И откуда ты, Сейвер?
Услышав диалог, к громиле присоединился другой, не менее высокий и не менее пьяный мужик, с пивной бутылкой в правой руке.
- Я думаю, если отвечу вам, то вы, всё равно, не поверите.
Можете представить, насколько страшно ему было? Но силы духа ему тоже было не занимать. В конце концов он ведь был сыном самого Фейзера.
- А ты, дружище, хам, - несколько заплетающимся языком проговорил громила.
- Почему? – Сейвер был искренне удивлён.
- И всё-таки, откуда ты? С другого района? – вступил в разговор второй мужик.
- С еркнаина.
- Да что ты говоришь?
- Может тогда заплатишь за нас всех? – съехидничал громила.
- Я, вообще-то, за этим и пришёл, - ответил Сейвер, - но сейчас мне нечем.
- Ему нечем! – прогремел второй мужик, и, обращаясь ко всем находящимся в зале, добавил, – с еркнаина, и ему нечем!
Больше Сейвер ничего не помнил. Бутылка, которую второй мужик крепко сжимал в руке, обрушилась на голову незваного туриста. Сколько его мутузили кулаками и пинали ногами так и осталось тайной. Когда отец увидел Сейвера, перед тем как того на носилках вносили в операционную, он с трудом его узнал. Тем не менее Сейвер выжил. Выжил и восстановился полностью. И сегодня он сидит в зале суда, где слушается его дело.
- Вызовите, пожалуйста, следующего свидетеля, - прозвучал голос судьи, и в зал вошёл друг уже известного нам громилы, в тот роковой день разбивший о голову Сейвера бутылку. Вы, возможно, удивлены, что его вызвали в суд не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля. Дело в том, что законы района хох достаточно суровы. Речь идёт о неписаных законах. Просто никто из посетивших пивную в тот день не решился свидетельствовать против громилы и его друга. Вместо этого все единодушно рассказывали, как Сейвер вошёл в пивную, начал грозить всё там разрушить, а также посадить их всех за решётку, пользуясь своими родственными связями с верховным судьёй. А после этого, изрядно напившись, поднялся на второй этаж, но поскользнулся и с грохотом упал на пол, притом лицом вниз, по пути пересчитав ступеньки всеми частями своего тела. Вы, вероятно, догадались, что до приезда полиции в лежащего без сознания Сейвера влили недюжинную дозу спиртного, чтобы все тесты подтвердили хмельное состояние потерпевшего, хотя и выступающего на данном суде в качестве обвиняемого.
- Ваше имя, - спросил судья.
- Матфан, - ответил свидетель невинным голосом.
- Знакомы ли Вы лично с обвиняемым?
- Нет, господин судья, лично не знаком.
- Расскажите, пожалуйста, что произошло в пивной «Пошалим» 7-ого апреля сего года?
Друг громилы стал рассказывать уже описанную выше историю о том, как Сейвер ворвался в помещение, как грозил всех пересажать, устроил там дебош, оскорбил расслабляющие чувства отдыхающих, а под конец решил проделать дыру в полу, прыгнув со второго этажа лицом вниз.
После Матфана в качестве свидетеля был вызван сам громила.
- Ваше имя.
- Ханан.
- Знакомы ли Вы лично с обвиняемым?
- Нет, господин судья, лично не знаком.
- Расскажите, пожалуйста, что произошло в пивной «Пошалим» 7-ого апреля сего года?
Ханан не отличался разнообразием и практически один в один повторил свидетельство Матфана. Впрочем, то же говорили все остальные свидетели, согласившееся давать показания.
Под конец, по регламенту проведения судебного заседания, слово было дано обвиняемому.
- Ваше имя.
- Сейвер.
- Вы хотите добавить что-нибудь к сказанному?
- Нет, Ваша честь.
- Но Вы слышали, что все они свидетельствовали против Вас?
- Да, Ваша честь.
- Вы не хотите возразить или сказать что-либо в своё оправдание?
- Нет.
- Вы понимаете, что на основании всех вышеизложенных обвинений Вам грозит пожизненное лишение свободы?
Сейвер медлил с ответом. Возникало чувство, что над залом висит электрический ком, готовый в любую минуту разрядиться. Что же он сейчас скажет? Ведь скорее всего всё было не так. Наверняка единственная вина Сейвера состояла в том, что он, не послушав отца, решил прогуляться по хоху. Заявлять в полицию тогда не имело смысла, так как искать кого-либо в подобных районах вещь бесполезная. Бесспорно, свидетель и обвиняемый должны поменяться местами.
- Я понимаю, Ваша честь, - спокойно произносит Сейвер после некоторой паузы, - но я, по-прежнему, не хочу ничего добавлять к уже сказанному.
В зале поднялся гул. Мало кто ожидал такого поведения, особенно Ханан с Матфаном не ожидали. В судебной практике редко такое бывало. Все взгляды, устремлённые на Сейвера, медленно перенеслись на судью. Неужели он не понимает, что все обвинения сфабрикованы, и не положит этому фарсу конец? При этом учитывая, что на скамье подсудимых находится его сын, хотя не все присутствующие в зале об этом знали.
- Виновен!
Взгляды отца и сына встретились. Взгляд отца, сидящего в кресле судьи, и сына, сидящего на скамье подсудимых. Через пару мгновений Фейзер отвернулся, встал и покинул зал. Судебные приставы сопроводили Сейвера до автомобиля и отвезли его в «каталажку».
Ханан, довольный собой, похлопал кореша по плечу и тоже двинулся к выходу. В сердце же Матфана что-то ёкнуло. Похоже, что он догадался, что Сейвер был сыном судьи. Ведь внешнее сходство отца и сына не скроешь. Видевший отца увидит его в сыне. Т. е. в тот день, в пивной, они, вообще-то, напали не на того парня, подписав себе тем самым приговор. Но почему Сейвер молчал на суде? Зачем взял на себя вину стоимостью в пожизненный срок? Пожизненный срок, подумать только, это же не шутка. Ко всему прочему ещё и его отец – судья! Ему ведь не составило бы труда найти более серьёзных свидетелей, а также нанять более компетентного адвоката своему сыну, который бы быстро разобрался в ситуации и вывел бы нас на чистую воду? Зачем??? С этой горой вопросов Матфан покидал здание суда.
Несколько месяцев спустя.
- Вы к кому?
- У меня назначена встреча с Сейвером.
- Вы родственник?
- Нет, близкий друг.
- Ваше имя?
- Иван.
- Подождите, пожалуйста, минуточку.
Работник Федеральной Службы Исполнения Наказаний, взяв документы, удалился в другую комнату. Вернувшись минут через десять, он проговорил в маленькое окошечко, величиной с человеческую ладонь:
- Через пять минут подходите к переговорной номер двенадцать.
Глаза друзей встретились. Сейвер почувствовал во взгляде Ивана укор. И не ошибся.
- Зачем? – спросил Иван. - Почему ты не послушался отца и пошёл болтаться по хоху?
Сейвер медлил с ответом. Иван продолжал:
- Тебе мало было, что тебя после побоев, считай, с того света вытащили, ты ещё на суде повёл себя так, что отцу пришлось тебе пожизненный срок подписывать.
Сейвер продолжал молчать.
- О чём ты вообще думал? Тебе же не шестнадцать лет, ты же зрелый мужчина.
- Ты действительно хочешь это знать?
- Да, даже очень хочу.
- Только пообещай, что до поры до времени ты сохранишь это в тайне.
- Обещаю.
Сейвер выдержал паузу, посмотрел другу в глаза, подождал ещё немного и сказал:
- Я никуда не убегал, отец сам попросил меня пойти туда.
- Что???
Иван не смог сказать ни слова от удивления.
- И вечером зайти в пивную «Пошалим» тоже. – продолжил Сейвер.
- Мне очень хочется крикнуть «не верю», - с трудом вставил Иван, - но я слишком хорошо знаю тебя, чтобы обвинить во лжи.
- Спасибо, друг.
- А на суде не свидетельствовать против тех, кто избил тебя, тоже отец просил?
- Да, тоже он.
- Но это нечестно! – возмутился Иван.
- Почему нечестно? – Сейвер спокойно приводил свои аргументы, - Я же приблизительно знал, куда иду. Так что ответственности с себя не снимаю.
- Да, действительно, ты мог отказаться туда идти.
- Мог.
- Получается, что ты шёл туда, искушая их сделать то, что они и сделали?
- В некотором роде.
- И ты не винишь никого?
- Нет.
- Но зачем?
- Можно я оставлю ответ на этот вопрос на потом?
Иван понимающе взглянул на друга. Укор в его глазах сменился братской любовью.
- Можно ещё один вопрос?
- Да, конечно, - дружелюбно ответил Сейвер. Его слова были пропитаны такой любовью, спокойствием и миром, как будто он не в тюрьме сидел, а проводил очередной отпуск в санатории.
- Я знаю, что до тебя некоторые из наших тоже в те районы ходили. И это было по предварительной договорённости с твоим отцом?
Сейвер кивнул в знак согласия.
- Понятно, - промолвил Иван, вставая, и затем добавил, - наше время подходит к концу.
- Спасибо, что навестил. - Сейверу не было нужды напоминать другу, чтобы тот хранил молчание по поводу того, что услышал.
- Надеюсь мы скоро встретимся опять.
- Тогда до встречи.
Иван вышел из помещения на улицу. Беспокойство, с котором он туда входил, сменилось миром. Он с самого начала чувствовал, что во всей этой истории есть какая-то тайна, и вот, он получил этому подтверждение. Правда, какая именно тайна, пока оставалось загадкой.
Тем временем мысли, с которыми Матфан выходил из здания суда, окончательно лишили его покоя. Наконец он решился и поделился ими с Хананом.
- Ты это брось, - резко отреагировал тот. – Сошло нам то дело с рук, и сошло. Живи и радуйся.
- Чему радоваться? Тебя не достала эта жизнь?
- А что не так? Пей да веселись, веселись да пей! Мы ведь короли тут. И разве есть у тебя другая жизнь?
- Зачем он это сделал? – Матфан не мог успокоиться. – Он же на пожизненную сел вместо нас.
- Сел, так сел, тебе то что? Ты радуйся, что не ты сел. – Ханан действительно не мог понять волнений и переживаний Матфана.
- Но ведь он мог этого не делать?
- Почему ты так думаешь? Если бы мог не делать, не сделал бы. А раз посадили, то, значит, не смог откупиться. У них же там, в еркнанине, всё за золото делается. Они же даже вместо асфальта его используют.
- Мне кажется, что золото тут не при чём. У меня очень сильное подозрение, что этот, которого мы того, ни много ни мало, сын того самого судьи, который ему приговор подписывал.
- Издеваешься, что ли? Да ты, брат, перебрал вчера, вероятно, - рассмеялся Ханан. – Это каким идиотом надо быть, чтобы своему сыну пожизненно дать, притом ни за что?
- Вот, и я о том же думаю. Это кем надо быть, чтобы совершить такое.
- Да ладно, не парься особо. Будем есть и пить, пока есть силы и, что не менее важно, возможности.
Друзья отправились в пивную, но Матфану ничего в горло не лезло. Несколько дней спустя, Матфан пошёл на беспрецедентный поступок: он сел за стол, взял ручку, написал длиннющее письмо, запечатал его в конверт и бросил в почтовый ящик. В качестве адресата на конверте фигурировала резиденция верховного судьи.
После того исторического суда над Сейвером прошло два года. Дело, в связи с вновь выявленными обстоятельствами, было отправлено на доследование. И теперь мы с вами опять перенесёмся в здание суда.
- Ваше имя, - спросил судья.
- Матфан.
Вы его сейчас, наверное, не узнали бы. От того двухметрового вечно пьяного верзилы с волчьим оскалом и ненавистью в глазах ничего не осталось. Вместо него за кафедрой стоял сокрушённый и опустошённый, и даже немного сгорбленный уже немолодой человек. Он хоть и сохранил свои огромные размеры, но уже не наводил ужас на всех окружающих.
- Судя по написанному в протоколе, Вы хотите отказаться от данных ранее показаний.
- Да, Ваша честь.
- Итак, как всё было на самом деле?
Матфан стал рассказывать. Он рассказывал всё, как было, не пытаясь смягчить или преуменьшить свою вину. Отлично понимая, какую цену ему придётся заплатить, он, тем не менее, не страшился говорить правду. Сидящие в зале Ханан и ему подобные тоже хорошо понимали, чем это им может грозить. Они скрежетали зубами от переполнявшего их желания задушить Матфана и, одновременно, отсутствия возможности сделать это. Как никак они находятся в зале суда, так что ни выйти, ни поднять бунт им не удастся.
Когда Матфан закончил свою речь и сел на своё место в зале, судья провозгласил:
- Для принятия решения одного свидетеля недостаточно. Нужен ещё хотя бы один человек, который мог бы подтвердить эти слова.
Воцарилось гробовое молчание. На кону стояли как судьба Сейвера, так и судьба Матфана. Если никто не рискнёт и не противостанет Ханану, а точнее, самому себе, то пожизненный срок Сейвера останется в силе и не будет пересмотрен, а Матфану будет грозить статья за лжесвидетельство. Многие из сидящих в зале хотели встать и сказать истину, но боялись. С одной стороны, страх перед «королями» хоха, а с другой – страх за то, что придётся отвечать за соделанное перед еркнаиновским правосудием. Можно ли победить эти страхи? Кто победит в этой внутренней борьбе? Возьмёт ли страх верх или всё-таки чувство справедливости и любовь к истине превозмогут? Ведь пока они размышляют, Сейвер сидит в тюрьме. И будет продолжать сидеть, если я не решусь встать и сказать правду. Но, может быть, кто-нибудь другой это сделает? А если действительно сделает? Тогда меня ждёт наказание за лжесвидетельство двухлетней давности. Что же делать? А может судья милостивый и простит нас? Или хотя бы будет судить не очень строго? Кто сказал, что он такой же безжалостный, как и мы? Быть может, в еркнаине другие люди и другие законы, не такие как в нашем хохе? Может, стоит рискнуть? Сколько можно жить в страхе перед Хананом и ему подобными? В конце концов, Матфан ведь не испугался и нашёл в себе силы… Всё, хватит, так больше не могу. Будь, что будет!!!
Люди один за другим стали вставать и подходить к кафедре. Там они признавались в своей лжи и рассказывали правду о событиях той ночи. Многим даже хватило смелости признаться в том, что они не просто были молчаливыми свидетелями, а потом ещё и словоохотливыми лжесвидетелями, но и сами пинали лежащего в крови Сейвера.
Ханан и его окружение исполнились неописуемой яростью, но сделать ничего не могли. По приказу судьи их заковали в наручники и отвели в КПЗ. Остальных отпустили под подписку о невыезде. Сейвер был освобождён прямо в зале суда. Для решения судьбы остальных анонсировали дату следующих слушаний.
Два месяца спустя.
- Встать, суд идёт!
Все присутствующие встали. Сказать, что в тот день зал суда был переполнен, значит, ничего не сказать. Такого процесса история ещё не знала. Для слушаний было выбрано самое большое помещение, но и оно не вмещало всех желающих. Многие остались вне здания и следили за происходящим через установленные рупоры, вещавшие о происходящем в зале на всю округу, и мониторы, через которые можно было наблюдать сам процесс. В центре зала находился трон. Справа от него, в углу, на скамье подсудимых сидели Ханан с прочими авторитетами хоха. За ними толпились лжесвидетели, которые так и не отказались от своих показаний.
Отдельной группой сосредоточились те, которым хватило духа признаться в своём грехе и рассказать об этом следствию. Матфан, естественно, был среди них. В зал вошёл верховный судья, уже известный нам как отец Сейвера. Вошедши, он воссел на трон, и, таким образом, все находящиеся в зале оказались к нему лицом. Справа от судьи встал Сейвер, одетый в белые одежды. Прокурора уже не было. Оставшиеся места заполнили слушатели, конвоиры и прочие стражи порядка. Судья позволил всем сесть, затем сам встал и начал зачитывать приговор: «Ханан, Гергес, - дальше шёл длинный список имён царствовавших в хохе уголовных элементов и прочие детали, - приговариваются к пожизненному заключению в колонии строго режима» …
В принципе приговор этим личностям никого не удивил. Всем не терпелось узнать, что же будет дальше. Следом судья зачитал приговор второй группе подсудимых. Тем, которые до конца упорствовали в даче ложных показаний. Все они получили разные сроки в колониях общего режима.
Теперь настало время озвучить вердикт для последней группы. Весь мир застыл в ожидании. Особенно те, которые входили в эту группу. Все они надеялись на милость судьи, но в то же самое время понимали, что Фейзер, находясь в судейском кресле, обязан не свою волю исполнять, а вершить правосудие в соответствии с написанным в законе...
Первым по списку был Матфан.
- За нанесение тяжких телесных повреждений, которые, если бы не вмешательство врачей, привели бы к смерти потерпевшего, а также за последующие попытки сокрытия преступления, включая лжесвидетельство против потерпевшего, подсудимого надлежало бы приговорить к смертной казни. Но, учитывая последующее раскаяние и полное признание вины, а также содействие следствию, и принимая во внимание тот факт, что Сейвера удалось вернуть к жизни, постановляю: «Считать возможным заменить смертную казнь тюремным сроком продолжительностью два года».
Здесь судья сделал паузу и посмотрел в зал. Сперва он окинул взглядом всех гостей.
Уже в который раз в зале наступала гробовая тишина. Председательствующий не стукнул молоточком, как он обычно делал по окончании оглашения приговора. Что бы это значило? Это ещё не конец? Неужели нас ждёт продолжение? Матфан, а также все остальные из той же группы, сознавали, что только что услышанное – наименьшее из наказаний, которого они достойны. И если сейчас молот судьи опустится на наковальню, то обвинять кого-либо в чём-либо, кроме, конечно же, самих себя, им абсолютно будет негоже. Два года тюрьмы за то, что они поиздевались и, по сути, убили сына судьи – чрезвычайно мягкое наказание. Будь они на месте судьи, а их сыны на месте Сейвера, они бы наверняка поступили иначе… Глас судьи вернул их из мира мыслей обратно в зал суда.
- Но я обязан учесть ещё одно обстоятельство, – Фейзер перевёл взгляд сначала на подсудимых. - Сейвер два года незаслуженно провёл в тюрьме, и изменить или как-то достойно компенсировать это невозможно. Так как он понёс на себе наказание за совершённое против него преступление, то, если отправить всех этих людей в тюрьму, то получится, что за одно и то же преступление мы покарали дважды. Поэтому постановляю: «Передать Сейверу право принятия окончательного решения. Так как он понёс вину за преступление, то виновные за преступление передаются в его владение. Ему разрешается либо потребовать исполнения приговора для них, и отправить осуждённых отбывать наказание, либо взять их к себе в дом на еркнаине под полную свою ответственность, которая уже оплачена его двухлетним пребыванием в тюрьме. Более того, потерпевшему разрешается взять с собой только часть подсудимых, отправив остальных отбывать озвученное наказание». - Фейзер остановил свой взор на сыне. Звук от удара судейского молотка наполнил всё помещение.
Да, такого развития событий никто не ожидал. Какая всё-таки это привилегия… да что там привилегия, огромное благословение иметь справедливого, мудрого и, одновременно, милостивого судью. Но что же скажет Сейвер? Последнее слово ведь за ним? Что в нём возьмёт верх? Боль и обида или сострадание к немощным? Жажда мести или милосердие? Но Иван, старый друг Сейвера, не сомневался в том, как именно поступит его друг. Он слишком хорошо знал его. И не ошибся.
- Я забираю всех, - негромко, но твёрдо произнёс Сейвер.
Гром аплодисментов наполнил помещение. Но не только зал суда – весь город рукоплескал верховному судье Фейзеру и его сыну Сейверу, пожертвовавшему собой ради хоховцев и введшему их в свой еркнаиновский дом. Иван подошёл к своему другу и обнял его. Наконец-то тайна спасения всего человечества была раскрыта полностью и во всех деталях. Свет проник во все тёмные уголки и закоулки всего города. От хоха до еркнаина.