поэзия очарования как мечта поэта
03:59
Публикация номер 9143
зачем я навязываю русской поэтической стихие такое определение?
поэзия и без моих выдумок - очарование, волшба, какой бы у одних стихотворцев ни была она предельно ясной, прозрачной и прямой - а тех, у кого она темна, как философия гераклита, у кого она вычурна и выглядит бессвязным потоком даже не слов, а звуков - поэзия все равно всегда за рамками буквальности, несёт свои воздействия на сердце, иногда не мешая уму читателя, иногда отвлекая его от выстроенных словами конструкций - она и есть прежде всего - выражение чувств, высоких и обычных, и смысл слов и фраз - это одно из её выразительных художественных средств.
можно было не назвать её очарованием, как пустую тавтологию, но наше время постписьменности особенно тем, что прежде скрытое всеобщее стихотворчество стало открытым всем, пусть ещё достаточно тех, кто стесняется перестать скрывать его, как и такое, которое весьма стоящее и настоящее, так и такое, которое мило и непосредственно в своей наивной художественной пустоте, зато человечно-лично, есть основа читателя-любителя поэзии, способ его восприятия поэзии других, как таких же наивных стихотворцев, так и настоящих поэтов - как заведомо известных, так и ещё не утвердившихся, ещё подлежащих суждениям и оценкам читателя, критика, другого поэта.
обычная речь, начиная с самой распространенной - разговорной - сама есть даже в коммуникативной функции вовсе не семантически информационная, точнее - семантика и информация всегда - кроме специальных случаев - эмоционально компонентна, эмоция есть вид информации, и нужда простого человека говорить стихами есть его опыт знания того, что стихотворчество существует и ему известно как одно из образовательных его личных качеств. человек всегда существует в пространстве внутренней речи, чем и отличается от животного, которому сигнальная внутренняя деятельность нужна достаточно прагматически - человек проговаривает почти всё своё участие в жизни, даже его сновидения воспроизводятся им по пробуждению с иллюзией его в них разговаривания.
не стоит, видимо, повторять классические легендарные эксперименты с тем, чтобы выяснить, заговорит ли человеческий детёныш на языке, если его лишить общения, - в несколько иной форме - а заговорит ли стихами тот, кому не будет известно о существовании литературы и поэзии.
человек существует в пространстве, где много разных знаний, и поэзия всегда есть в нём как нечто узнанное речевое, поэтому возможное для креативного использования - как для простого пользования известными стихотворными фразами, так и для создания стихоподобных собственных фраз.
по сути, его восприятие речи есть весьма сложная система декодирования, вряд ли схожая с программированием, настолько отличающаяся от наличной, что сегодня может вполне как и вся мозговая деятельность быть определена в системе наличного знания как неизвестная, стало быть - загадочная, таинственная и волшебная - отчего её поэтической вид как явно предлагаемый как эмоциональная выразительность, - есть всегда очарование, и - кто знает
- направлен всегда в поэтических поисках незнаемого именно как умышленная, намеренная загадочность, очарование как таковое, намеренное угадываемое будущее.
вряд ли среди определений поэзии нет в таком смысле, но выше указанные особенности нашего времени требуют следующего шага в понимании поэзии, и, стало быть, сознательного участия стихотворцев в поэзии очарования, отказа от следования по соблазнительному пути создания системы предельной понятности, хотя и ясно, что речь идёт не об отказе от устранения смысла, предметности, грамотности - речь идёт о том, что все параметры в поэзии обязаны быть подчинены художественности, выразительности, то есть некоторой специальной и создаваемой индивидуально с целью воздействия на читателя системы очарования.
поскольку вся поэзия как нечто известное есть в этом смысле поэзия очарования, новым стихотворцам следует в случае намерения участвовать в художественном процессе, а не просто формировать личную систему читательского понимания поэзии, не ограничивать себя домашним стихотворчеством, - другое дело - намерение это может быть и в принципе неосуществимым, - в самом процессе конструирования стиха подниматься над собственным знанием о стихотворчестве к созданию того, что самому создателю не вполне или совершенно непонятно, но им ощущается как имеющее воздействие на другого человека, причём, главное - что поэзия как искусство - есть средство вочеловечения человека, то есть - средство позитивизации реальности (где негатив есть лишь средство позитивизации "ad absurdum", - от обратного.
поэзия очарования есть потому обратное обману, средство обратить внимание человека на правду и правильность вопреки тому, что грубость реальности его беспощадно настраивает на
признание следования негативности, его вынужденность для целей самосохранения, не говоря уже об успешности и ещё менее жизненно необходимых целей - поэзия есть иное, и иная авторская позиция стихотворца есть не-поэзия, в том числе, например, вред поэзии серьёзной - реализма - состоит в том, что его суть в построении такого внушения человеку подчинения самой неправильности, прежде всего непореьсвенно - власти, но в широком смысле любой включая бытовую - неправильности, начиная с бытовой - мелкой лжи, иной деятельности одного в ущерб другому - конечно, стихотворец, настроенный участвовать в огромной системе поэзии без гарантии получить признание может писать не заботясь о своём осознании смысла и значения своего творчества, как человек вообще может пренебрегать установленными гласно или подразумеваемыми правилами и установлениями - но мы понимаем, что поэт никогда не лишен способности осознавать ясно различие добра и зла и его умышленное непонимание есть только притворство, не только не достойное его долгу как поэта, но и ущемление собственного творчества как вклада в всеобщую поэзию.
таковы принципы поэзии очарования и
предъявление стихотворцам, способным осознать возможности своего творчества к сознательному открытому объявлению себя поэтами очарования.
15 июля 2021 года примерно 05:10
***